То, что лежало на сердце

К чёрту писать о чём-то другом, если не пишется вовсе:

я сочиню пятнадцать томов и столько же сразу же после

только о той, чьи кудри смогли, словно стальные оковы,

намертво — хвать — к себе приковать все-все мои мысли и взоры.

 

Я не таю: волнуюсь порой. Если не врать: постоянно.

Трудно гадать, какая мне роль, коль кто для неё я — не знаю.

Честно скажу, что очень устал снова пускаться по кругу;

если вся жизнь — игра в дурака, то я в ней шестёрочка бубен.

 

Нужно ль помочь себе самому скрыться от доводов горьких

и подсказать ей выход за стены черепа тесной коробки,

если, по правде уж говоря, сам я надеюсь и верю,

что вместе с ней и радость моя тихонько ударит мне в двери?

 

К чёрту писать о чём-то другом — буду писать лишь об этом.

Видимо, если сильно влюблён, рождается муза поэта.

Но не хочу, чтоб эти слова были восприняты резко;

я лишь скажу — вернее, сказал — то, что лежало на сердце.

 

Ты прочитаешь, я знаю точно — может быть даже услышишь.

И вот сейчас слегка улыбнёшься — может и вовсе напишешь.

Я буду рад общаться с тобой — плевать на значение роли;

раз эта жизнь — игра в дурака, то я в ней дурак априори.