Песни раскола и реформации

Дмитрий Аникин

Так вера пропадает. Наша вера

в руках пройдох, никонианской своры,

и нет креста на них. Щепотью разве

творят такое?

Топим баню, жжем тела

Богу вышню для тепла.

Со святой Руси дымок

небу белому сладОк.

***

Фимиам не фимиам,

а гореть, как свечкам, нам.

Перед темною доской,

под иконой золотой.

Угрюмый пастырь, смеха враг

со всех сторон себе беду

сзывает, кличет, каждый шаг

его во тьме, в сплошном аду.

А если где увидит свет –

так это гарь дымком чадит.

Жестоковыйный поп в ответ –

кому? – не Богу ль предстоит?

Православный Савонарола,

государев ругатель,

правды ненужной радетель,

первый российский писатель.

Ему –

против рожна переть,

посмеяние терпеть,

позорную принять смерть,

многим смутить сердца,

оставить в наследство братии

нЕнавистный склад ума.

Совести возмутитель,

нетрепетный вероучитель,

насмешливый созерцатель

собственного страданья.

Есть честная мера,

чуть теплая часть –

наследная вера,

законная власть.

И надо же было

их тронуть, взвить рой –

смерть расшевелили

летать над страной.

***

Какими перстами,

по два или три –

нам в язвины, раны

влагали – смотри:

вот – русская вера,

живое ее.

***

Смолой следит, серой

смердит острие

пера – пишут, пишут,

бумагу дерут

и правду не слышат,

дышавшую тут, –

невзрачную правду,

а большую мы

не можем, не жаждем,

не пустим в умы.

***

Как деды молились

в лесу колесу,

так мы окрестились –

дай хлеба, Исус.

Не римскому Богу,

не эллинской мы

премудрости строгой

предали умы,

сердца поручили,

но вере родной –

о ясной забыли,

ходя в ней одной.

Спорили по-ученому,

от дикостей,

от напластований лжи

очищали веру,

пустоту после себя оставили,

гордыню словесную.

Что теперь в небе вышнем,

выскобленном до блеска?

Идеи одни –

холоду их помолись!

Давай,

попроси добра себе!

А верили-то не умом –

нутром растерзанным,

а теперь приложиться не к чему…

Истина хороша,

но чуда искали!

7. Скоморохи

А гонял нас поп,

протопоп – хлоп-хлоп –

мах дубиной,

хрясть осиной,

посинели наши спины.

По сусалам – ам! –

мажьте калом нам –

мы расскажем,

мы покажем,

тебя и себя уважим.

На Москве златой

сидел царь младой,

славно правил,

тихо дАвил,

жива места не оставил.

Протопоп умен,

упрям, не учен,

заморочил

царю очи,

только ненадолго очень.

Царь и в ус не дул,

а упрямцев гнул –

дунул, плюнул,

щепоть сунул,

загнал в самый дальний угол.

Ты рычи теперь,

будто дикий зверь;

ты кривляйся,

избавляйся

от гордыни, будто кайся.

Потешать народ

теперь чей черед?

Поп на казни,

при соблазне

нам не родственничек разве?

Скоморох и поп

задружились чтоб,

нужно время –

гинет племя!

Пропадать нам всем со всеми.

Старины голубое свечение,

и святое, и жалкое прошлое,

полоумное, тихое пение,

умиранье, томление тошное.

Прогорают дощечки сосновые,

плачут смертною черной смолою,

легко нас одеянья тесовые

обовьют огневой пеленою.

И не больно вам – вольная, нежная

примет смерть себе детушек, первенцев,

от греха успевающих беженцев,

по лесам воскресающих керженцев.

Русь лежит – поле-море безбрежное,

пух-перина, даль пепельно-снежная.

И легкой вера нам была,

ясна, нельзя ясней,

святая, русская – слыла

всех жестче, солоней.

И яхонтовые держа

скрижали, ангел пел

о временах, пока свежа

нам память Божьих дел.

А надо ли было наполнять новым вином

наш старый,

наш драный,

наш грешный мех,

надо ли было тормошить ошибки правотой своею бессмысленной?

Стояла бы, как была,

как времени волна намела,

церковь.

В бессмысленности действий

была их почти что святость.

Ходит поп, себе под нос

приговаривает

да спасением людским

приторговывает.

Спастись кто хошь,

так с вора – грош!

Эх, эх, эх, а

кто без греха?

С девочки-прелюбодейки –

за труды возьмем копейку!

Эх, эх, эх, а

кто без греха?

Мерить лживо, ставить тын

криво – грех ценой в алтын.

Эх, эх, эх, а

кто без греха?

Тот, кто в ересях повинный,

отдавай пятиалтынный.

Эх, эх, эх, а

кто без греха?

Скоромничал в пост – как

доешь, отдай четвертак.

Эх, эх, эх, а

кто без греха?

За убийство – гони новый,

не разменянный целковый.

Эх, эх, эх, а

кто без греха?

Хоть бы ни в чертА не верь,

дал червонец – прогнан Зверь.

Отсыпай, не шали,

папе римскому рубли –

за грехи страны,

царские вины

заплати, народ,

всегда твой черед.

Есть за мертвого торговля,

ему тропки приготовлю

из гиблых мест –

всесилен крест,

отчеканен на деньгах,

ему любо быть в церквах.

Из чистилища рядком

от-моленные,

нескупым сынком, внучком

от-купленные –

в рай, в рай народ,

безгрешный сброд.

В юбилейный год

с лихвою доход

не-бесный,

наш честный.

Скупердяй

в аду –

ай-ай-ай

жиду! –

дров навалим, огонь палит,

пока денег не отвалит!

Пока Лютер-зверь

не захлопнул дверь,

лавочку не разогнал,

крышечку не припаял –

покупай себе

помочь во судьбе,

покупай родным

на потребу им.

Святокупная торговля –

беса гонка, блага ловля!

Оборот велик,

перед Пасхой – пик!

Урон ада,

прибыль рая;

тропы стада

подвигая,

мы ведем свои дела,

чтоб вам не сгореть дотла.