Ахейский конь
Поэт издалека заводит речь…
М.Ц.
АХЕЙСКИЙ КОНЬ
(отклик на «Ахейскую песню»
Алексея Цветкова)
Поэт издалека заводит речь…
М.Ц.
I
Сей стих мастеровит, но невпопад.
Бывает, что метафора подводит,
Когда чему-то угодить наш брат
Спешит и из лояльности находит
То первое, что кинет рынок муз
Как ходовую правоты причину,
На что легко ложится всякий груз
Души, плывущей к своему притину. 1
И признавая, что певец неплох
И музыкальный слух его достоен,
Велят, однако, истина и Бог –
Чтоб высший разум был вполне спокоен –
Красоты речи, как сирен, презрев,
Погрешности метафоры исправить
И, усмиряя вод дремотный рев,
Над Ойкуменой радугу восставить.
II
Парис, конечно, поросенок был
И город из-за секса погубил.
Несносное тщеславие богов
Дополнило сосуд земных грехов.
И он взорвался! Черепки летят,
Распространяя греков сладкий яд...
Бренчит кифара старого слепца,
Лаская слух и сына, и отца,
И держит нас в тысячелетнем сне
Этническая муза кифареда.
И дух в объятьях магии и бреда
Все так же поклоняется войне
Как внешней форме страсти и цветенья,
И Фаната не чует в усыпленьи 2,
И облекает зла пещерный зов
В искусное совокупленье слов.
III
И это жаль, безмерно жаль, друзья,
Что, несмотря на гордый ход культуры,
Мы – жалкие изделия натуры
И для природы даже не изъян,
А просто шестеренки грабежа,
Шестерки тьмы на праздничном гешефте,
На вечной пляске зверодележа
Пшеницы, территории и нефти,
Которую издревле мы зовем
Политикой, приличным вроде словом,
И человека этим словом бьем! –
Радея телу, дух лишаем крова.
IV
Готовые событья переврать
И выпрямить историю по курсу,
Мы ныне выставляем фэйков рать,
Чтоб из потока времени урвать
Себе кусок по собственному вкусу,
Дабы опасный лозунг воплотить –
СЕЙЧАС И ЗДЕСЬ – призыв к слепому счастью
(Где и родных раз плюнуть проглотить,
Пространство как бифштекс деля на части),
К уменью эфемерой сутки жить,
Нет, вирусом скорее беспощадным
Империй демиургом кровожадным,
Родившимся, чтоб ближнего убить
И в свой черед, с доверием к природе,
Убитым быть и съеденным по моде.
Плевать, что лишь секунду видим мир,
Презрев вопрос, зачем мы здесь и кто мы.
В безжалостных прыгучих насекомых
Нас превращает наш ориентир.
V
Из всех конспирологий признаю
Всего одну, что не соврет бесспорно,
Как не соврет, хоть неприлично, порно
О жизни в человеческом раю.
Историю имею я в виду.
История – великий конспиролог.
В ней бог и случай, чтя природы полог,
Нам чертят путь, – извилист он и долог –
Начало в небе и конец в аду.
История! Здесь Дарвину – простор
На полигоне высшей обезьяны
Следить, как развивается узор
Ума в борьбе с приматом полупьяным,
Как свет сознанья, выйдя в бытие,
Усилья прилагает закрепиться,
Чтобы назад во тьму не возвратиться,
В угоду незатейливой братве,
Которая, привычная ко мгле,
В сем узревает матери измену,
Сырой от крови матери-земле,
Что равнодушна к жажде перемены
И к страсти света свет распространять,
Чтоб физику саму как Ойкумену
Бессмертить – вечной жизнью наполнять,
Чтоб не закон природы, – человека
Восстал на страже всех начал и дел,
И чтоб наследье археопитека 3
Не смело больше ставить нам предел
И не твердило тупо: «Смерть – пустое,
Поскольку нам ее не одолеть –
(Всесилье смерти вечное, простое 4
Повелевает нам привычно тлеть
И исчезать безропотно и верно
Вердикту пантеонов всех богов,
Питая лицемерие и скверну
Всех дочерей грядущих и сынов,
Их рабское смиренье перед гноем,
Золой, канализацией стихий…) –
Сожжем тебя, любимый, иль зароем,
Развеем атомарно, или роем
Молекул, может, ты войдешь в духи –
Ты отпусти нам детские грехи,
И мы тебя счастливо упокоим
И даже, может, не забудем, коль
Оставишь развлеченья алкоголь,
Которым нас, пощекотав, потешишь
И даже в высших истинах утешишь,
Их завернув говядиной в лаваш –
И се сверкнет завет великий наш:
Ты – согласился и пошел в наём,
И бронзы многопудие – твоё!
Ты – наш кумир последнего призыва
После титанов, Зевса и Ахилла.
С Орфея начинается твой род,
Ты – наша жертва, агнец отпущенья,
Ты искупаешь безобразье мглы,
В которой мы купаемся как дети,
Ты – жертва детству, чтоб, тебя убив,
Мы снова танцевали, как и прежде,
С душой невинной смыслу вопреки
И поклонялись без помех сознанья
Единственному истинному богу,
Точней богине, что ума не просит,
Довольная уж тем, когда толпой
Мы с наслажденьем в море ощущений
Бросаемся, переживая страсть
Объять весь мир в сплошном совокупленьи
Всего со всем, как бы бежа от смерти
Чрез смерть-любовь, в Великую Утробу,
В первоначальный мрак, нас породивший…
Так что не требуй большего от нас,
Чад Хаоса, верней, его исчадий,
Пугающихся в зеркале себя,
Как призрака из собственного гроба.
Что ж делать, если вечная мечта
Не то что бы о рае – о нирванных
Снах наяву нас, устающих, гложет:
Закрыть глаза, забыться и поплыть,
И не гадать уж, быть или не быть?
Ты рвался прочь и нас с собою звал,
Но дома своего и сам не знал.
Так получи свой памятник и стой
Единственно доступным тут бессмертьем,
А мы… мы по старинке будем дальше
Привычно тлеть, тобой, кумир, покрыв
Провал под жизнью…»
Сей настил из фальши
Есть всё, что можем, отблагодарив
Творцов за весть, что яма под ногой
И мы туда летим вниз головой!..
И узкий ум, что физику постиг,
При этом притупив воображенье,
Бодрится: «Разве могут быть сомненья?
Да, мы умрем, но спразднуем свой миг,
Возьмем от жизни всё, а там плевать!
Не наше дело – правила менять».
Но фишка в том, что правил-то и нет,
Вся наша жизнь – лишь Хаосу минет!
И Бога на природу поменяв,
Наукой оттеснив надежды веры,
Остались мы все той же детской меры,
Не повзрослев и мудрость не познав…
Но мы приложим – знает Бог! – старанье,
Чтоб поумнеть, сменив ориентир,
Понять: природа – только часть сознанья
И память, что несовершенен мир.
И это знанье истины стрелою
Назад, в века, нам расчищает взор
И позволяет нам между собою
Вменяемый наладить разговор.
VI
Грабеж, о чем вначале говорил,
Пришел из мглы, из дарвиновской эры,
Точней, из той же каменной пещеры,
Откуда и алмазы всех горилл.
История есть форма грабежа,
И Фукуяма потому ошибся,
Что о враньё политики ушибся,
Поверив ей, что можно избежать
Закон биологической природы,
Когда одну породу ублажать
И изменять другую ей в угоду.
История не кончится, пока
Из обезьяны человек не выйдет
И в зеркале однажды не увидит
Того, чья в камне выбила рука
Десяток правил для своих соседей,
Чтоб отличить их от простых зверей,
Чтоб больше не искать тотем в медведе
И не съедать сынов и дочерей.
История проходит вне ума.
История – чума на все дома.
VII
И как марксизма стрелка указала,
Троянскому коню сам бог велел
Расчистить путь движенью капитала,
Чтоб Илион остался не у дел 5
И не стоял ключом у Геллеспонта 6,
Замкнувшим путь ахейцам на восток –
Кто агрессивней и сильнее понтом,
Мощней числом, кому роднее рок,
Кто, растворяясь в голосе природы,
Готов ее собою продолжать,
Тому и карты в руки – бить народы
И власть как рок над миром воздвигать.
Так аргонавты начали разведку,
Так Искандер прошел за Гиндукуш 7,
Так латиняне проложили ветку
От бриттов до армян, сорвавши куш.
Так, подражая древним, корсиканец 8
Мечтал у бриттов Индию забрать,
Так Гитлера кривой протуберанец
Евразию, как рожь, хотел пожать.
Везде, где верх берет слепая сила,
Там рыщет зверь, готовится захват,
Там даже Польша нежная ходила 9
В Москву, чтоб протолкнуть свой халифат…
Там Третий райх и Третий Рим, заспоря,
Свалили в преисподнюю войны
Себя и Запад, что не ведал горя
И никогда не признавал вины
Пред божеством, которого держался,
А просто цвел и вширь распространялся…
Стянув Европы скатерть со стола
С обилием гуманных яств туда же,
Война духовно нас ободрала,
Но мы уже не ощущаем кражи.
Сожженье эволюции в печах
Уже забыто – мы живем, как будто
Не умирали ни Христос, ни Будда
И век двадцатый кровью не пропах.
Нам денежные знаки ткут простор,
И память – счастью вовсе не помеха,
Ведь внешние дела нам застят взор
И порождают видимость успеха.
И хоть вещал пророк былых веков:
«Мы – третий Рим, четвертому не быти» –
Дела красноречивей гордых слов,
И вышло то, что не могло не выйти.
Америка – четвертый Рим-энд-райх! –
Соединила доблести истоков
И покатила как орудье рока,
Чтоб шар земной как липку ободрать.
Она – последний Рим, не быть другому,
Никто уже не сможет быть таким,
Тоска в народах по родному дому
Скорее похоронит этот Рим.
Две тыщи лет нас жрет латинский призрак,
В ком голой силе поклонились мы,
Мы – плод ее (взаимной смерти признак!)
И собственной же узники тюрьмы.
Мы по стопам имперского разбоя
Шли чаще от заката на восход
И, голос Бога оттеснив собою,
Озлобили весь человечий род.
Навстречу солнцу шла слепая сила,
Шла лицемерно Бога защищать,
Звезда захвата на восток манила.
Наверно, легче с запада кусать.
На запад лишь одна Орда ходила,
Но Русь смогла ей зубы обломать.
Хотя с тех пор она как будто гола,
Вечерний брат ее не признает.
Москва спасла Европу от монгола,
Но от Европы кто ее спасет?..
Вопрос мой риторически висит
И переносит свой акцент на Запад –
Европа ведь давно в релаксе спит
И слабо чует перемены запах.
А западная сумма – Рим-энд-райх –
Корежится и шар земной корежит,
Нам предстоит совместно разбирать
Завалы зла, что каждый шаг наш множит.
И есть орда той, древней, посильнее,
Что антитезис заново шлифует.
Тут некая надежда, что Ахею
Заставит образумиться Аллах,
Когда проблему четче обрисует,
Позволив в стороне оставить страх,
Что съест планету мировой пожар:
Здесь не политик мелкий бриколаж 10 –
Поход, что начал в Кордову Омар 11,
Выходит ныне на большой вираж…
VIII
Пора вернуться к Трое нам теперь,
Когда туман веков чуть-чуть распался
И мы яснее видим, что за зверь
Просторами Пангеи разгулялся.
Троянский конь, ровесник Моисея,
Стоит в начале западных времен
Как знак коварства не одной Ахеи, –
Всех на восток поднявшихся племен!
Доверчивость и суеверье Трои
Ловушке Одиссея помогли –
Отстали боги, сгинули герои,
Всё съело притяжение земли…
И тут нельзя не вспомнить про Энея,
Кого вскормила мстительность богов –
Еще получит гордая Ахея
Возмездие за свой кровавый ков!.. 12
Где Римом стал счастливый род Энея,
Там Марс свои проценты получил,
И вознеслась над миром Сверх-Ахея 13,
Арес лишь Александра снарядил…
И грекам вышла горькая минута,
Когда стрелу на них нацелил рок.
Их не спасет сократова цикута,
Для Рима и Афины – лишь восток.
Закат – захват! Восточные попытки
Непрочны, испаряясь как вода.
Грабеж, когда он эфемерно-прыткий,
Не может удержаться навсегда.
Другое дело – Запад, он мостит
Своим разбоем римскую дорогу.
Не важно, что ведет она не к Богу, –
Бог, связанный, в багажнике лежит.
Он – ксива, что, возможно, предоставить
Придется, если что пойдет не так…
И темный мир ласкает нашу стаю, –
Когда нужда, – являя общий знак,
В котором дух надежд кристаллизован
Тяжелым прессом страждущих веков…
Бандит-строитель тоже вызван зовом
Мамона-рынка в спросе на творцов.
А в детские века и сами боги
Благословляли банду на разбой.
Над человеком суд у них был строгий,
Но если им служил, то был – герой.
Великая культура не плошала,
Лелея дух, как грабежу служить,
Головорезов главных прославляла,
Показывая юношам, как жить,
Кем быть, чтоб вечность уловить в наследство
И лайки поколений загрести –
Так постигало наше с вами детство
Героики бессмертные пути.
От века к веку кочевал пример
Счастливого грабителя-героя
В нагроможденьи выспренних химер,
Которых оказался он достоин,
И был как бог народами почтен,
И новые бренчали кифареды –
Так возрастал самодовольства звон,
Листающий истории победы.
Так Александра вдохновил Ахилл,
Так Цезарь Александром восхитился.
Так путь в Египет Бонапарт пробил
И с Цезарем у пирамиды слился.
Пронзил их знак величия в веках, –
Хеопса дар, в котором скрыл он прах, –
Сей пуп земли, венец и штамп захвата,
Как документ, что мир в твоих руках
И значит, ты не зря пришел с заката.
Обязан вспомнить был о Бонапарте
И пламенный Адольф наверняка,
А все ж забыл, – слила их путь на карте
Насмешливого времени рука.
Как Александр Индии не вынес 14,
Так этим двум – Россия поперек.
Для детских игр кровавых есть свой finis,
Преступишь – и тебя накажет рок,
Как будто даже он – защитник права
Всего живого жизнь продолжать...
Твой разум, кесарь, истощила слава 15,
Возмездия тебе не избежать.
Но темным силам выводы такие
И опыт ничего не говорят –
На то они и темные, слепые,
Чтоб пожиранья продолжать обряд,
Что к интересам нации восходит
Как хищника, чей коллективный ум
В тумане самоутвержденья бродит,
Производя самовлюбленья шум, –
Здесь не сознанья, только выживанья
Инерция нацелена вовне:
Сосед, когда он не продукт питанья,
Сгореть обязан на любом огне.
И тут мечтает нациобиота 16
Поверхность Сферы превратить в себя 17,
Спецслужбы святы, это их работа,
В безбожном мире это их забота –
Свое продлить, чужое истребя.
И общество к пещерной схеме чалит,
В нем простота природы вопиёт –
Одна биота на другую валит
И прав ее на жизнь не признает.
Любое племя, алфавит состряпав,
Уже мечтает, как великим стать,
И грезятся ему свои сатрапы,
Концы земли готовые вязать.
На горизонте Рим ему мигает
Как вечный покоренья мира знак.
Вне власти смысла жизни он не знает,
И власть иная – непременный враг.
Герб, флаг и прутья, выборы, права,
Имперовождь в костюме президента,
И гуманизма лживого слова –
Вот демопуть текущего момента.
Но капитал не терпит конкурента,
А тут еще этнический задор,
Где племя платит государству ренту
За то, что в нем живет имперский вздор,
Точнее, сор, надутый из пещеры,
Мечтавшей с кланом клан соединить –
Короче, мрак пассионарной эры
Стремится мир в объятьях раздавить
И сок его в природу возвратить,
Блюдя биологическую веру…
И вот былое дерзко восстает
И нагло все живое попирает,
Вновь Троя здесь, ее Ахея ждет
И пресловутый конь подстерегает.
Троянский конь – ошибочное слово,
Ахейский он! Троянский – это фэйк,
Чтоб обмануть и надругаться снова,
И повторить истории римэйк.
Римэйк, друзья! В нем мертвецы сильны
И нас, живых, подчас изрядно душат
И мы для них чужую роль должны
Играть, сломав свою живую душу…
Весь мир опять – ристалище богов,
Но уж не тех, и только те же страсти
Сбивают с ног зарвавшихся рабов,
Свобод не отделяющих от власти
И ринувшихся Землю рвать на части
И космос жрать, как лакомый пирог,
Сливая криминал с экспериментом,
И помечать, как звери круг дорог,
Путь пройденный обильным экскрементом…
Теперь Господь, что, как известно, помер,
Во тьме благословляет этот номер:
Ахейцы во главе творящих сил! –
И гуманизм, второй покойник, тоже,
Поверив в их уверенные рожи,
Ту самую оливу им вручил.
Ахейцы прут и гонят ахинею,
Что их поход дарует нам идею
И легионы источают мир.
Народы наглость силы поражает,
Они кряхтят, а все же подражают –
Хоть матерят, но матерят кумир.
И он ползет чумой средневековья,
Грозя перерожденьем нашей крови
И превращеньем человека в бот.
Но боль не в том, что, проигравши битву,
Мы станем приложеньем к алгоритму,
А в том, что смерть из жизни не уйдет…
Наивно думать, что, словарь сужая
И смерть все реже в нем упоминая,
Чтоб нежный детский слух не оскорбить,
Мы движемся к гуманности желанной –
Скорей растим детсад самообманный,
Что хочет по законам сказки жить:
Там смерти нет, как смерти нет и в травах,
Что по весне так радостно цветут –
Но и по травам, презирая право,
Когорты людоедские идут…
Ахейцы прут, и Троя виновата,
Что продолжает рубежи крепить,
Что умирать ей, в общем, рановато,
Что основанья есть и дальше жить.
19 августа – 25 сентября 2021 г
П Р И М Е Ч А Н И Я
1 ПРИТИН – предел движенья или точка стоянья (В.Даль).
2 ФАНАТ (Thanatos) – демон смерти.
3 АРХЕОПИТЕК – авторский неологизм, означающий первого примата в цепи обезьянолюдей, последним в которой являемся мы с вами.
4 В скобках – мнение автора, отличное от прямой речи, которую оно перебивает. Дальше – автор говорит от лица археопитека и своего, как бы слившись в одно, в то же время саркастически раздваиваясь во внутреннем разговоре о судьбе культуры в эру обезьяночеловека, и наконец, после закрытых не только скобок, но и кавычек, возвращается к себе самому.
5 ИЛИОН – то же, что Троя.
6 ГЕЛЛЕСПОНТ – пролив Дарданеллы, соединяющий Эгейское и Мраморное моря.
7 ИСКАНДЕР – исламское имя Александра Македонского, ГИНДУКУШ – горный хребет, разделяющий Среднюю Азию с Индией и Пакистаном.
8 КОРСИКАНЕЦ – Наполеон I.
9 «ПОЛЬША НЕЖНАЯ» – выражение Осипа Мандельштама.
10 БРИКОЛАЖ – здесь: желание произвести эффект новизны из обломков старого.
11 ОМАР – мусульманский военачальник VII в.
12 КОВ – то же, что ковы, козни,злые умыслы.
13 СВЕРХ-АХЕЯ – Римская империя.
14 «ИНДИИ НЕ ВЫНЕС» – отказался от ее захвата.
15 КЕСАРЬ – здесь: любой владыка, завоеватель.
16 НАЦИОБИОТА – авторский неологизм, возникший на том основании, что слово «нация», с его не человеческой, но чисто физической стороны, полностью подпадает под научное определение слова «биота»: «…исторически сложившаяся совокупность живых организмов, объединенных общей областью распространения.» (Биологический Энциклопедический Словарь, М., 1986, стр. 70.)
17 СФЕРА – здесь: синоним земного шара, Земли; взято по внешнему сходству со словом «ноосфера» и т.п.
27 октября 2021 г.
