«Москабад самоизоляционный»: восьмое действие первой части
Окливий
Великая Поэма «Москабад самоизоляционный»
Часть первая: «В клещах повсеместного животного ужаса»
Действие восьмое
(В коем красочно описывается прибытие в Москабад Куль-отыра).
Москабад. Тот же вечер.
Неслись, клубясь, воздушные овраги
Сбиваясь скопом в тучные ватаги.
Они, то трепетно сливались…
То рассыпались. А затем
Терялись. Преображаясь постепенно в знаки
(В едва ли кем замеченный тотем!)
Понятные и сокровенные для тех, кто посвящён
Был в суть их многомерную. Менялись
Оврагов формы движимые. И казалось,
Что путь их (порознь) дальнейший предрешён
Был кем-то всемогущим. Но осталось
Не прояснённым хоть и немногое
Но… безусловно, и не малость!
Стороннее превратное сужденье
Помочь здесь вряд ли бы смогло. Разъединенье
Или слиянье трепетное то… кто попускал им?
Вот обличительный вопрос. Но разрешим
И он. Кем был неведомый, степенный повелитель?
Овражный и невидимый гонитель?
Чьё мимолётное одно лишь мановенье
Столь истово свободное паренье
Дальнейшее всецело пресекало? (Как смещён
У люда смертного миг пониманья самомненьем!).
Увы! Он оставался скрыт, надменен и… польщён
Одновременно, ретивым своей воли исполненьем:
То ускорял движенье масс воздушных строгим наставленьем
То замедлял их, если нужно. Благодаря ему
Ватаги тучные неслись за горизонт.
И там крошились. Растворялись в тьму.
Став строфами для стратосферных од.
Принявший ветреное зелье небосвод
Темнел стремительно.
В безвольном и тяжёлом ожиданье
Чего-то страшного. Томительно
Яд вихревой воздействовал:
На безответное закланье
День обрекая подытоженный. Исполненный забот
Перед прибытьем Куль-отыра. И витийствовал
Утихнув (день тот), уступая. Так в бурю роковую среди вод
Бурлящих, увязнув окончательно кормой
Неслышно призрачный фрегат пустой мольбой
О помощи взывает. Приговорённый, но не принявший покой!
И гибнущий, сколь ни был бы он горд!
(Хоть призрачен означенный фрегат
Не более чем фон скользящих дат
В чьей образности гибель скрасит фарт
Последующий: возобновятся будни, всколыхнув азарт!).
Для обывателей событий шаг изложен невпопад.
Им кажется порой (почти всегда - на первый взгляд!)
Смешение следов запутанных судеб бездарно-беспричинным.
Ничем не нарушаемым и непоколебимым.
А между тем: под небосводом (зельем ветреным травимым)
Чернел чуть различимый сверху Москабад.
Он источал в шатёр подзвёздный мерзкий смрад
Не замечая сам того. И уязвимым
На предстоящую внезапно оказался ночь
(Фрегата призрачного участью довольствуясь точь-в-точь)
Пред приближающимся на порывах Куль-отыром.
Сырел и участь свою ждал столичный град
Глядящийся не то чтобы сапфиром,
А как укутанный и задичавший сад
В манто холодного ненастья.
В пятнистых сумерках уже и непроглядных
Исчахший, несмотря на сладострастье
Демонстративное и показное средь нарядных
Убранств бетонных. Весь изошедший поступью веков
На внешнюю браваду, желчь и роскошь.
О, церемониальный Москабад! Пристанище креаклов,
Суккубов и нахлебников. На жухлость разменявшийся венков
Обрядовых. Вскормивший только низменность и пустошь!..
__________ __________ __________
Ехидней, ближе раздавался грома вздох
(Похожий на раскаты плача птицы-Гора)
Метались вихри; силились. Весь воздух пересох.
Дышалось тяжело. Предчувствовалось: скоро
Близка разрядка. Ватага туч дробившихся, поди, не солгала!
На их зловещих гребнях зачиналась мгла
Ночная. И посиневший свет вечерний отдавал косою
Заката прорезью, над коим проплыла
Не то мелькнувшая луна (пролив печаль серебряной слезою)
Не то… видение реки Оби. Воздав положенные Куль-отыру
Почести, прислужники его все ветровые
Катили с воем проблеск смерти вслед ушедшему светилу
Солнечному. Вновь кончилась его пора! Да! Не впервые!
Угасший день, качая тени брёл.
И вместе с тем уже и мягко падал в вечность
Ступая в жизнь иную; и (уготованную!) заслужив беспечность.
И в тот же час: бесшумно нанизав на шампуры своих лучей
(Испущенных из-под свирепой пары проявившихся очей
Над городом) пугливые стада скоплений туч снующих,
Безжалостно пронзив их,
О силах возвестил своих растущих
Главенствующий пришлый господарь над Москабадом.
И тут же схоронился среди сирых
(И волей же его и вездесущих!)
Ветров небесных штормовых. Укрылся за фасадом
Овражной черни облачной, проворной.
Тем взором вскользь он, несомненно, возглашал
(И прежде всего - собиравшейся придворной
Лакейской шайке в культовом амбаре)
О своём скором, непреложном воцаренье.
Чтобы осмыслил каждый (из лакейской шайки той) шакал:
Кому гораздо более к лицу покорность и смиренье.
Спешил к столице Куль-отыр.
Он наваждений шторы до утра растормошил,
И обрядил приход свой под химеры
Погодные. Под европейского циклона шутовство.
Под символический британской королевы
(Для братьев общей с нею веры)
Дар, ею присланный. И тонко разыгравшей баловство
Подобного сюрприза подношеньем.
А упивался Куль-отыр лишь тьмой и отчужденьем!
Циклон – гонец изобретательный, исландский.
От берегов туманной Темзы то ль шутом заправским
А то ли отзвуком капели (в пространстве не пошедшего дождя)
Проследовал к верховьям Москабада. Шелестя
Плащами ливней обещаемых, чьи частые набеги,
В действительности не развеют праздность сонной неги
У подсобравшихся гостей; у жаждущих начала торжества.
(Да и к тому же: на зонты спрос у людей совсем недолговечен:
Он порождает споры и ненужные им встречи!)
Вторгался хитро Куль-отыр! Не обделив ни зги
Своим присмотром. Пугливости неровные шаги
Упрятав шаткого, залётного циклона
Под гулкие свои же каблуки
Заоблачные. По правилам оккультного закона
Оберегая лож преемственность.
(Сколь ни были б географически те ложи далеки!):
А Англия-то рядом! – Атлантику увидишь и с реки…
__________ __________ __________
Под верную уж ночь дар шутовской (циклонный) на зеро
Свёл обе стрелки на часах в одно неразличимое перо.
Нули взошли на циферблате электронном
Сигнал к началу мессы в зале тронном
Давая. Эллипсоидный узор
Их высветился. Нет, не затевали неуместный спор
Экраны циферблатов. А отмеряли единицы неуклонно.
Часы аналоговые, электронные - все тикали синхронно.
Исландским принцем шутовской дар покружил и огласил:
«Двенадцать»! Словно влагой полуночной оросил
(Присущей издали дошедшему циклону).
Лакейскую, заждавшуюся свору.
«Двенадцать»! Преодолев последнюю препону
(Под видом замкнутости электронного нуля
Статично на табло сверкавшим формою овала),
Минута первая явилась, у руля
Встав суток новых. И ринулась куда ей и пристало.
Торжествовал столицу захвативший инфернальный царь:
Пал Маскабад! Низвергнулся во хмарь
Неведомую ранее ему.
И незнакомую приветив кутерьму
Да поневоле! Недаром розою ветров
(Чьи лепестки не есть подобие шатров!)
Он бакенбарды истрепал
(Ничуть притом не сомневаясь
Ни в благозвучности чужих похвал
Отпущенных про его честь, ни в праведности всех своих начал)
Столичным памятникам. Персонажам, чей оскал
Был прежде на их лицах каменных совсем и не приметен.
Угрюмо замерли они, утратив эйфорию чувства и рассудка!
Увековеченный, закованный в гранит пиит пусть и бессмертен
Но всё ж лишён возможности свершения проступка.
Во всяком случае, заведено исконно было так.
Но в эту ночь (всю целиком себя сцедившую впросак!)
Закономерного, логичного, привычного нам русла - не найдёшь.
Сколь ни восшествуй по пятам за Москабадом
По хватким линиям дворов и улиц стоптанных, где сплошь
Мест призраки, сипя, твердят: «Он уже рядом»!..
И провожают запримеченный (конечно же - у нас!) испуг
Своим нездешним, но… презренным… взглядом.
__________ __________ __________
Измотанный, уставший заместитель мэра
Сидел вблизи обители обрядной (возле сквера)
Взирая в небо бесноватое, где настежь
Воронками раскрылись чванливые врата. Где фетиш
Тотемный, овражным тучным скопищем чертимый
Конфигурацию менял ничем (или никем!) не укротимый.
Да-да! Мы не ошиблись: чертимый (и Им же и… не укротимый!).
Дымили чумы. И козлов заезженная пара
Троек, сновала взад-вперёд (зубами скрежетала)
Перевозя гостей к дверям священного амбара
(Ещё сегодня утром бывшим зданьем мэрии, но в клик,
В щелчок единый! – градоначальнический! – вмиг
На время мессы преображённой). Чтобы господарь
Пожаловавший стал вполне доволен.
Но, заместитель мэра (и вообще любая тварь
Тверской обители), хоть оставался внешне и спокоен,
Но изнутри терзался мыслями (упорно, через гвалт
И какофонию - на ум бредущими ему!). Галдящий этот маскарад
Страшил его! И выдержке своей теперь он не был кормчий!
А гости же (свозимые козлами) скандировали громче
И громче визгливым хором имя: «Куль-отыр».
Все понимали: пришло время начинать оккультный пир!
Амбар уж собран и украшен, и пустырь
Расчищен символично перед мэрией. Псалтырь
Тут оказался бы не более уместным
Чем вид того, как инфернальный царь,
Выкрадывает у козла его невесту.
В кромешной толчее неслось со всех сторон:
«Куль… Куль… Куль… Куль… отыр… отыр…». Готовый трон
Стоял внутри амбара у восточного крыла
Под Дельтой Лучезарной. Ночь легла
На город: беспокойная, ревущая, гулящая; скупая
Лишь на безветренность. И… полная беспримесного зла.
Но зла - подобного реке Оби: без края.
И… не погода вовсе в Москабад зло это принесла…
Занавес!
Действие восьмое завершено!
Продолжение воспоследует…
Палаты величественные
Вторая декада июня 2021-й годины от времян Первых Строек на Прекрасных Сугробах
