февраль
Февраль
Обращение редактора
Я нашел этот дневник совершенно случайно, и не знаю, что стало с его хозяином. Если он прочтет эти записи, то я бы хотел заранее попросить прощения, так как не опубликовать это я не мог. Эту тетрадь я обнаружил, когда переезжал на новую квартиру, и прежние хозяева не имели никакого представления, чьи это могли быть записи. В дневнике не было указано инициалов, многие страницы были вырваны, а все, что опубликовано мной, лишь малая часть большой тетради.
15. 04. Среда.
Белая кривая бежит по невидимому черному экрану. Маленький зеленый человечек плетется по ней (даже не человечек, а его схематическое изображение) и, спотыкаясь о каждый плавный изгиб кривой, падает, создавая шум, больше похожий на щелчок пальцев. 11010000101111111101000010111110110100011000010111010001100000111101000010111001.
Утро. Гребаное утро. На часах сейчас 5:30...
Я опять видел море…. Этот сон меня преследует уже очень долгое время. Я иду от моря по пустынной улице, и, дойдя до «Белой шляпы», начинаю разглядывать давно закрывшиеся на ночь летние кафе. Пошел дождь. Он был теплый… Большие капли падали мне на лицо и замирали, погружаясь в невесомость моего сна… Когда я проснулся, на моем лице и вправду были капли, только это не дождь… а я думал, что уже давно разучился плакать во сне.
На ум сразу пришли строки Пастернака:
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит…
Жаль, я не умею писать стихи… Вообще ничего не умею!
Итак. 5:30 утра. Что за свинарник я развел вокруг себя?.. эта маленькая комнатка напоминает скотный двор… Хотя, нет, двор слишком велик для этого места. Вот если бы все, что находится там, катапультой швырнуть ко мне в окно, никто бы и не заметил существенных изменений в моём жилище…
Плевать!
Сейчас мне следует взять синтезатор и отправляться на работу.
6:00. Пью чай с не выспавшимся хозяином магазина инструментов для дома. Он косится на меня своим строгим и почти понимающим взглядом. Хотя пять минут назад отругал меня за то, что я так рано к нему заявился.
На самом деле, этот невысокий полноватый человек очень добр. Он позволяет мне подключать в его магазине синтезатор, чтобы я мог играть и хоть немного зарабатывать денег. Но сейчас шесть утра, да и зачем вообще ожидать хорошего тона от человека, который живет у себя же в магазине, потому что из дома его выгнала жена. Бедолага… Такой же как и я… Пал Палыч сопит и причмокивает, жуя печенье, которое опускает в чай…
Гадость… такая горечь всегда остается на дне… А мне нужно снова протянуть переноску в окно, чтобы подключить клавиши к сети. Она, как назло, вечно путается…
(На страницах тетради видны коричневые капельки, скорее всего, крови - прим. редактора).
Хрен знает, который час. Солнце уже довольно высоко… видимо, полдень. Стекло на моих часах разбито… гад…
Сегодня люди проходили мимо, отворачивали и морщили нос… в прочем, как и всегда. Кто-то из толпы крикнул: «Заткнись уже! Ты же ни петь, ни играть не умеешь! Найди себе работу!». Я стал кричать вслед и грозить начистить его наглую говорливую морду, но быстро об этом пожалел, поскольку этот юноша был атлетом, и ему хватило одного удара в нос, чтоб я смог отключиться… на долю секунды… наверное… Когда открыл глаза, то увидел, что из поношенной шапки кто-то вытащил полтинник, который я сам же и положил для того, чтобы хоть как-то привлечь людей (мол, раз ему дали денег, почему бы и мне ему не подкинуть мелочи). Это был последний полтинник… больше ничего не осталось… Б****
Я потер переносицу, снова сел за инструмент и стал долбить по белым клавишам, поскольку на черных никогда и не умел играть. Все они правы. Из меня абсолютно никакой музыкант. За плечами семь лет музыкальной школы, в которой я совсем не хотел учиться. И толку - ноль. Этот инструмент мне подарили родители в последний год обучения там, и так вышло, что эта вещь - единственное, что у меня есть (не считая, конечно, съемной квартиры с кучей пустых бутылок и упаковок от чипсов), и ничего, кроме как долбить по белым клавишам, я не умею.
Но даже эта кратковременное выпадение из реальности - не самое яркое событие за сегодня.
Ко мне подсела девушка и молча стала играть. Её пальцы нежно опускались на клавиши, и музыка, которая лилась из охрипших динамиков, была прекраснее всего, что когда-либо выхаркивал из себя мой старый синтезатор. Я захотел поиграть с ней в две руки, но она убрала мои пальцы с инструмента. Через какое-то время она запела “Michelle” The Beatles так чисто, что небо стало дребезжать и вот-вот могло рассыпаться на кусочки голограммы. Такой аномалии уже давно не наблюдали, и, возможно, эта девушка та, на которой клином сойдется весь свет… по крайней мере, мой… Я попытался ей «подпеть», но она прижала свой тонкий пальчик к моим губам и сказала: «слушай»… И я слушал… всматриваясь в её карие глаза и каштановые волосы, спадавшие на плечи шелковым водопадом. Девушка пела одну песню за другой, не делая даже маленькой передышки. А когда я пытался с ней заговорить, то она либо молчала, что-то наигрывая, либо шептала мне: «слушай…». За час в моей шапке накопилось, навскидку, более двух тысяч рублей. Так она пела на протяжении пяти часов. Огромная толпа людей, забывшая про работу, дела, как можно ближе пыталась протиснуться к инструменту. Люди, как завороженные, кричали слова своих любимых песен, хлопали в ладоши, а количество купюр в шапке увеличивалось в геометрической прогрессии. Деньги падали на синтезатор, на потрескавшийся асфальт, некоторые купюры даже сдувало ветром, и мне было плевать, я лишь слушал и был готов продать душу кому угодно за эти нежные белые руки, которые опускались на клавиши моего синтезатора. Последний аккорд. Девушка резко встала со стула и, одергивая летнее синее платье, улыбнулась мне и вприпрыжку побежала прочь, даже не оглянувшись.
16. 04. Четверг.
Белая кривая бежит по невидимому черному экрану. Маленький зеленый человечек ползёт по ней (даже не человечек, а его схематическое изображение). Он ползет так медленно, что складывается ощущение, что движется он не вперёд, а назад. После каждого малейшего продвижения кривая новым изгибом отбрасывает его к самому началу невидимого экрана. И когда он ударяется головой о край, то создается шум, больше похожий на щелчок пальцев.
11010001100001011101000110000011110100011001000111010000101100101101000010111110
Утро. Где-то около… да похер на время.
Я опять видел море… хотя ни разу не видел его вживую...
Я иду по пустынной улице рядом с закрытыми на ночь аттракционами. Вдалеке прогремел гром. Дождь не застал меня, и потому я не проснулся со слезами, как это было вчера. Абсолютно понимая, что море - это всего-навсего плод моего воображения, я зажмурил глаза, пытаясь проснуться… но чья-то рука коснулась моего плеча… мурашки пробрали спину. Я вздрогнул и непроизвольно открыл глаза. По берегу моря бежала девушка. Та самая незнакомка, которую я вчера повстречал. Её каштановые волосы развевались- летнее голубое платье сорвало сильным порывом ветра… оно взлетело вверх, в самое нутро пасмурного неба. Незнакомка, не засмущавшись своей наготы и кинув на меня игривый взгляд, засмеялась и прыгнула в воду, где и скрылась, оставив меня в одиночестве… Ветер прекратился, и легкое голубое платье упало мне в руки, после чего железные затворы моего сна раскрылись со звуком газонокосилки (Гребаные рабочие! И чего им не спится в такую *рань?). И я снова очутился в привычном бардаке своей квартиры…
Сильный порывистый ветер колыхал тюль. Одна из занавесок лежала у моих ног. Внутренний голос послал меня куда подальше и больше не беспокоил.
Стритовать мне сегодня совсем не хочется.
В руках сжимаю оторванную ветром занавеску и думаю о Ней, пытаясь вспомнить черты лица, на которых клином сошлось все мое нынешнее существование.
Дарю тебе небо, мерцанье Селены,
Всё ради твоей неземной красоты!
И пусть на Луне поют оды сирены,
Забросив всю сущность своей темноты…
Да… не Пастернак… Почему я себя не сжёг?..
13:22.(спросил у прохожего).
«Тополиный апокалипсис»… Неплохая характеристика для пыльного степного городка, в котором мне приходится жить… дышать… и бегать. Да, бегать!
Я сегодня бродил по городу бессмысленно и пусто… так пусто, что в голове не было ни одной мысли. Утренние размышления давно меня отпустили, и банка пива - единственное, что заполняло пустоту внутри меня, а бессмысленность снова стала целью моей жизни. Больше ничего меня не тяготило. Что-то еще утром было сломано, но сейчас - как ничего и не бывало. Видимо, диспетчер исправил ошибки. Сидя на лавке, я попивал пиво и давился тополиным пухом, от которого невозможно было никуда скрыться. Именно с такими пустыми мыслями я изучал трещины на асфальте и попивал прохладное пиво, баночка которого была покрыта мелкими капельками воды. От этого занятия меня отвлекла тень, быстро промелькнувшая вблизи скамейки. Я сонно поднял глаза и увидел край знакомого мне голубого платья, который скрылся за углом круглосуточной пивнушки. Я сразу понял, кто это и поспешно пошел следом. Но девушки как будто там и не было. Я стал бегать по знакомым улицам и пересекал легким бегом площади, где так же бессмысленно выгуливали молодые пары своих детей. Я остановился, пытаясь отдышаться, теряя всякую надежду встретить Её вновь.
Кто-то окликнул меня моим же внутренним голосом. Я взглянул на крышу двухэтажной гостиницы и увидел свою Незнакомку, машущую мне рукой. Я подался вперёд… и вдруг, всё замерло: люди, машины, голуби, кожура семечек, не долетевшая до урны, - всё было недвижимо. Раздался пронзительный писк, после чего все исчезло. Мир утонул в пугающей темноте, а небо стало кислотно-синим. Над головой появились строки, состоящие из букв и цифр. Я знал - что это, но никак не мог расшифровать. В школе мы изучали этот язык, как основной предмет, но никто не мог и предположить, что эти знания хоть когда-нибудь пригодятся в реальной жизни. Я быстро достал ручку и стал переписывать символы, выцарапывая их на ладони.
Всё вернулось в прежнее состояние. Темнота и кислотно-синее небо исчезли. Дети продолжали бегать и распугивать голубей. Что касается родителей, то они с прежней бессмысленностью продолжали щелкать семечки. Всё вернулось на круги своя, но Незнакомки уже не было. Я положил ручку в карман и поспешил домой.
Копаясь среди пустых упаковок из-под чипсов, я всё-таки нашел словарь и стал переводить символы, нацарапанные на руке.
«Вы на карантине. Срочно обратитесь в Диспетчер задач».
Чёрт.
Чувствовал же, что этот день я запомню надолго. Я помню каждую секунду и каждое слово, сказанное мне или сказанное мной. Страшно.
Полночь. Моя прогулка в указанном направлении была не из тех, про которые можно рассказывать байки друзьям, мол, какой я герой. И забыть такое тоже не возможно.
Это было маленькое неприметное одноэтажное здание, сохранившееся ещё со времён сталинских репрессий. Меня встретил охранник и повёл в лифт. Это оказалось не одноэтажное здание, а целый небоскрёб, но который уходил глубоко под землю. Мне нужно было выходить на сороковом этаже.
Кабинет. Кромешная тьма. Слышится тяжелое дыхание только одного человека, но что-то внутри меня подсказывает, что Их там очень много, только вот работа у Них такая - быть тише и невидимее, чем
Поток света ослепил меня и осветил все то, что находилось сзади. Оглянуться я не посмел. «Словив зайчика», я с трудом заставил свои глаза видеть и, когда более-менее привык к свету, разглядел перед собой тучный силуэт, сидящий за столом. Раздался хриплый скрипящий бас: «Присаживайтесь». Я повиновался. Этот голос начал издевательски допрашивать меня:
- Ваша программа?
Стараясь не теряться, я отвечал:
- Обыватель.
- Характеристики?
- Бессмыслие, невезение, безделье, масса, удовлетворённость.
- Хоть это вы помните. Ваши свойства?
Я протянул документ в пластмассовой корочке.
- Сейчас я поставлю печать, что вы находитесь на карантине. Вам запрещается общаться с незнакомыми людьми. Я дам анкету, где вам нужно указать девять человек необходимых для устройства жизни, согласно вашим системным требованиям. Срок общения с этими людьми должен быть не менее трёх лет.
- А что случилось-то?
- Ваши характеристики?
- Бессмыслие, невезение, безделье, масса, удовлетворённость.
- Во-первых, вы допустили ошибку в хронологии. Правильно: масса, удовлетворённость, бессмыслие, безделье, невезение. Во;вторых, вы забыли ещё три: неосведомлённость, безынициативность и незаинтересованность. Вы читали ваши системные требования?
- Да.
- Вам стоит освежить их в памяти. Пока спишем это на несовершенство вашей программы. Всем известно, что версия 94 не самая надежная и совершенная, поэтому я поясню. На протяжении трёх дней мы внимательно следили за вами. Для вас поступали новые обновления, но вы успешно их игнорировали, хотя знали, что это карается законом. И, наконец, наступил тот день, когда вы натолкнулись на опасный вирус. Ещё утром мы восстановили вашу программу, но DrE92 успел слиться с вами, преобразовавшись в DrS92, что заставило нас прибегнуть к крайним мерам. Если вы продолжите не подчиняться вашим системным требованиям, нам придется сделать delete. Многое мы не потеряем. Вы меня хорошо поняли?
- Да…
- Забирайте ваши свойства. Я задам вам последний вопрос, на который вы можете не отвечать. Как так можно, находясь в перечне стандартных программ, с такими низкими системными требованиями, игнорировать обновления и не исполнять свои функции? Ладно. Пожалуй, это не ваша вина, вы же версия 94. Хотя… не будем гневить создателя.
…
(Несколько страниц было вырвано ; прим. Редактора).
' дата не указана ‘
Белая кривая бежит по невидимому черному экрану. Маленький зелёный человечек лежит на ней (даже не человечек, а его схематическое изображение). Он лежит бездвижно, и кривая новым изгибом подбрасывает его вверх, всё выше и выше. И, наконец, подбрасывает его так высоко, что он падает и рвёт кривую с резким грохотом, больше похожим на щелчок пальцев. 1101000110000001110100011000011111010000101100001101000110000001110100011000001011010001100011001101000010110101.
Вечер.
…морской прибой омывает мне ноги. Горячий муссон приносит приятный запах из самых глубин моей давней мечты. Я не знаю, правда ли всё то, что я сейчас испытываю… Хотя, вода кажется мне самой настоящей, и вкус морской соли на зубах никак не может быть выдуман. Возможно, я и вправду дома… может, это моя настоящая реальность… а может, меня уже давно нет… Но это не важно, поскольку я счастлив… впервые с момента моего рождения я счастлив! Моя кареглазая Незнакомка лежит рядом на берегу моря, прижавшись щекой к моему плечу, а с неба градом сыплются зелёные нули и единицы…
Я больше не хочу ни о чём думать и писать, ведь теперь я по-настоящему счастлив. 01……….
Обращение редактора
Я нашел этот дневник совершенно случайно, и не знаю, что стало с его хозяином. Если он прочтет эти записи, то я бы хотел заранее попросить прощения, так как не опубликовать это я не мог. Эту тетрадь я обнаружил, когда переезжал на новую квартиру, и прежние хозяева не имели никакого представления, чьи это могли быть записи. В дневнике не было указано инициалов, многие страницы были вырваны, а все, что опубликовано мной, лишь малая часть большой тетради.
15. 04. Среда.
Белая кривая бежит по невидимому черному экрану. Маленький зеленый человечек плетется по ней (даже не человечек, а его схематическое изображение) и, спотыкаясь о каждый плавный изгиб кривой, падает, создавая шум, больше похожий на щелчок пальцев. 11010000101111111101000010111110110100011000010111010001100000111101000010111001.
Утро. Гребаное утро. На часах сейчас 5:30...
Я опять видел море…. Этот сон меня преследует уже очень долгое время. Я иду от моря по пустынной улице, и, дойдя до «Белой шляпы», начинаю разглядывать давно закрывшиеся на ночь летние кафе. Пошел дождь. Он был теплый… Большие капли падали мне на лицо и замирали, погружаясь в невесомость моего сна… Когда я проснулся, на моем лице и вправду были капли, только это не дождь… а я думал, что уже давно разучился плакать во сне.
На ум сразу пришли строки Пастернака:
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит…
Жаль, я не умею писать стихи… Вообще ничего не умею!
Итак. 5:30 утра. Что за свинарник я развел вокруг себя?.. эта маленькая комнатка напоминает скотный двор… Хотя, нет, двор слишком велик для этого места. Вот если бы все, что находится там, катапультой швырнуть ко мне в окно, никто бы и не заметил существенных изменений в моём жилище…
Плевать!
Сейчас мне следует взять синтезатор и отправляться на работу.
6:00. Пью чай с не выспавшимся хозяином магазина инструментов для дома. Он косится на меня своим строгим и почти понимающим взглядом. Хотя пять минут назад отругал меня за то, что я так рано к нему заявился.
На самом деле, этот невысокий полноватый человек очень добр. Он позволяет мне подключать в его магазине синтезатор, чтобы я мог играть и хоть немного зарабатывать денег. Но сейчас шесть утра, да и зачем вообще ожидать хорошего тона от человека, который живет у себя же в магазине, потому что из дома его выгнала жена. Бедолага… Такой же как и я… Пал Палыч сопит и причмокивает, жуя печенье, которое опускает в чай…
Гадость… такая горечь всегда остается на дне… А мне нужно снова протянуть переноску в окно, чтобы подключить клавиши к сети. Она, как назло, вечно путается…
(На страницах тетради видны коричневые капельки, скорее всего, крови - прим. редактора).
Хрен знает, который час. Солнце уже довольно высоко… видимо, полдень. Стекло на моих часах разбито… гад…
Сегодня люди проходили мимо, отворачивали и морщили нос… в прочем, как и всегда. Кто-то из толпы крикнул: «Заткнись уже! Ты же ни петь, ни играть не умеешь! Найди себе работу!». Я стал кричать вслед и грозить начистить его наглую говорливую морду, но быстро об этом пожалел, поскольку этот юноша был атлетом, и ему хватило одного удара в нос, чтоб я смог отключиться… на долю секунды… наверное… Когда открыл глаза, то увидел, что из поношенной шапки кто-то вытащил полтинник, который я сам же и положил для того, чтобы хоть как-то привлечь людей (мол, раз ему дали денег, почему бы и мне ему не подкинуть мелочи). Это был последний полтинник… больше ничего не осталось… Б****
Я потер переносицу, снова сел за инструмент и стал долбить по белым клавишам, поскольку на черных никогда и не умел играть. Все они правы. Из меня абсолютно никакой музыкант. За плечами семь лет музыкальной школы, в которой я совсем не хотел учиться. И толку - ноль. Этот инструмент мне подарили родители в последний год обучения там, и так вышло, что эта вещь - единственное, что у меня есть (не считая, конечно, съемной квартиры с кучей пустых бутылок и упаковок от чипсов), и ничего, кроме как долбить по белым клавишам, я не умею.
Но даже эта кратковременное выпадение из реальности - не самое яркое событие за сегодня.
Ко мне подсела девушка и молча стала играть. Её пальцы нежно опускались на клавиши, и музыка, которая лилась из охрипших динамиков, была прекраснее всего, что когда-либо выхаркивал из себя мой старый синтезатор. Я захотел поиграть с ней в две руки, но она убрала мои пальцы с инструмента. Через какое-то время она запела “Michelle” The Beatles так чисто, что небо стало дребезжать и вот-вот могло рассыпаться на кусочки голограммы. Такой аномалии уже давно не наблюдали, и, возможно, эта девушка та, на которой клином сойдется весь свет… по крайней мере, мой… Я попытался ей «подпеть», но она прижала свой тонкий пальчик к моим губам и сказала: «слушай»… И я слушал… всматриваясь в её карие глаза и каштановые волосы, спадавшие на плечи шелковым водопадом. Девушка пела одну песню за другой, не делая даже маленькой передышки. А когда я пытался с ней заговорить, то она либо молчала, что-то наигрывая, либо шептала мне: «слушай…». За час в моей шапке накопилось, навскидку, более двух тысяч рублей. Так она пела на протяжении пяти часов. Огромная толпа людей, забывшая про работу, дела, как можно ближе пыталась протиснуться к инструменту. Люди, как завороженные, кричали слова своих любимых песен, хлопали в ладоши, а количество купюр в шапке увеличивалось в геометрической прогрессии. Деньги падали на синтезатор, на потрескавшийся асфальт, некоторые купюры даже сдувало ветром, и мне было плевать, я лишь слушал и был готов продать душу кому угодно за эти нежные белые руки, которые опускались на клавиши моего синтезатора. Последний аккорд. Девушка резко встала со стула и, одергивая летнее синее платье, улыбнулась мне и вприпрыжку побежала прочь, даже не оглянувшись.
16. 04. Четверг.
Белая кривая бежит по невидимому черному экрану. Маленький зеленый человечек ползёт по ней (даже не человечек, а его схематическое изображение). Он ползет так медленно, что складывается ощущение, что движется он не вперёд, а назад. После каждого малейшего продвижения кривая новым изгибом отбрасывает его к самому началу невидимого экрана. И когда он ударяется головой о край, то создается шум, больше похожий на щелчок пальцев.
11010001100001011101000110000011110100011001000111010000101100101101000010111110
Утро. Где-то около… да похер на время.
Я опять видел море… хотя ни разу не видел его вживую...
Я иду по пустынной улице рядом с закрытыми на ночь аттракционами. Вдалеке прогремел гром. Дождь не застал меня, и потому я не проснулся со слезами, как это было вчера. Абсолютно понимая, что море - это всего-навсего плод моего воображения, я зажмурил глаза, пытаясь проснуться… но чья-то рука коснулась моего плеча… мурашки пробрали спину. Я вздрогнул и непроизвольно открыл глаза. По берегу моря бежала девушка. Та самая незнакомка, которую я вчера повстречал. Её каштановые волосы развевались- летнее голубое платье сорвало сильным порывом ветра… оно взлетело вверх, в самое нутро пасмурного неба. Незнакомка, не засмущавшись своей наготы и кинув на меня игривый взгляд, засмеялась и прыгнула в воду, где и скрылась, оставив меня в одиночестве… Ветер прекратился, и легкое голубое платье упало мне в руки, после чего железные затворы моего сна раскрылись со звуком газонокосилки (Гребаные рабочие! И чего им не спится в такую *рань?). И я снова очутился в привычном бардаке своей квартиры…
Сильный порывистый ветер колыхал тюль. Одна из занавесок лежала у моих ног. Внутренний голос послал меня куда подальше и больше не беспокоил.
Стритовать мне сегодня совсем не хочется.
В руках сжимаю оторванную ветром занавеску и думаю о Ней, пытаясь вспомнить черты лица, на которых клином сошлось все мое нынешнее существование.
Дарю тебе небо, мерцанье Селены,
Всё ради твоей неземной красоты!
И пусть на Луне поют оды сирены,
Забросив всю сущность своей темноты…
Да… не Пастернак… Почему я себя не сжёг?..
13:22.(спросил у прохожего).
«Тополиный апокалипсис»… Неплохая характеристика для пыльного степного городка, в котором мне приходится жить… дышать… и бегать. Да, бегать!
Я сегодня бродил по городу бессмысленно и пусто… так пусто, что в голове не было ни одной мысли. Утренние размышления давно меня отпустили, и банка пива - единственное, что заполняло пустоту внутри меня, а бессмысленность снова стала целью моей жизни. Больше ничего меня не тяготило. Что-то еще утром было сломано, но сейчас - как ничего и не бывало. Видимо, диспетчер исправил ошибки. Сидя на лавке, я попивал пиво и давился тополиным пухом, от которого невозможно было никуда скрыться. Именно с такими пустыми мыслями я изучал трещины на асфальте и попивал прохладное пиво, баночка которого была покрыта мелкими капельками воды. От этого занятия меня отвлекла тень, быстро промелькнувшая вблизи скамейки. Я сонно поднял глаза и увидел край знакомого мне голубого платья, который скрылся за углом круглосуточной пивнушки. Я сразу понял, кто это и поспешно пошел следом. Но девушки как будто там и не было. Я стал бегать по знакомым улицам и пересекал легким бегом площади, где так же бессмысленно выгуливали молодые пары своих детей. Я остановился, пытаясь отдышаться, теряя всякую надежду встретить Её вновь.
Кто-то окликнул меня моим же внутренним голосом. Я взглянул на крышу двухэтажной гостиницы и увидел свою Незнакомку, машущую мне рукой. Я подался вперёд… и вдруг, всё замерло: люди, машины, голуби, кожура семечек, не долетевшая до урны, - всё было недвижимо. Раздался пронзительный писк, после чего все исчезло. Мир утонул в пугающей темноте, а небо стало кислотно-синим. Над головой появились строки, состоящие из букв и цифр. Я знал - что это, но никак не мог расшифровать. В школе мы изучали этот язык, как основной предмет, но никто не мог и предположить, что эти знания хоть когда-нибудь пригодятся в реальной жизни. Я быстро достал ручку и стал переписывать символы, выцарапывая их на ладони.
Всё вернулось в прежнее состояние. Темнота и кислотно-синее небо исчезли. Дети продолжали бегать и распугивать голубей. Что касается родителей, то они с прежней бессмысленностью продолжали щелкать семечки. Всё вернулось на круги своя, но Незнакомки уже не было. Я положил ручку в карман и поспешил домой.
Копаясь среди пустых упаковок из-под чипсов, я всё-таки нашел словарь и стал переводить символы, нацарапанные на руке.
«Вы на карантине. Срочно обратитесь в Диспетчер задач».
Чёрт.
Чувствовал же, что этот день я запомню надолго. Я помню каждую секунду и каждое слово, сказанное мне или сказанное мной. Страшно.
Полночь. Моя прогулка в указанном направлении была не из тех, про которые можно рассказывать байки друзьям, мол, какой я герой. И забыть такое тоже не возможно.
Это было маленькое неприметное одноэтажное здание, сохранившееся ещё со времён сталинских репрессий. Меня встретил охранник и повёл в лифт. Это оказалось не одноэтажное здание, а целый небоскрёб, но который уходил глубоко под землю. Мне нужно было выходить на сороковом этаже.
Кабинет. Кромешная тьма. Слышится тяжелое дыхание только одного человека, но что-то внутри меня подсказывает, что Их там очень много, только вот работа у Них такая - быть тише и невидимее, чем
Поток света ослепил меня и осветил все то, что находилось сзади. Оглянуться я не посмел. «Словив зайчика», я с трудом заставил свои глаза видеть и, когда более-менее привык к свету, разглядел перед собой тучный силуэт, сидящий за столом. Раздался хриплый скрипящий бас: «Присаживайтесь». Я повиновался. Этот голос начал издевательски допрашивать меня:
- Ваша программа?
Стараясь не теряться, я отвечал:
- Обыватель.
- Характеристики?
- Бессмыслие, невезение, безделье, масса, удовлетворённость.
- Хоть это вы помните. Ваши свойства?
Я протянул документ в пластмассовой корочке.
- Сейчас я поставлю печать, что вы находитесь на карантине. Вам запрещается общаться с незнакомыми людьми. Я дам анкету, где вам нужно указать девять человек необходимых для устройства жизни, согласно вашим системным требованиям. Срок общения с этими людьми должен быть не менее трёх лет.
- А что случилось-то?
- Ваши характеристики?
- Бессмыслие, невезение, безделье, масса, удовлетворённость.
- Во-первых, вы допустили ошибку в хронологии. Правильно: масса, удовлетворённость, бессмыслие, безделье, невезение. Во;вторых, вы забыли ещё три: неосведомлённость, безынициативность и незаинтересованность. Вы читали ваши системные требования?
- Да.
- Вам стоит освежить их в памяти. Пока спишем это на несовершенство вашей программы. Всем известно, что версия 94 не самая надежная и совершенная, поэтому я поясню. На протяжении трёх дней мы внимательно следили за вами. Для вас поступали новые обновления, но вы успешно их игнорировали, хотя знали, что это карается законом. И, наконец, наступил тот день, когда вы натолкнулись на опасный вирус. Ещё утром мы восстановили вашу программу, но DrE92 успел слиться с вами, преобразовавшись в DrS92, что заставило нас прибегнуть к крайним мерам. Если вы продолжите не подчиняться вашим системным требованиям, нам придется сделать delete. Многое мы не потеряем. Вы меня хорошо поняли?
- Да…
- Забирайте ваши свойства. Я задам вам последний вопрос, на который вы можете не отвечать. Как так можно, находясь в перечне стандартных программ, с такими низкими системными требованиями, игнорировать обновления и не исполнять свои функции? Ладно. Пожалуй, это не ваша вина, вы же версия 94. Хотя… не будем гневить создателя.
…
(Несколько страниц было вырвано ; прим. Редактора).
' дата не указана ‘
Белая кривая бежит по невидимому черному экрану. Маленький зелёный человечек лежит на ней (даже не человечек, а его схематическое изображение). Он лежит бездвижно, и кривая новым изгибом подбрасывает его вверх, всё выше и выше. И, наконец, подбрасывает его так высоко, что он падает и рвёт кривую с резким грохотом, больше похожим на щелчок пальцев. 1101000110000001110100011000011111010000101100001101000110000001110100011000001011010001100011001101000010110101.
Вечер.
…морской прибой омывает мне ноги. Горячий муссон приносит приятный запах из самых глубин моей давней мечты. Я не знаю, правда ли всё то, что я сейчас испытываю… Хотя, вода кажется мне самой настоящей, и вкус морской соли на зубах никак не может быть выдуман. Возможно, я и вправду дома… может, это моя настоящая реальность… а может, меня уже давно нет… Но это не важно, поскольку я счастлив… впервые с момента моего рождения я счастлив! Моя кареглазая Незнакомка лежит рядом на берегу моря, прижавшись щекой к моему плечу, а с неба градом сыплются зелёные нули и единицы…
Я больше не хочу ни о чём думать и писать, ведь теперь я по-настоящему счастлив. 01……….
