Кто же из них выдающийся стрелок? (Маленькие истории)
Толян среди нас, восьми – десятилетних пацанов, в далёком начале шестидесятых годов прошлого столетия, слыл авторитетом. В глухой сибирской глубинке подобной нам детворы было не так уж и много, и мы всегда равнялись на более сильных и старших.
В тот день отец подарил ему свою старенькую двустволку, и он по своему возрасту имел право в промысловый сезон заниматься охотой. Естественно, необходимы были испытания подарка в полевых условиях.
Как сейчас помню – вместо дефицитных тогда войлочных пыжей в латунные гильзы шестнадцатого калибра между картонных прокладок забивали бумажный лист от старого журнала.
И вот мы гурьбой из пяти человек двигаем за село. Вышли на просеку, по которой тянули линию электропередач. В качестве мишеней каждый из нас был готов предоставить собственный головной убор, у кого какой был.
Но тут, прямо с вершины столба, мимо которого мы проходили, каркнула ворона. В то время эти хитрые бестии были совершенно не пугливы, так как не видели в человеке потенциальной угрозы. Их никто не трогал и не обижал. И голос подала она, скорее всего, из любопытства. Это сороки в тайге стразу поднимают тревогу и начинают стрекотать при виде посягателей на свою территорию.
Толян медленно, без резких движений, поднял ружьё. Мы затаили дыхание, было слышно, как один за другим щёлкнули взводимые курки. Стрелок, прицеливаясь, зажмурил левый глаз.
Ворона, чувствуя неладное, подскочила, повернулась к нам задом и выпустила струю белёсого помёта, который смачной лепёхой залепил его открытый правый.
Раздался выстрел одновременно из двух стволов. Нашего авторитета откинуло на спину. Он отбросил ружьё, стал корчиться, тереть глаза, звать маму и кричать, что от выстрела ослеп.
А ворона улетела восвояси. Пострадала лишь одна керамическая чашка на столбе, которая разлетелась от выстрела вдребезги.
Искренне желая помочь Толяну с промывкой глаза, я, по своей детской наивности, высказал чистосердечный совет, который обошёлся мне двумя затрещинами и пинком под зад.
Почти шестьдесят лет я хранил эту тайну, но теперь, мне думается, уважаемый Анатолий Михайлович, что эти воспоминания вызовут на твоём лице улыбку.
