ПОПУТЧИЦЫ.Гл. 3. НОЧЬ ПОСЛЕ РЕСТОРАНА, ПОВЕСТЬ-ШУТКА.

Итак, после нашей гулянки в ресторане, я заснул. И снились мне какие-то обрывки эротических снов. Нужно сказать, что эротические сны я начал видеть очень давно, с тех пор, когда реально, в свои неполные 5 лет, смог близко познакомиться с обнажёнными красивыми взрослыми женщинами и получить большое удовольствие от общения с ними. Вот тогда я и «завибрировал» от женской наготы, и остался на всю жизнь большим поклонником обнажённых женских прелестей! Рассказываю всё как было, и пусть читатель не думает, что я сочиняю. Это правда.

Случилось это, кажется, за год до развала Союза. У моих родителей, тогда ещё совсем молодых, была проблема с жильём. Отцу удалось снять на полгода дачу в подмосковном посёлке. Сдал папе дачу его приятель, который уехал на полгода в командировку куда-то за рубеж. Летом на этой даче было хорошо, но в посёлке не было детского сада, и меня мама отводила на весь день на соседнюю дачу, к своей незамужней подружке Насте. Настя окончила медицинский вуз, но в то лето временно не работала. Ей, как и маме, было тогда 24 года, она являлась приёмной дочкой крупного генерала –вдовца, который в Насте души не чаял. Двухэтажная дача с колоннами располагалась на гигантском участке, возможно, больше 2-х гектаров. На территории дачи были и берёзовая роща и ельничек , и две полянки, но что являлось самым главным – в центре участка располагался небольшой чистый пруд, в котором можно было купаться, а на бережку- загорать. Утром мама отводила меня к Насте, а сама шла работать на почту, и забирала она меня только после семи вечера. Отец работал машинистом тепловоза на железной дороге и, естественно, не мог со мной находиться дома. Настя очень любила меня, провожала на террасу, давала мне игрушки, солдатиков, машинки или же набор цветных карандашей и стопку чистой бумаги - я очень любил рисовать. Её приёмный отец, седой генерал, приезжал на дачу редко – тогда начались события в Нагорном Карабахе, бои в Приднестровье, и он находился в центре военных действий.

Когда начались жаркие июльские дни, Настя водила меня на свой дачный пруд - купаться и загорать. Обычно она загорала в красивом разноцветном купальнике. После часа дня девушка кормила меня обедом и укладывала спать. Я спал 2 часа, потом мы снова ходили на пруд купаться, или на веранде Настя разучивала со мной буквы, учила читать детские книжки, которые мне с собой давала мама. Как помню, мне с Настей было очень комфортно. По вечерам я смотрел дома мультики с видеомагнитофона или пытался самостоятельно читать свои книжки.

Однажды, в самую палящую жару, Настя меня привела на пруд, и я с удивлением увидел там двух её подруг, которые загорали на надувных матрасах или купались в пруду совершенно голыми. Я, наивное дитя, потихоньку спросил у Насти, почему её подруги лежат голышом, без купальников, ведь это неприлично. Настя, которая тоже сняла с себя сарафан и обнажилась, ответила, что да, неприлично и стыдно загорать без купальника на общем пляже, или ходить голыми по улице. Но на её дачном пляже, где нет никаких посторонних, загорать голышом можно. Во-первых, это приятнее, чем в купальнике, утянутом резинками и бретелями. Во-вторых, на даче загорают её друзья, все свои, чужие наготу не увидят, и никто не будет возмущаться. Меня Настины слова успокоили, я с удивлением разглядывал её, тоже голую, а она предложила мне снять трусики, чтобы как и все, остаться голым. Она сказала, что в наготе ничего плохого нет, солнышко дарит свои лучи коже, и от этого организм человека становится здоровее. Предложила подойти к двум её подружкам и познакомиться. Я, голышом подошёл к лежащим девушкам, которые увлечённо играли в «крестики- нолики» и вежливо поздоровался. Девушки посмотрели на меня, и пришли в восторг: так я им понравился. Я тогда смотрелся как херувимчик: пухленький мальчик со светлыми кудряшками и большими карими глазами . Они пригласили меня лечь с ними загорать, стали меня весело тормошить и тискать, легонько щипать и трогать за живот, за попку, за мой крохотный детский писюн. В свою очередь, мне было разрешено трогать девушек везде: за груди, за живот и между ножек. Я целовался с ними в губы, тискал груди, целовал соски и даже покусывал их… Если им было больно, то меня в шутку шлёпали по попке и щекотали. Донельзя любопытный, я потихоньку стал исследовать растительность лобка каждой их девушек, в том числе и у Насти. Помню, что у всех троих лобок был выстрижен полоской, но у Насти волосы были длиннее и курчавее, чем у её подруг, её полоска была самая красивая. Хотя интимные причёски всех трёх «взрослых тётей» мне тогда понравились. Я их трогал, тянул волоски, наматывал на пальчик, короче, играл с ними, как хотел. А потом с наивным видом, чисто по –детски, попросил девушек показать мне всё, что у них расположено между ножек: что там за «ямка», и что в той «ямке»? Подружки озабоченно посмотрели на Настю: не слишком ли любопытен твой соседский ребёнок? Как «сдаст» он потом всех нас своим родителям, скандал может выйти. Настя начала было пытать меня, буду ли я уточнять у мамы с папой всё, что видел у девушек, но я перебил её, и едва ли не поклялся, обещая ничего не спрашивать у родителей, потому что понимаю - они будут очень ругаться. Тогда Настя заверила подруг, что всё останется между нами, мальчик Саша, мол, умница и совсем не болтун. А то, что он посмотрит, как устроена женщина, ему будет не во вред. Всё равно года через три-четыре станет «изучать» медицинские книжки, если ему эта тема интересна, сегодняшние дети, мол, очень шустрые... С другой стороны, мальчик Саша, узнав, что и как там находится у женщины, может вырасти деликатным и внимательным любовником, на радость тем женщинам, с которыми он будет иметь дело. Просто сейчас не нужно ему рассказывать больше, типа, для чего это всё, - узнает в своё время. А как же, мол, нудисты берут на пляж своих детей – просто загорать и купаться, без лишних пояснений?

-Беда многих мужчин, - добавила Настя,- что многие из них плохо знают женскую анатомию, и поэтому у них с девушками не складываются отношения. В школе этому не учат, в семьях опасаются. Небольшой минимум знаний по близким отношениям Сашеньке не повредит - После этих слов обе её подружки успокоились и раскрылись. И я увидел тайные секреты женской «пещеры страсти», даже осторожно потрогал их, особенно волоски и что внутри. Правда, отдельные подробности меня не слишком впечатлили, и новых вопросов не вызвали – ведь я ничего не знал о сексе, о назначении складочек и бугорков. Но мне о сексе умные девушки и не спешили рассказывать. И я был уверен, что женские половые органы, как и мужские, нужны для того, чтобы пИсать - я уже нал, что детей родителям аист. Вообще же, купаясь в ласке и неге Насти и её подружек, в их поцелуях и объятиях, валяясь среди них, голых, на берегу пруда, я был счастлив, как никогда. В то же время, я понимал - это была наша сладкая тайна, и рассказывать о ней никому из взрослых было категорически нельзя. Видимо, тогда я уже был помечен небесами, как будущий эротоман, ценитель нагой женской красоты и неуёмный любовник, как и положено родившемуся в середине ноября под знаком Скорпиона. Во мне постепенно зрел будущий мужчина, который, собрав на себя изысканные женские ласки почти во младенческом возрасте, будет возвращать их женщинам на протяжении всей дальнейшей жизни, восхищаясь их наготой, формами тела и стремиться вступать с многими из них в половые контакты.

Для Насти и её подружек я был живой куклой, они тискали меня, думая, наверное, что со временем и у них появится свой такой ангелочек или ангелица.

Однажды, придя с Настей, на берег пруда, я заметил рядом с её подружками лежащего стройного голого парня, лет 22…23-х. Это оказался их общий друг, студент консерватории, приехавший на несколько дней к Насте погостить и полюбезничать с её подружками. Имени его я не запомнил, как и имена подружек Насти. Иногда парень исполнял девушкам печальные красивые мелодии на скрипке, при этом оставаяст в костюме Адониса. Голые подружки играли с парнем в шахматы, в бадминтон, в волейбол, иногда, когда вместе загорали, трогали его член, который почти всегда пребывал возбужденном виде, теребили его, рассматривали. Однажды, выходя из воды вместе с Настей, я увидел, как одна из подружек сосала его орган, как мороженое -эскимо, а парень лежал на спине, прикрыв глаза, постанывал и, похоже, ему было приятно. Я с удивлением спросил Настю, мол, зачем девушка «сосёт ротом» пиписку парня и двигает ею пальцами? Настя, чуть смутившись, ответила, что её подруга тоже медик, дядю лечит от вывиха, есть такой способ лечения. Когда я вырасту большим, и у меня случится вывих писи, тётя врач тоже будет меня так же лечить. Меня такое объяснение устроило, и я стал ловить кузнечиков, складывая их в спичечный коробок. А другая девушка, не занятая «лечением» дяди, шутливо сгребла меня в охапку, и я расслабился в её голых объятиях, ибо мне было хорошо и славно. Спустя много лет, я узнал что все три подружки довольно весело проводили ночи с этим романтическим скрипачом на даче Насти, причём, очень замечательно.

Через месяц мои родители ушли в отпуск, и я с ними уехал поездом отдыхать на море, в Туапсе. Там я видел много молодых девушек, загоравших без верха лифчика, топлесс, но мне больше нравилось, когда купальники девушки не надевали совсем ( случайно мы с мамой как-то оказались на нудистском пляже, и мне там жутко понравилось). Когда вернулись домой, то купаться в настином пруду уже было холодно. А потом и вовсе наступила осень. Потом отцу на работе дали двухкомнатную квартиру, и мы перед Новым Годом уехали из посёлка жить в Москву, где я пошёл в детский сад. Я очень скучал по летним дням, которые проводил на даче Насти у пруда, по её ласковым, весёлым и добрым голым подружкам, по их «прелестям», которые мне разрешалось трогать, рассматривать и изучать, как юному натуралисту. Часто потом мне снились эротические сны, где я наслаждался обществом подружек Насти с ухоженными интимными причёсками, трогаю их, целую, мою в пруду губкой с мылом им пиписьки… девушки надевают мне на голову веночки из ярких цветов и кормят мороженым из стеклянной вазочки, осторожно шалят с моим писюном… и было ещё много чего весёлого, приятного и удивительного.

Через 12 лет я случайно встретился с Настей в метро, на станции «Маяковская». Ей было уже 36 лет. Она выглядела крутой красивой дамой, но… была в расстроенных чувствах из-за недавнего развода. Меня она едва узнала, но, узнав, была рада видеть, и сказала, что я в свои 17 лет, выгляжу взрослым красавцем. Была не прочь встретиться. И мы встретились на её, уже пустой, даче (генерал год назад скончался), чтобы предаться там откровенным и бурным, хм… воспоминаниям. Можно осуждать Настю и её подруг за то, что они слишком рано стали знакомить меня с внешней женской эротикой, но… меня это не испортило. Так получилось… Я всегда любил и люблю женщин, стараюсь им быть полезным, думая прежде всего об их удовольствиях

Итак, мне снились эротические сны…Вернее, какой-то мутный «винегрет» из откровенных сновидений, ибо я лёг спать весьма перевозбуждённым.

Через некоторое время я чувствую, что меня кто-то настойчиво сдвигает к стене. Я ощутил рукой под простынёй горячее голое женское тело. Дьюла? Да, это была она. Приложив на секунду пальчик к губам, она прошептала:

-Тсс… Я пришла. Девочки спят, так что постараемся не шуметь. Хотя я знаю своих подруг - после спиртного они спят крепко. И как ты хочешь?

-«Я хочу целовать твою чёрную розу» - ответил я, - а потом... ты тоже обещала кое-кого покрыть поцелуями…

-Ладно, целуй пока розу, если собрался, – перебила меня Дьюла. - А потом у нас будет с тобой «горизонтальный танец», скорее всего-вальс... И не волнуйся, я не забуду поцеловать твоего труженика. – И она расположилась на спинке, распахнув ножки, призывно блистая глазками в меня. Подложив ей под попу подушку с вышитым синим вензелем РЖД, я уронил своё лицо между колен смуглой красавицы, и прошёлся язычком вдоль влажной щели и всех её лепесточков… Дьюла потом искусала себе палец, чтобы не кричать на всё купе. Изъяв из её вагиального «убежища» свои пальцы, целуя красавицу в горячие губы, я увидел слёзы острого восприятия радости, которую донёс до неё твёрдый, неслышно звенящий, её маленький «детонатор страсти».

А горизонтальный вальс…. Да, потом у нас был, этот вальс. И не один тур. Нам ритм задавал раскачивающийся на ходу вагон. Шепнув, что мне теперь нужно отдыхать, Дьюла нежно поцеловала моего друга, как и обещала. Потом, поцеловав уже меня, неслышно покинула мою полку и, сдёрнув с крюка свой халат, быстро посетив туалет, устроилась на своей полке, слегка прикрывшись простынёй – в купе продолжала царить духота.

…Колёса продолжали стучать по стыкам рельсов. Вагон раскачивался и нёсся вслед за чумовым электровозом, спешащим на Юг, в Крым. Я проснулся, и посмотрел на часы - они показывали два часа ночи. Я посещаю WC-кабинет, возвращаюсь, снова залезаю под простыню и закрываю глаза. Спать…спать? Ну, конечно, спать!

Сквозь дрёму слышу какой-то шорох, потом до меня доносится реплика «…твою мать!», и вот уже я различаю в полутьме силуэт Даши, спускающейся со своей полки вниз. Колышутся груди. Догадываюсь о цель её спуска: туалет. На Даше - лишь эластичные плавочки от купальника –она спускается в виде топлесс. Притворяюсь спящим, наблюдаю… Потряхивая полными грудками, Даша надевает Машин ночной халат, висевший на крючке у самого выхода и, сдвинув влево дверь купе, выходит в коридор. Дверь снова тихо задвигается. Через несколько минут Даша возвращается. Бесшумно снимает халат, вешает его на крюк и ставит ножку на полку Дьюлы, собираясь «вспорхнуть» на свою полку. Но я быстро подхватываю Дашу за попочку, за талию, и тяну вниз, к себе, на свою полку, со словами:

-Девушка-девушка- девушка, стоп! Не спешш- шите! Вам сейчас не туда, Вам- сюда, прилягте, плизз! Это ненадолго…(всё это, разумеется, шёпотом). В ответ Даша засыпает меня вопросами:

-Сашка?!! С ума сошёл? Ты что, хочешь меня? Прямо "среди здесь"? С какой стати ты решил, что я должна с тобой «тра-ля-ля»?( тоже шёпотом, с деланным возмущением). У тебя уже стоит? Ого!.. серьёзный шпиндель. Два дециметра? А почему ты, интересно, весь голый?.. И тебе не стыдно?

-Не два, а полтора, - шепчу в ответ. –Стыдно…

Пока на меня, как горох, сыплются вопросы, я, стянув с Даши плавки, быстро изучаю рукой расположение её вагинального входа, и тихо шепчу:

-Наша жизненная позиция, милая, теперь называется: «Догги стайл»! О, Вы, оказывается, уже… влажны? Тогда мы идём к Вам.

-Ты- бандит!- шипит Златовласка, и тут же добавляет совершенно другим, жалобным голосом:

-Саш, поглубже, пожалуйста, хочу почувствовать тебя. О-оо… Груди!... держи их, пожалуйста, в тонусе, соски… покрути соски! Вот так, только не слишком жми… А-аа… Снизу, пальцем… нажми на клитор! Замечательно. Умница, мальчик, давай, давай, ещё, ещё, йес, йес… - И минут через пять, чуть ли не во весь голос:

-Мамм-мааа! Оййёпт…

Я зажимаю ей рот ладонью, чтобы в купе не проснулись некоторые другие пассажиры. Конечно, она кусает мои пальцы, потом плашмя падает на живот, продолжая сдерживать стон, но здесь уже и моя очередь стонать подошла… И вот мы невольно сложились в потный горячий «бутерброд».

Я прекращаю массировать Дашины груди, Даша целует меня (ах, как славно наши язычки прошлись дружка по дружке), быстро выскальзывает из - под меня, и каким-то образом оказывается уже верхом на мне, поверженном, лежащем на спине. Быстрые пальчики Золотой Девы водят в верх-вниз моим мокрым орудием вдоль скользкой щели, находят вход- выход, и… Даша торжественно садится на мой член, тут же больно сжимая его, но только на одну секунду. В следующую секунду моя «наездница» пускается вскачь, чтобы через примерно минут пять рухнуть на меня, тяжело дыша, снова вспоминая маму… А вот я не успел, ибо под Дашенькой «шёл иноходью», сдерживая руками прыть движущихся вверх-вниз полных грудей, от вида которых можно сойти с ума…

-Всё!- шепчет Даша, приподнимаясь и высвобождая мой орган движения. - Ухожу, н-нафиг, а не то вдруг кто-то проснётся, не хочу, чтобы нас видели. - Я быстро достаю из висящей на крючке борсетки крохотный фонарик, включаю его и освещаю прекрасно -растущий треугольник волос на лобке цвета спелой пшеницы. Даша не успевает рассердиться на фонарик, она уже спустила одну ножку на пол, другая пока опирается ступнёй на плоскость полки рядом со мной, и готова выпрямиться. Я быстренько подсовываю пальцы в её открывшуюся промежность, в сочную мякоть выпуклой раздвоенности губ, вонзаю один палец в открывшуюся дырочку. Даша охает… и начинает матерится, мол, хватит, типа, уже уходить ей пора, но тут же замолкает, увлечённая сладким тактильным процессом.

-Это, принцесса… ненадолго, - еде слышно возражаю я ей. Через несколько минут, после её новых приятных ощущений, подсаживаю девушку за попочку, чтобы она быстро оказалась на своей полке. На секунду Даша задерживается и нежно целует меня в губы.

-Плавки? - шепчу я.

-Потом отдашь, завтра утром. Ох, Саша, Саша…

Колёса продолжали стучать по стыкам рельсов.

 

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЫ