Ода дню

Сделал я

воду горящей

синим пламенем

и каждый

из этого моря

чашей черпал.

В котлищах чугунных

безмерную силу плавили

и медью

тягучей и красной

вливали

себе в черепа.

 

И дым мы тянули,

как из кубинских сигар,

из труб заводских полосатых,

вкушая

табачную горечь,

и пепла остывшего

долго

метали снега

столбом высоченным

на спины -

горбатые горы.

 

И молний и грома,

взмывая,

гремел карнавал

я дал там выть

пороку рокотом

и сидел,

каждого смертного короновал,

и было

каждому року

по року там.

 

Из каждого черепа чаши

жизни пили,

где-то в гигантской вселенной

разруху сея бессметную,

пока слагались

короткие жилы в милю

в поднятой моей руке

под бешеный грохот бессмертия.