Пригород встретил меня тишиной и раскрытыми ртами мёртвых коттеджей с пустыми глазами. В тишине ветер привычно гонял по пустым улицам мусор. Ни собак, ни кошек, ни птиц. Люди давно уже покинули эти уютные мышеловки, предпочитая держаться вблизи громадных, и изобильных в прошлом, складов и комплексов.

 

Поблизости одиноко торчало многоэтажное здание. Я зашёл со двора. На удивление, там было довольно людно. Народ занимался обычными делами. После очередной волны пандемии список дел был невелик - поиск еды и остатки коммуникаций. Болезнь, сначала практически уничтожившая в обществе любые личные контакты, сейчас вынуждала оставшихся людей тянуться друг к другу. Ведь выживал не физически сильнейший, а так и не понятно кто. Избирательность вируса, как и распространение, спрогнозировать не удавалось, поэтому люди почти перестали обращать на всё это внимание.

 

Организм настоятельно намекал на потребность в гигиенических удобствах и ночлеге.

 

Я выбрал самого доброжелательного и чистого на вид парня и поинтересовался, где тут можно переночевать. Его звали Край, обитал он тут со своей сестрой, Йошо.

Край сказал, что мы во дворе бывшей больницы имени какого-то святого. Персонал, конечно, уже давно её покинул, но в ней всё ещё имеются помещения, где можно довольно комфортно переночевать. Более того, благодаря генератору, имелось электричество и водопровод, что обещало невероятный комфорт.

Он ткнул пальцем на окна второго этажа и сказал, что там, в кабинете 171, сегодня я вполне могу всем этим воспользоваться, поскольку сестра к кому-то ушла, а он отправляется ночевать к друзьям.

Я поблагодарил и отправился к месту ночлега.

 

Нужное место нашел без затруднений. Номера были почти на всех дверях. На дверях с номером 171 была даже табличка «Ординаторская».

 

Помещение было большим и удлинённым вглубь. Внутри, по левую сторону, было ещё одно помещение со стенами из стеклянных непрозрачных блоков. Табличка на его дверях гласила "Процедурная". Далее, у большого окна располагалась кровать и импровизированная кухня. Я положил свой рюкзак на кровать и вспомнил про удобства. Наличие воды это практически гарантировало, и я решил заглянуть в процедурную.

Увидел я её не сразу. Сначала взгляд рыскал по помещению в поисках «белого друга» или чего-нибудь, претендующего на эту роль, но потом практически упёрся в неё.

 

Она лежала в ванной, заполненной красноватого оттенка водой.

Смуглость кожи контрастировала с белизной ванны и цветом воды. Плавность и пропорциональность форм молодого тела привораживали взгляд, порождая мысль о совершенстве и нестерпимое желание прикоснуться к прекрасному.

 

В ответ на шум, произведённый мной, она открыла глаза.

В них сквозила отрешённость, беспомощность и обречённость со смирением.

Наши взгляды встретились... и внезапно зацепились друг за друга, и через миг взаимно растворились.

Туманная обречённость в её изумрудных глазах сменилась каким-то подобием облегчения, удовлетворения или даже радости, будто она узрела наконец лучший мир.

Я отвёл взгляд, схватил небольшое полотенце, висевшее рядом на стене, разорвал его на пару полос и стал молча перевязывать её сочившиеся запястья. Она не сопротивлялась, ничего не говорила, лишь смотрела, не отводя глаз.

 

Закончив перевязку, я поднял её на руки, приятно тёплую и очень лёгкую. Огляделся.

Среди нагромождений всякой всячины стояло широкое медицинское кресло, в которое я и сел, держа её на руках.

 

Наши взгляды снова соприкоснулись,

и опять растворились.

 

Я неосознанно потянулся или это сделала она,

но это произошло:

как молния,

как электрический разряд,

как потеря реальности.

Внезапно я понял, что именно её искал всю свою жизнь.

Наши губы соприкоснулись и реальность отступила...

Вкус её кожи на кончике языка,

упругая скользяще-бархатистая нежность на кончиках пальцев.

Соприкосновение, скольжение,

каждый волосок на коже чувствует контакт,

посылает импульс наслаждения.

Каждый миллиметр кожи превращается в источник экстаза,

управляемый касанием, стремясь взаимно проникнуть,

раствориться,

смешаться,

впитать в себя всё прекрасное и божественное,

туманящее разум

и превращающее всё тело

в один необычайно чувствительный орган,

напрямую связанный с блаженством.

 

Осознанных движений уже практически не существует.

Тело пронзают тысячи импульсов,

каждый из которых влетает в зону экстаза,

превращая мозг в эндорфинную бомбу.

 

Нектары наших тел смешиваются, создавая из двоих нечто единое,

с общей системой кровообращения.

Солоноватый вкус,

мускусный пьянящий запах с металлическим привкусом и

ощущение первородного блаженства, единения,

ощущения себя полноценным самодостаточным существом.

Не разделённым и ущербным,

как обычно,

а абсолютно целостным,

со своим собственным миром внутри.

 

Время исчезает.

Оно не замирает,

не бежит,

не останавливается.

Оно просто исчезает.

 

Времени больше нет.

 

Внутреннее пространство наших тел сливается,

захватывает нас полностью,

накрывает и

становится бесконечным,

вытесняя собой абсолютно всё.

 

Теперь существуем только мы,

в единственном двойственном.

 

Мы - это весь мир!

 

И этот мир более не нуждается в звучании, отображении,

все органы чувств сливаются воедино.

 

И рождается новая Вселенная...

Однако, в тот день я так и не заглянул в процедурную.

Справив нужду в пустую бутылку проспал до утра «без задних ног» и на рассвете продолжил своё путешествие на юг.

 

Её же нашли через пару дней и похоронили на муниципальном кладбище Ле-Бусьен в одной из безымянных могил.

 

Мы так и не встретились.

Наша Вселенная не родилась.