Производственная необходимость черной мамбы
Был напряженный пятничный день. Трудовой будень плавно катил к завершению. Оставалось каких-то 15 минут до конца рабочего дня. Иванова уже собиралась бежать на маршрутное такси. Ведь, если не выскочить вовремя, то пропустишь нужную маршрутку и твой отъезд задержится минут на двадцать. Одно успокаивало и грело сердце, ближайшие два выходных дня. И хотя отдохнуть за эти два дня не получалось, но хоть не нужно было вставать ни свет, ни заря, и ехать в другой конец города. И все бы ничего, но в тот момент, когда Иванова была уже одной ногой за порогом кабинета, зазвонил рабочий телефон. Пришлось вернуться и поднять трубочку. На другом конце провода раздался утробный голос директора:
- Наталья Петровна, зайдите ко мне в кабинет.
Иванова с раздражением выдохнула, сбросила пальто и пошла в кабинет директора.
Директорша с экзотическим именем Ядвига Адольфовна Корнишон, восседала в большом кожаном кресле за огромным офисным столом. Её черные, как вороново крыло жесткие волосы обрамляли серое астеничное лицо. Взгляд пронизывающих злобных глазок прожигал дыры в посетителях её роскошного кабинета. Тонкие губы, невыразительного рта, словно пиявки жаждали свежей холопьей крови, источая легкий запах миндаля.
- Садитесь, Наталья Петровна. У нас сложилась некоторая производственная необходимость. Вы наверняка уже знаете, что нам предстоит организовать Олимпиадные сборы по предметам с выездом в лагерь на побережье Черного моря. Как понимаете, время сейчас уже не летнее. Для отдыха не сезон, погода вовсе не шепчет, но мы везем на обучение девяносто школьников края и там за ними нужен глаз да глаз. А в лагере может не оказаться вожатых. И если вожатых не найдут до конца недели, то вожатыми поедут наши сотрудники, в том числе и вы Наталья Петровна.
Голос Ядвиги Адольфовны, то, с какой безапелляционностью она чеканила фразы не предполагал вариантов ответа для Ивановой. Её просто ставили перед фактом, что как не крути, она едет вожатой в лагерь «Звездочка в ночи» и отдуплит там по полной, следуя пресловутой производственной необходимости.
Иванова хорошо помнила времена коронавирусной пандемии, работу на удаленке, грошовую зарплату, мизерные отпускные и то, как она половину отпуска еще подбрасывалась с удаленной работой по причине того, что «они и так три месяца по домам сидели и зарплату на дармовщинку получали». Складывалось такое впечатление, что заработную плату для трудящихся сотрудников государственного учреждения Ядвига Адольфовна вытаскивала из собственного бездонного кармана, и никак не могла смириться с нецелевым назначением этих бессмысленных платежей.
В тот момент, когда Иванова, высказала сомнение в правомочности такого отпуска (будучи на котором она должна была продолжать бесплатно осуществлять трудовую деятельность, не ропща, и не возмущаясь), она автоматически попала в «список врагов народа». Как же, она осмелилась написать в группу в Вотсаппе: «Что это за отпуск такой?» А после еще и выставила в статусе колоритный, смачный шиш и ссылку на статью трудового кодекса о праве трудящихся на полноценный ежегодный отпуск.
И вот, спустя, почитай, полгода Ивановой прилетело за её вопиющую безрассудность. Она-то дура, всё еще ощущает себя представителем рабочего класса, который должно уважать, как и труд им выполняемый, как личность – полноценную, здравую и свободную. Ан нет. Не личность ты более, не трудовая единица, со свободой слова и плюрализмом мнений. Ты вошь на гребешке Ядвиги Адольфовны, которая так и норовит прижать тебя к ногтю и расплющить с противным клацаньем, и это мерзкое клацанье будет последним, что Иванова услышит в своей тухлой, никчемной, иждивенческой жизни.
Так вот, отпуск Ивановой второй год приходился на июнь месяц, а затем ей предстояло по самой жаре ездить на работу и отсиживать там восьмичасовой рабочий день, ибо Ядвига Адольфовна вела учет и планирование рабочего времени вплоть до доли секунд. Иванова решила побороться немного за запланированное. К тому же в добавок, ей обещали, что дважды подряд в июне она не пойдет. Она написала письменное обращение Ядвиге Адольфовне Корнишон, где аргументированно просила оставить даты её предполагаемого отпуска без изменений. В тот день, в приёмной ей пришлось просидеть часа полтора, после чего она всё же была допущена пред очи «Их Императорского величества». По-простому, по-человечески не получилось. Иванова, снабдив свой приход приветственным словом и обоснованием, протянула своё скромное прошение. На что получила сухой ответ.
- Вы всё пишете и пишете, Наталья Петровна. Я уже устала читать Ваши обращения. Вот лучше давайте вспомним, что Вы выкладываете в статусе в Вотсаппе. Иванова вспомнила, что сегодня выложила небольшой ролик с мухой, которая залетела мужчине на пробежке в рот и вылетела, когда он был уже в душевой через зад. Концовка этого видеоролика была весьма проста: «Из любой задницы найдется выход!» Но, не тут-то было, Ядвига Адольфовна глубокомысленно ковырялась в анналах своего телефона, и, наконец, обнаружив искомое, протянула Наталье Петровне свой телефон:
- Вот. Вы помните эту картинку, Наталья Петровна?
На экране красовался скриншот статуса Ивановой в Вотсаппе полугодовой давности с большим, красноречивым кукишем. Она даже не могла вспомнить по какому поводу его размещала. А Ядвига Адольфовна, приняв вальяжную позу, закинув ногу на ногу, скрестив руки на колене и слегка наклонив голову набок продолжала, поучительным тоном.
- Там ясно видно, что это именно Вы разместили. И Вы позволили себе скрутить этот шиш именно мне и сослаться на статью трудового кодекса. В этот момент, Иванова, наконец вспомнила по какому поводу она разместила тот статус. Смысл был прямо противоположный тому, который озвучила Ядвига Адольфовна. Картинка живописала о кукише, скрученном начальством простому трудяге, неправомочном лишении трудящегося полноценного отдыха, а та же властном попустительстве и полном отсутствии уважения к свои подчиненным.
Ядвига Адольфовна продолжала.
- Вы, Наталья Петровна, часто позволяете себе свободно высказывать своё мнение, иногда в неподобающем виде. Я в корне поменяла о Вас своё мнение в превратном ключе. Мы распределяем отпуск с учетом производственной необходимости. Поэтому, Вы пойдете в отпуск тогда, когда я это обозначила. Теперь я возвращаю Ваш шиш.
Сама поза Ядвиги Адольфовны, её тон, выражение лица, должны были произвести искомый воспитательный эффект на «бесстыжего методиста» Иванову. Но, увы, не произвели.
Иванова не мало не смутилась, она была обескуражена темой, на которую съехал её визит. Это сколько же нужно было камень за пазухой носить, чтобы вытащить его именно сейчас. И вообще булыжник, как раз орудие пролетариата, и не гоже его хватать своими барскими артрозными пятернями. И не гоже говорить с сорокапятилетней женщиной, как с малым дитём. И не гоже, высказываться о самодостаточной личности, как о ничтожестве. Но говорить что-либо, и тем более, оправдываться перед этой напыщенной гусыней у Ивановой не было ни малейшего желания. Её слова не стоили для Ивановой ровным счетом ничего, но лишний раз убеждали её в недалекости, беспринципности, недальновидности и самодурстве Ядвиги Адольфовны.
Она требовала уважения к своей должности. Уважают не должности, а людей, и не за посты, которые они занимают, а за человечность, которую они смогли сохранить, находясь у власти, распоряжаясь жизнями, достатком, благополучием, вверенных их руководству людей.
А здесь кто? Кто она есть вообще? Директор? Да в гробу я таких директоров видела в белых тапочках.
Тогда Иванова, не сказала ничего, и просто ушла. И сейчас, она не видела ни малейшей перспективы, что-либо отвечать. Ведь «производственная необходимость» Ядвиги Адольфовны не предполагала и намека на возражение. Вот только у Ивановой, в который раз возникал вопрос, а почему она должна в ущерб себе, своей семье, своему здоровью думать от какой-то там «производственной необходимости», в то время, как Ядвига Адольфовна, не отпускает ни на операцию родственника, ни на собственные похороны.? Она умудрилась взять с Ивановой заявление на день без оплаты труда, в День учителя, когда весь коллектив выехал на корпоратив и никто не работал ни минуты. И это при том, что у Ивановой болела бабушка девяноста семи лет, при том, что она осталась в накладе сдав на этот корпоратив деньги, и не поехав на него.
Это так Ядвига Адольфовна наказала Иванову, за злостный прогул корпоратива. И плевать, что половина коллектива заболели после этого «праздника» на природе в жуткий холод и бешеный ветрюган. «Производственную необходимость» никто не отменял. И плевать, что некоторые заболели этим самым коронавирусом. Эта информация хранится под строжайшим секретом. А то еще придется работников на удаленку или карантин отправить. Кто же работать будет, аж за двадвать пять тысяч в месяц.
Через пару недель, когда президент дал нам неделю на ноябрьские праздники и на «отсидеться дома», Ядвига Адольфовна опять села на своего излюбленного конька. «Производственная необходимость» требовала от Ивановой сознательности и повиновения, а именно: приехать в Центр в 5-30 утра 7 ноября, чтобы проверять документы у детей, отбывающих в «Артек». А плевать, что это выходной, что транспорт начинает ходить в лучшем случае с шести утра, что ехать на работу больше часа, а значит спать можно вообще не ложиться, что вызов такси будет стоить рублей пятьсот, что за работу в выходной (праздничный день) должны оплачивать по двойному тарифу, а такие, как Иванова, в лучшем случае получат отгул, и тот, в то время, когда захочет Ядвига Адольфовна. Это всё шелуха! Об этом речь не идет! «Производственная необходимость» дороже людей. Люди – грязь, ничтожество, быдло, расходный материал!
***
28.10.21.
*************************************
