Питерское небо

Прохоров Станислав

Питерское небо

(Бумага тушь осень 2008)

Над Питером ноябрь навис

И давит небом низкопробным.

Мне холодно и неудобно,

Как будто головою вниз.

Танцуют за окном вороны.

Не лень без устали вертеться...

А мне печально, что для сердца

Бог не придумал обороны.

Так ранит каждый новый взгляд

На силуэты из камней.

И губы кажется болят

Под удилами у коней.

Мне кажется они стоят

Лишь пару одиноких дней...

Лишь пару одиноких дней

Порой даётся надышаться

Свободой, и не удержаться

В открытом кажется окне.

Себе ли рок я выбираю,

Коль эдак волею судеб

Повис на век среди нигде

В попытке пробежать по краю?

Как будто некто взгляд пытливый

Удерживает за портьерой,

Неторопливый, терпеливый.

Бредёт усталою химерой

За мною мой ноябрь счастливый.

Бесснежный, непривычный, серый...

Бесснежный, непривычный, серый

Осенний день пришёл и смотрит,

Как отвратительно воротит

Меня от бытия без веры

В любовь. Похмельный и шальной

Бреду с опасливой бравадой

И мне отчаянно не надо

Ухмылки собственной больной,

Которой гадко сводит зубы.

Когда уже почти поверил,

Уже почти услышал "Любый!",

Два дня, чтоб я себя проверил,

Отняв её глаза и губы,

В Москве декабрь мне отмерил.

В Москве декабрь мне отмерил

Вполне достаточно пощёчин

За то, что смел я был не очень

И может быть не слишком верен

Себе и своему пути,

Что зримым был, хотя и зыбким.

Тошно от собственной улыбки,

Ставшей совсем уже почти

Натянутой и ироничной...

Себе напомнил ею рысь.

Поэту вроде неприлично

В душе взлелеивать корысть.

И давит потолком больничным

Подвешенная низко высь.

Подвешенная низко высь

Не трогает, не угнетает.

В дыму побед печально тает

Моей надежды гордый мыс.

Ни сесть ни даже оглянуться

Не даст мне времени теченье.

И мне неведомо леченье,

Что помогло бы мне проснуться.

Лишь в тягостном бреду хрусталь

Роняя слёз, считать потери.

Не затянула б сердце сталь,

Здесь худшая из всех материй.

Пусть лучше жрёт его печаль,

Чтоб чуял то, во что не верил.

Чтоб чуял то, во что не верил,

В осенний одинокий вечер,

Надежду затаив на встречу,

Открылось сердце в полной мере.

Четыре камеры, до хруста,

И пламя хлынуло и лижет.

Я заглянул в него и вижу,

Что там не трепетно, а пусто.

Обыденно и неприметно

Всё утонуло незаметно

В нутре моём под пеплом серым.

Любви осколок беззаветной,

Что погибала безответно,

Гнетёт меня без всякой меры.

Гнетёт меня без всякой меры

Несбывшейся судьбы гуденье.

И никакого сожаленья,

Что ни успеха ни карьеры...

Печаль невыплаканных истин,

Что спят, пока никто не тронет.

Лишь сладкую слезу уронит

От радости, оставшись чистым,

Кто погружался в них без страха,

Не думая, что жизнь ценней

Среди неведенья и праха,

Летел и загонял коней,

От крови отжимал рубаху.

...и думал и грустил о ней.

И думал и грустил о ней,

Разбитый Питером осенним.

Предощущая воскресенье,

Что приближается ко мне,

Дышал холодным ветром тайны

И вспоминал её глаза.

Шептали ветра голоса,

Что встреч под небом нет случайных.

Любовь раненью ножевому

Подобна по происхожденью.

Я жертву псу сторожевому,

Не смог заклать за пробужденье.

Нас отрезало по живому...

Без жалости и снисхожденья.

Без жалости и снисхожденья

Судьба на крепость проверяет.

Как будто бы не доверяет

Страдающему снохожденьем.

Увещеваниям раба

Поверит ли судьба-владыка?

Ты с моим счастьем невеликим

Поможешь ли мне, мать судьба?

Только бы сердце не остыло!

Ведь мне его не отбелить

От боли, что оно забыло,

Что было некому излить.

Так хорошо, так живо было

Да не с кем было разделить...

Да, не с кем было разделить

Романтики холодных улиц.

Дома, казалось мне, пригнулись,

Чтоб незаметней слёзы лить.

Как будто я слезу роняю

В архитектурные колодцы.

Готово сердце расколоться,

А я его не охраняю

От Купидоновой стрелы.

Да как же ты меня нашёл

Средь питерской туманной мглы?

По улицам на посошок

Я продолжал безвольно плыть.

И может даже хорошо...

И может даже хорошо,

Что больше нет во мне надежды.

Она изношенной одеждой

Сгорела в серый порошок.

Так что же у меня за рок,

Что пеплом все пути отметил?

Какой в моей душевной смете

Последней мойрой вписан срок?

Стоит ли раны бередить?

Мне мало без того досталось?

Чтобы в силок не угодить,

На сердце только мне осталось

Лежащую освободить

Печаль и выплакать усталость.

Печаль... И выплакать усталость

Уже надежды не питаю.

Мне кажется я просто таю.

Совсем немножечко осталось

И я вольюсь эфиром в ветер.

Пусть наши с ним сольются песни...

И может станет интересней

Душе усталой жить на свете,

Где каждый следующий шаг

Неимоверно труден так

В небезнадежном восхожденьи

И с каждым новым крепче стужа.

Так душу пожирает ужас,

Что без надежд на пробужденье...

Что без надежд на пробужденье

Я был рождён прожить во сне,

Извне навязанному мне

Не стану верить убежденью.

Усталость выплакать не чаю

На безвозмездном чьём плече.

Связочка нужных мне ключей

Поблёскивает в чашке чая.

Подмигивает мне моя

Судьба как будто мы друзья.

И мне когда-то так казалось...

Но вот ушло из бытия

Значенье, в кое верил я

И только в кофе оставалось.

И только в кофе оставалось

Ещё какое-то тепло.

Что и куда меня звало,

И как всё это называлось,

Что впечатленьями рвало

Мне душу? Чтобы жечь глаголом

Сердца людей, быть нужно голым,

Не содрогаясь перед злом.

Вокруг меня как истуканы

Будто отделены межой

Все те, кто пламя льёт в стаканы.

Вот от билета корешок,

Но будучи никем не званым

Случайно я сюда зашёл...

Случайно я сюда зашёл

Чужой на чей-то странный праздник.

Не ты ли, Купидон - проказник

Проходишь, пряча в капюшон

Улыбку, где века читаю

На дерзком юноши лице?

Так оборвать желаю цепь!

...но только дни свои считаю,

В которых красок не найду.

И это начинает злить.

Так за любовь как ерунду

Мы платим, а душа болит.

В мою бы жидкую руду

Немного коньяка долить.

Немного коньяка долить

В осенний день почти бесцветный.

Моим посланьям безответным

Судьба - против теченья плыть.

Слова любви так неуклюжи,

Так трогательно горячи.

Но жизнь мне в ответ молчит,

Макая питерское в лужи

Небо - убийцу. Дорожить

Зеницей я не вижу прока,

Когда возможность дальше жить

Пустою зрится мне морокой.

Мой силуэт едва дрожит

Под взором затворённых окон.

Под взором затворённых окон

Один. Льёт дождь. Шагаю. Тишь.

Мне кажется, что ты летишь

Над головою в одиноком

Осеннем небе, ангел мой.

Так от печали сердце рвётся

В предчувствии, что не вернётся

Уже моя душа домой.

Ты обнажённая, распятьем

Рассыпав по постели пряди,

Сном беспокойным спишь одна.

Каким неведомым проклятьем

Мне не бывать в твоих объятьях

И с тёплой стороны окна?

И с тёплой стороны окна

Едва забылась сном тревожным

Та, что судьбой неосторожно

Для счастья мне была дана.

Огнём натянутая нить

Нас окончательно изранит.

Меж явью и грезой на грани

Нам руки не соединить

И в этом некого винить.

Когда пришла пора решать,

От слабости я начал ныть

И пятиться, едва дыша.

Тщась во мне жизнь сохранить,

Устало ёжится душа.

Устало ёжится душа,

Вся сморщившись орехом грецким,

Давая сердцу отогреться,

Пускай последний, всё же шанс,

Но смелости в нём ни на грош.

Во льду не хочет даже дрогнуть.

Так мир причудливо изогнут...

Да разве в нём себя найдёшь?

В каноны истина не влезла,

Но от неё куда мне деться?

И может быть небесполезно

Желанье сильное как в детстве,

Повиснув над живою бездной,

В глаза размытые вглядеться.

В глаза размытые вглядеться,

Что в зеркале отражены

И аргументы не нужны,

Чтобы собраться и одеться

И снова выйти на дорогу,

Что не переставала виться,

Чтобы с вопросом обратиться

Наверное последним к богу.

Как будто ничего не хочет

Уже душа. Что в том ей проку,

Что отрицая цепь пророчеств

Кому-то выхожу я боком?

Я бьюсь как будто в сети ловчей

В сети мерцающих волокон.

В сети мерцающих волокон

Иду, танцуя на ветру,

Как надо мною по утру

Легко танцующий твой локон.

Меня так радует и греет

Очей открытых глубина

И верится, что ты одна

Мне так близка. И не стареет,

Что для меня всего ценней.

Какая б ни была цена,

Того, что прячу в глубине.

И поднимаются со дна

Тайны, дремавшие во мне,

Очнувшиеся ото сна.

Очнувшиеся ото сна

В моём нутре блуждают тени

Как отголоски сновидений,

Что где-то ныне зрит она.

Мне никогда в своих стихах

С тобой, душа моя, не слиться.

Жизнь не убогая карлица,

Повинная в моих грехах,

По глупости свершённых мною.

Так кто мне сможет помешать

Творить судьбу свою иною?

Силками можно ль удержать

Крыла за гордою спиною?

И просто хочется дышать...

И просто хочется дышать

Всей грудью, безоглядно, полно.

Предназначенье не исполнив,

Мне от себя не убежать.

Пока я путь не завершил,

Воде любви бурлить и литься

И остаётся только злиться

Тем, кто судьбу мою вершил,

Ведь вырвавшимся на свободу

Не до покоя или сна.

В эту бушующую воду

Им погрузиться бы до дна.

Души ликующим восходом

Так разрушается стена.

Так разрушается стена

Меж разумом моим пытливым

И пламенем нетерпеливым.

И цель становится ясна,

Когда открытым сердцем светишь

На предстоящие шаги.

И если вопросят враги,

Любовью им на всё ответишь,

С холодных глядя рубежей.

Я бездны собственной глубокой

Бояться перестал уже.

И тает сигаретным смогом

Покой, цепочка миражей,

Над чашкой кофе одинокой...

Над чашкой кофе одинокой

Застывший в размышленьи я.

Клубится дикая моя

Мечта. Седою поволокой

Во времени мой бледный след.

Амбициозною рукою

Набросок скомканный, на коем

Причудливо играет свет...

Душа поверженной обузой

Ложась на брошенный сестерций,

До трещин выпитая музой,

Звучала опалённым скерцо...

А я в тугой затянут узел

Крылом пугливой птицы сердца.

Крылом пугливой птицы сердца

Легко разметена зола,

Чтобы в кривые зеркала

Не захотелось мне смотреться.

Своим объёмом поражают

Воспоминанья. Проку в них?!

И каждый следующий стих

Меня всё меньше отражает,

Как будто на двоих одна

Душа для танца нам дана

На этих крайних рубежах.

Сердца перекликаясь наши

Печаль и радость пьют из чаши

Прихлёбывая не спеша.

Прихлёбывая не спеша

Всю жизнь гордыни глупой горечь,

Я погрузиться в знаний море

Не смог, свой путь земной верша.

Всю жизнь искал любви тепла,

Но было мне всё холоднее.

Осталась после танца с нею

От сердца серая зола.

Но воскресая рвётся к свету,

Не слушая ни чьих советов,

Наружу, грудь ему тесна.

Печальной песней недопетой

Срывает с окон шпингалеты

И в мир врывается весна.

И в мир врывается весна,

Сжигая спящих беспощадно,

Чтоб зазвучала всеохватно

Любви горящая струна.

Две сотни кратких сообщений

Свидетели тех дней событий,

Сковавших сердце в лёд открытий

И настоящих превращений,

Где в поцелуе нестерпимом

Любовь и смерть уже слились,

Не проходила чтобы мимо

Наполненная чудом жизнь.

Моим последним серафимом

Над Питером ноябрь навис.

Над Питером ноябрь навис

Бесснежный, непривычный, серый.

Подвешенная низко высь

Гнетёт меня без всякой меры,

Без жалости и снисхожденья.

И может даже хорошо

Что без надежд на пробужденье

Случайно я сюда зашёл.

Под взором затворённых окон

Устало ёжится душа

В сети мерцающих волокон.

И просто хочется дышать

Над чашкой кофе одинокой,

Прихлёбывая не спеша...

Лишь пару одиноких дней

В Москве декабрь мне отмерил,

Чтоб чуял то, во что не верил

И думал и грустил о ней.