Поэт

Когда я умру, кто-то спросит,

Какой-то пытливый мальчик:

"А кем он был?"

А ему кто-то ответит: "Поэтом".

"Поэтом?

Кто

Это?"

И тогда я засмеюсь, глухо,

Из под досок с землею:

"Это журавль, что мог

Запросто стать змеею,

Это ничтожество, дрязг,

Созидающее миры,

Разрушающее идиллии,

Кто мог спать

На королевских лилиях,

Не потревожив и лепестка,

Кто мог драться - один на всех,

Разумеется, только в стихах,

Вести войны, где знамя одно:

"Успех", разумеется, только в рифме.

И его долго и часто, и снова

И снова били,

За правду? За ложь? За желанье

Заставить напрячь их студень под черепом?

Право, все может быть. Доищешься ль теперь правды?

...Но били его изрядно.

А он все поднимался, раз за разом и год за годом

И стали уж думать - он не бессмертная ль шутка природы?

А еще он был болен.

Одиночеством и пустотой,

Обертками без подарков,

Своим каменным сердцем,

Своим измученным мозгом,

Своею израненною душой.

Любовью, страстью к той

Самой. Единственной.

И одной.

Да! Еще был телесно смертельно болен,

Но то ли ему было плевать, то ли вообще был доволен,

Без конца травился - то табак,

То лекарственный порошок.

Нестареющий мальчик.

Вот он умер - и хорошо.

Он любил. Ему отвечали любовью.

Женский смех часто звучал с его изголовья.

Но ему было мало, мало всего малой кровью,

Он ненавидел себя и весь мир за это -

А это вредит здоровью.

И на этой огромной земле он остался один.

Совсем, понимаешь? Не раб и не господин.

Перекати-поля веселейший клубок.

Видел такое? Прыг-скок. Прыг-скок. И прыг-скок.

Он выводил из подводных пещер чудовищных тварей,

Он призывал к резне тех, кто явно тем тварям по паре,

Он видел бескрайнее, то, что лежит за этой галактикой,

Он слышал чудовищный гром космического барабана,

Он рассказывал всем, что видел и создал - кто б слушал.

И как-то ночью, развеселясь, зашил себе рот и уши.

И бараном бил лбом в любые ворота, что скажешь на это?"

И мальчик воскликнет: "Я не хочу быть поэтом!"

"Вот и умница. И хватит на этом".