Стира

А ты помнишь, какой я был?

Молодой, худой, как веревка,

Скорый на слово, скорый на ход, на поступок,

Помнишь?

А ты помнишь мой светлый плащ?

Ты сказала, что он тебе нравится,

А в кармане лежали спички и сигареты,

Кастет и немного денег на водку.

А ты помнишь, что было?

Осень! Желтая, желтая, хрустально-тихая осень,

Каких в этом городе не бывает...

Не бывало...

И больше не будет...

И я читал тебе вслух, прямо на улице, на ходу,

Мой коронный тогда "Монолог Хлопуши",

Во все горло, играя прямо на тротуаре,

Я хотел тебя поразить - и конечно, мне чудилось,

Что поразил.

(Все-таки прав Ремарк, сказавший мне как-то,

Что ничего не покажется женщине глупым,

Если делается ради нее...)

А ты молчала, загадочная,

Легкая тень

Невесомого счастья, кружившего

Где-то неподалеку -

Господи, слава Тебе, что тогда

Мне не пришло на ум пытаться его ловить -

Я бы тогда все испортил куда быстрей,

Чем...

Чем сделал это потом.

А ты помнишь ту тонкую грань,

Не роман и не романс,

А просто нашу неслышную осеннюю песню,

Песню

Без слов?

Тогда я был дерзок, крепок,

Много пил, не пьянея,

А еще я умел зайти за тобой и

Повести гулять.

И ты уходила. Со мной.

Какая была тогда осень!

Какая была

Тогда

Осень...

Осень.

Была.

А ты помнишь, у тебя и у меня кто-то были,

Кто-то из тех, постоянных,

Но то, что той осенью тихо шагало рядом с тобою и мной

Не подходило под мерки "порядочно и непорядочно", "плохо и хорошо",

"Прилично и неприлично" - а просто тихо шло рядом,

Постепенно став самым хрупким, самым хрустальным моментом

Моей сегодняшней памяти...

А ты помнишь, как я, такой гордый, отпетый, весь на актерстве, неотразимости и кураже

Вдруг спросил, как дурак: "Можно, я тебя поцелую?"

А ты негромко, как и всегда - негромко, понимаю теперь, что еще и тактично,

Сказала, что об этом не спрашивают. А потом

Разрешила.

А еще через два часа сама спросила о том же самом.

Ты помнишь?

Я помню каждое слово и каждую глупость,

Что я тогда успел и сказать, и сделать.

Я улыбаюсь. Тогда я действительно - был.

А ты знаешь... Даже тогда я уже умел

Чуять судьбу - и не ошибаться. И не ошибся.

И еще. Я так и не смог найти слова

Для того, что меж нами было

Тогда, на стеклянном осеннем

Листе.

А помнишь, тогда с опаской ко мне

Относились твои подруги?

Я уже тогда был очень талантлив в умении быть чужим.

Хочется кружку чифира, початую пачку "Примы", ночь за окном, октябрь, распахнуть окно, стекло у которого было тогда разрисовано восковой свечкой и увенчано надписью "Выход", вдохнуть сырую прохладу и крикнуть, чтобы эхо ударило по кирпичным ущельям: "Стира!"

Я помню это странное

"Ничего", что порою крепче любви.

А через пятнадцать лет я тебя полюбил.

Как никого не любил и не буду любить в этой жизни, сколько бы там ее еще не осталось.

Наверное, семечко этой осени было, как я -

Бессмертным.

Скажи мне -

Ты правда...

Помнишь?