«Мировая Марка — самая стабильная денежная единица двадцать первого века вот уже тридцать семь лет подряд, универсальнее североамериканского доллара и западноевропейского евро! Откройте свой миромарковский счет в Банке ММ сегодня!»

Иван не реагировал на рекламу уже много лет. Мало того, что каждый свободный дюйм поверхности зданий, мостов, уличных фонарей, монорельсовых вагонов и даже древесных стволов в публичных парках предлагал тебе что-то купить, а повсеместные радиоточки озвучивали этот визуальный спам, — в прошлом поколении, в тридцатых годах, лобби рекламодателей наконец добилось своего, и был принят закон, делавший рекламу обязательной в мегаполисах с населением более 50 миллионов жителей. Понятно, что мэрии больших городов в этом деле были самыми заинтересованными лицами, ведь теперь они могли сдавать в аренду практически всю вертикальную площадь подвласной им недвижимости.

Эпоха спама... Иван пожалел было, что живет в столице, но тут же утешил себя тем, что в прошлом Петербург был городом-музеем, а согласно тому самому закону о рекламе исторические памятники культуры старше 100 лет не подлежали «рекламизации», — что, тем не менее, не помешало рекламистам выстроить стену полупрозрачных щитов прямо перед Эрмитажем, вокруг Адмиралтейства и вдоль стен Орешка. Петергоф утопал в вечной неоновой дымке, к Медному Всаднику приходилось протискиваться сквозь узкие щели в жидкокристаллическом стеклозаборе, а с борта Авроры каждое утро дворники сдирали рекламу «Фанты» и «Аквафины». Даже Исаакий трудно было разглядеть за постоянно движущимися аэроплакатами. И все же каждый четверг, по окончании рабочей недели, Иван приезжал на заклеенную рекламой Дворцовую площадь аж с Ново-гражданского, где он жил в небольшой двухкомнатной квартирке на двадцать пятом этаже одной из новых сорокаэтажек — и город вокруг становился ниже и ближе. Воздушные фотографии от компании «Космо-Фото», которые продавались на каждом углу за пол-миромарки, показывали столицу в виде миски с макаронами — со светлыми стройными краями новостроек, окружающими темную впалую сердцевину старого города, куда со всех сторон устремлялись многоэтажные ленты мультитрасс — этакие слоеные спагетти.

На втором слое одной из северных мультитрасс, двигаясь со скоростью 60 миль в час, откинувшись в удобном кресле и с закрытыми глазами мечтая о предстоящей прогулке вдоль Большой Невы, молодой специалист-химик Иван Савельев терпеливо переносил нескончаемый поток объявлений, объявленьиц и объявленищ, ровной струей поливавший его из бортового радиоприемника ППУ. Это новое Персонализированное Передвижное Устройство, которое из-за трудновыговариваемого сокращения, а также из исторической гордости и уважения питерцев к Александру Сергеевичу, называли просто «пушкинами», — Иван приобрел на прошлой неделе и еще до сих пор полностью не изучил. «Пушкины» пришли на смену обычным автомобилям в конце сороковых годов. Иван до сих пор помнил рекламу ВАЗа в 2049 году — «250 лет со дня рождения великого поэта! 250 причин приобрести новое средство передвижения! ППУ — Помянем ПУшкина!». В стране, гордящейся многовековыми традициями, ППУ прижились необыкновенно быстро, заменив загрязняющий окружающую среду выхлоп бензиновых двигателей чистым водяным паром электро-водородных мини-реакторов. Быстро обогнав по популярности стареющее, местами оседающее, полное криминала метро, маленькие персональные рикши-роботы, получающие инструкции от городской транспортной сети, вынесли ездоков из-под земли на открытый воздух. Многоэтажные мультитрассы высоко поднимались над городом, и многие улицы были превращены из проезжих в исключительно пешеходные, так как проблема пробок решалась на глазах. К тому же, базовая конфигурация последней модели «пушкина» — треугольная несущая полурама с сервомеханическим приводом каждого из трех колес, поропластовое кресло, стекловолокнистый корпус яйцеобразной формы с откидной верхней половиной, бортовой компьютер-навигатор, подключенный к интернету третьего уровня, а также шикарная семиканальная цифровая звукосистема для музыки, радиопередач и, конечно же, рекламы — была доступна любому обывателю совершенно бесплатно благодаря Всероссийскому Рекламному Концерну. Финансисты из ВРК умели считать деньги — пятнадцать минут непрерывной рекламы (в среднем), помноженное на 9000 миромарок за минуту вещания (в среднем), помноженное на десять миллионов ППУ (в среднем), равняется сумме, которую в народе называют «сумасшедшие деньги», — и это только рассчеты утреннего рабочего траффика! Столько же приносит вечернее возвращение с работы домой. И так четыре раза в неделю, шестнадцать раз в месяц, сто семьдесят раз в год! Новейшая технология ППУ была не по карману большинству из питерских трудящихся с их мизерной средней годовой зарплатой в 15000 миромарок, поэтому число рекламоносных «пушкинов» на мультитрассах росло из года в год. Все новые и новые миллионы потребителей вынуждены были слушать рекламу, путешествуя из одного конца города в другой на «даровом» транспорте. А многие, подобно Ивану, ездили на ППУ и за покупками, и на концерты, и просто погулять по набережной Невы.

Конечно, не всех устраивала базовая модель. К «пушкинам» можно было докупить — а это обходилось в копеечку! — разные «апгрейды». Можно было установить компьютеризированную затемняемость верхней половины кабины. Или добавить к креслу удобные подлокотники с подстаканниками. Можно было заменить небольшой семнадцатидюймовый дисплей бортового компьютера новейшим голографическим прожектором с разрешением в 400 светопикселей и сенсорными датчиками прикосновений. Перекрасить «пушкина» из тускло-серебрянного в ярко-горчичный или любой другой из 16 тысяч цветов, предлагаемых компанией. И, наконец, можно было отключить рекламу, хотя это стоило больше, чем все остальные дополнительные модификации, вместе взятые. Еженедельная оплата услуги «безрекламности» приблизительно равнялась выплате кредита на сумму стоимости нового ППУ. Другими словами, не хочешь слушать рекламу — плати за транспорт. А какой русский человек захочет платить за то, что можно получить даром? Да еще за такой транспорт, на котором и на дачу не выедешь — «пушкины» работали исключительно в пределах города. Приходилось слушать рекламу...

«222 года со дня смерти великого поэта! Установите в вашем ППУ подлокотники из синтетического бархата с подогреваемыми подстаканниками всего за 222 миромарки! ППУ — Помянем ПУшкина!»

«В супермедиамагазин Озон.ру поступило в продажу новое иллюстрированное издание классического произведения Альберта Коржавина и Юстины Южной «Остров невезения» — скачайте сейчас, читайте дома!»

«Сегодня и только сегодня! Балет «Щелкунчик» в трех первых залах Мегадома на Лиговском проспекте! Выступление монгольской группы «Алиса Селезнева» в четвертом зале! Специально для меломанов-металлистов — группа «Чингисхан-3» в пятом, огнеупорном зале Мегадома! Оплачивайте вход кредитками Банка ММ!»

Иван открыл глаза и болезненно поморщился. Он органически не переносил монгольскую попсу, которая отставала от остальной эстрады поколения на два, при этом нахально называя свой безвкусный музыкальный стиль дорогим сердцу Ивана словом «ретро». Нет уж, если слушать музыку, так лучше пусть будет «Чингисхан-3», хотя эти парни уже дошли до того, что поджигают свои гитары перед концертом, и играют блэк-эсид на горящих инструментах. Вокалистом у них внук какого-то Баскова, знаменитого рокера двадцатого века или что-то в этом роде... Окончательный акорд, завершивший рекламу о «Чингисхане-3», совершенно развеял последние мысли Ивана о Неве. Он приподнялся в кресле, которое, угадав его намерение, тут же подвинуло спинку в более вертикальное положение, удобное для сидячей позы. «Прошлая модель не была такой догадливой!» — Иван, довольный, уселся поудобнее и легонько стукнул указательным пальцем по дисплею. Тот загорелся цветной фотографией памятника Суворову на фоне Петропавловской крепости. Этот снимок Иван сделал сам, гуляя по Марсовому полю и впитывая в себя историю города. По краям фотографии пульсировали маленькие иконки, с которыми Иван все откладывал разобраться — в старых «пушкинах» было всего четыре кнопки: «Реклама и новости», «Реклама и спорт», «Реклама и погода» и «Выключить дисплей». В новом ППУ в добавок к этим были еще «Реклама и бизнес», «Реклама и товары», «Реклама и телекоммуникации», «Реклама и информация» и «Настройки». Поочередно щелкая по этим иконкам, Иван узнал, что новости бизнеса предлагает Банк ММ вместе с Министерством Финансов России, товары — исключительно Вол-Март, междугородние звонки, видеосвязь и электронную почту — МТС, а поиск информации в сети интернет — старый, как свет, Яндекс, но уже с новым лозунгом: «Найдено всё. Много раз подряд». Осталось заглянуть в «Настройки».

Протягивая руку к последней неисследованной иконке, Иван мысленно напомнил себе, что в роду у Савельевых компьютерщиков никогда не было, и чтобы он был поосторожнее с принятием всяких там решений, которые от него наверняка потребует бортовой компьютер. Нет, Иван не боялся технологии, просто полгода назад он хотел изменить цвет экрана на своем мобильнике, в результате чего эта дрянная штуковина теперь будит его каждый день в полчетвертого утра, и он до сих пор не нашел, как перепрограммировать этот будильник. Цвет экрана, конечно же, остался прежним.

Собравшись с духом и щелкнув по «Настройкам», молодой специалист-химик занялся исследованием всевозможных опций, большинство из которых оказались, разумеется, платными. Из бесплатных первой бросилась в глаза танцующая голубенькая иконка изменения цвета экрана, — Иван благоразумно пропустил ее. Следующей шла желтая иконка чувствительности кресла к движениям тела, затем зеленая — подогрев или охлаждение подстаканников. Она не плясала под пальцами, как другие, и даже некомпьютерщик Савельев сразу догадался, что это связано с тем фактом, что у него в «пушкине» подлокотники с подстаканниками не установлены. Но щелкнуть по иконке все равно хотелось, и Иван, не ожидая ничего страшного от подобного действия, так и сделал. Тотчас из динамиков, перекрикивая рекламу о достоинствах подвесных матрасов, вырвался знакомый из реклам ВАЗа голос: «222 года со дня смерти великого поэта! Установите в вашем ППУ подлокотники из синтетического бархата с подогреваемыми подстаканниками всего за 222 миромарки! ППУ — Помянем ПУшкина!»

От неожиданности Иван резко откинулся назад, и кресло послушно опустило под ним спинку. Неудачливый настройщик бортового компьютера и мобильного телефона, развалившись в кресле автономного робота-рикши, хмыкнул, потом нервно рассмеялся. Хорошо, что не он ведет «пушкина», — что было бы, если бы он так дернулся за рулем! Наверняка его мотануло бы в сторону, швырнуло бы за перегородку, и он бы сейчас летел вниз, в Большую Неву, вероятно увлекая за собой еще нескольких невезучих, попавшихся на пути... Ивана передернуло. Как хрупок человек!... Хорошо еще, что на мультитрассы допускаются только автоматизированные ППУ, — за десять лет всего две аварии, да и те произошли не на самой трассе, а городе, на какой-то стоянке, так что пострадавших не было. Почему-то вспомнилась лекция по информатике на втором курсе университета. «Компьютеры в будущем исчезнут подобно электромоторам», — говорил тогда профессор, — «от них останется только видимая польза, но сами они исчезнут из виду. Подобно тому, как мы поднимаем или опускаем стекло в дверце автомобиля и даже не задумываемся, что это происходит благодаря спрятанному внутри электромотору, так и польза от компьютеров будет уместной, своевременной, точной и совершенно ненавязчивой, причем самого компьютера мы видеть не будем...» Так-то оно так, «пушкины» сами везут тебя туда, куда ты им указываешь, набивая адрес на виртуальной клавиатуре дисплея. Они постоянно транслируют свое точное местонахождение транспортным спутникам, затем получают указания, каким именно путем добраться до места назначения. Но принимать решение по поводу места назначения предстояло человеку! Да и электромотор в кресле «пушкина» будет полезен только после соответствующего толчка в спинку кресла. В конце концов, человек — сам вершитель своей судьбы! И покупает он то, что сам считает нужным, а не то, на чем настаивает реклама!

Иван раньше удивлялся, — когда получил свой первый ППУ, — почему нельзя давать бортовому компьютеру голосовые команды, как он это делает в своей фармацевтической лаборатории, заставляя суперкомпьютер пересчитать пермутации новейшей формулы синтетического пенициллина или спрогнозировать рост населения с пониженным метаболизмом. Ответ пришел сам собой — голосовых команд просто не будет слышно, реклама-то не выключалась!

«Простокваша — радость наша! Пейте соевую простоквашу агро-хим-фабрики имени Николая Второго!»

«Компания «Секреты трав» поможет вам сбросить лишний вес! Препарат «Худия-Рэмувэкс» — теперь без сульфатов!»

«Суши — пища деловых людей! Запаситесь суши на неделю вперед и все четыре рабочих дня работайте до полуночи!»

«Помогите жертвам русско-китайского конфликта! Денежные и кредитные переводы можно сделать в любом Банке ММ на имя Корифеенко Бернара Степановича...»

Писклявый голос диктора сменила какая-то карибская песня и реклама про круизы, и Ивану в голову пришла мысль, что после того, как ему довелось услышать две разные рекламы, наложенные одна на другую и старающиеся перекричать друг друга, слышать одну рекламу, даже самую нудную или раздражающую, было очень даже сносно. Поднявшись в кресле и опершись на подъехавшую спинку, он продолжил исследование раздела настроек и обратил свое внимание на иконки платных опций. Первые четыре из пяти иконок были серого цвета, с полуразличимыми надписями, и не реагировали на щелчки. Последняя пульсировала и переливалась фиолетовыми бликами. Надпись на ней гласила «Отключить рекламу». Рука судорожно дернулась к дисплею и палец забарабанил по цветной картинке, будто надеясь, что реклама отключится немедленно, просто от щелчка. «Наивный», — вздохнув, подумал про себя Иван и уставился на страничку с расценками, выданную дисплеем. Как он уже догадывался раньше, стоимость «безрекламного» режима ППУ превышала его месячную зарплату. Но — о, счастье! — перед покупкой услуги можно было испытать блаженство тишины благодаря четырехдневной демонстрационной рекламной паузе за счет ВАЗа. Под звуки телефонных трелей МТС-овской рекламы Иван узнал, что если через четыре дня с включения этой опции на счет компании не поступали деньги, демо-режим отключался навсегда, и пассажир возвращался в свою привычную рекламную стихию. Решение было очевидным. Еще не закончилась реклама МТС, как «безрекламный» режим оборвал ее на полуслове.

Первые несколько секунд Ивану казалось, что его уши внезапно набили ватой. Тишина распирала кабинку и давила на психику. Но довольно скоро он начал различать всевозможные шумы: тихий гул сервомоторов, немножко неприятный скрип кресла, шарканье собственных ног по гофрированному полу. Периодическое стучание колес на стыках мультитрассы, которое только слышалось, но совсем не ощущалось благодаря прекрасным амортизаторам, тоже появилось ниоткуда. Стало заметным даже собственное дыхание. Вскоре Иван привык к тишине и тогда наступило блаженство...

Уже через несколько минут юноше надоела тишина едва не больше, чем непрерывная реклама, и он стал искать, чем бы заняться. Вот бы спросить кого-нибудь, чем занимают себя пассажиры-«безрекламщики»! Но у Ивана, к сожалению, таких богатых знакомых не было. Засунув назад в карман куртки извлеченный оттуда мобильник — звонить определенно было некому, — Иван возвратился к дисплею и нашел все серые иконки активизированными. Оказывается, теперь стало возможным слушать музыку, автоматически подкачивая ее с серверов Национальной Фонотеки, следить за новостями на любом из пятидесяти радиоканалов, смотреть смесь реалити-шоу с мыльной оперой на Первом канале или заняться социальной тусовкой благодаря технологии радиочастотной идентификации от американского Гугля. Последнее было явно включено в список опций в рассчете на молодежь, что Иван, которому недавно стукнуло двадцать семь, и поспешил выбрать.

Для начала потребовалось принять пользовательское соглашение — американцы такие буквоеды! Зато потом все пошло как по маслу: сотни «пушкинов» в радиусе 100 метров стали открыты для общения. То есть, те немногие из них, которые в данный момент находились в «безрекламном» режиме... Таких на всех десяти уровнях мультитрассы оказалось всего четыре. Из них двое забавляли своих ездоков мыльной реальностью, а в третьем «пушкине» был включен блок — пассажир спал. Блок на дисплее был показан в форме красного икса, перечеркивающего мультяшную картинку с изображением мчащегося ППУ. Над двумя другими висели картинки телевизоров. Четвертый «пушкин» был показан без каких-либо значков. Выбора не оставалось...

— Извините, вы ничем не заняты в данный момент? — Голос Ивана немного дрогнул, когда он представил, что своей фразой будит спящего пассажира, забывшего поставить блок на голосовой чат.

— Нет, — сразу откликнулся моложавый голос, и на дисплее появилось круглое лысоватое лицо в тонких очках без рамы. — А почему вас не видно? У вас что, базовая модель? Без видеокамеры?

— Да, то есть, без, то есть, базовая модель, да... — Чтобы не запутаться дальше, Иван взял инициативу в свои руки. — Не подскажете ли, как извлечь наибольшую пользу из «безрекламного» режима? Я только сейчас включил демо...

— Да? — Перебил его лысоватый собеседник. — А я уже два дня наслаждаюсь тишиной! Как только выключил у себя рекламу, так сразу на следующий же день установил систему видеоконференции, всего за 1800 миромарок! Это же почти даром! Вы — первый, с кем я разговариваю через видео-чат! Да и вообще первый, с кем я разговариваю из ППУ. Я, конечно, надеялся, что будет намного больше собеседников, но может быть, это изменится... Мне домой еще полчаса ехать, я за Новым Балтийским живу, а поговорить не с кем, вот я вам и рад, очень даже рад!..

— И я рад поболтать, заодно и опыта поднабраться, — ответил Иван, а про себя подумал, что с такими высокими ценами за «безрекламность» видеокамере собеседника не суждено быть в частом употреблении. «Полторы моих месячных зарплаты угрохать на ненужную железку!» — чуть не воскликнул он, но вместо этого сказал:

— Желаю вам в будущем побольше собеседников! А пока не посоветуете ли мне...

— А вы случайно не живете в районе Нового Балтийского вокзала? — Перебил Ивана мужчина. — Мне бы хотелось знать, сколько нам еще осталось времени для разговора.

— Нет, я живу на севере Питера, а сейчас еду в центр. — Ивану не нравилось, когда его перебивали. В лаборатории под ним работало двенадцать человек, всегда безмолвно внимавших его словам, когда он говорил.

— А зачем вам в центр, вечером-то?

— Люблю погулять по набережной, погладить рукой шершавые камни моста, посидеть под каким-нибудь памятником, подумать о смысле жизни. — Слова сами выскочили на волю, хотя Иван не собирался обнажать душу перед совершенно чужим человеком. — Вернуться в прошлое, пусть хоть мысленно, к старым временам, когда жизнь наполняли возвышенные желания, чувство прекрасного, нормальная музыка, книги, культура, история, философия, правила хорошего тона... — тут он спохватился, чтобы не наговорить лишнего и не обидеть собеседника. — Другими словами, хочется быть подальше от рекламы, подальше от пустой технологии, от всей этой мишуры, потребительства и...

Тут его слова перекрыл густой с хрипотцой голос из динамиков: «Внимание! Объявление полицейской транспортной сети! На втором уровне северной мультитрассы номер 3, Северная Выборгская сторона — Центр — Новобалтийский Проспект, произошла поломка ППУ. Ожидается задержка до десяти минут на внешней полосе южного направления второго уровня. Желающие избежать задержек могут перевести свои ППУ на первый или третий уровни мультитрассы на выходе 26-А, набрав единицу или тройку на виртуальной клавиатуре дисплея бортового компьютера. Полицейская транспортная сеть благодарит вас за внимание!»

Подобные объявления были знакомы Ивану, они изредка вмешивались в рекламный поток «бесплатного» режима «пушкинов», на полуслове обрывая звучащую в то время рекламу, которая, к большой досаде Ивана, после такого транспортного объявления всегда начиналась сначала. Во время таких объявлений начинал мигать дисплей, привлекая к себе внимание, и на нем появлялся текст объявления, словно подтверждая старую народную мудрость, что лучше раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Я спущусь на первый, — быстро проговорил лысеющий обладатель видеоконференционной системы, — а вы куда? Вы будете оставаться или смените уровень? Я бы, конечно же, советовал вам сменить уровень. Спускайтесь со мной на первый, а?

— Я, вообще-то, никуда не спешу, но попробую третий уровень. Надеюсь, наша связь не прервется, — Иван немного покривил душой, так как надеялся он совсем на обратное. Болтливый собеседник уже начал утомлять его, да и с настройками он, похоже, уже разобрался. Может, махнуть на четвертый, а то и на пятый уровень? «Пушкин» сбросит скорость, взбираясь по внешним петлям-трассам, к тому времени его догонят новые волны ППУ, возможно, среди них найдется более интересный собеседник...

— Тогда и я с вами на третий, — по голосу Иван понял, что лысоватый ездок не намерен прерывать связи любой ценой. — А знаете, до нашего с вами разговора я слушал последний сингл одной монгольской группы, и они были очень даже ничего...

«Час от часу не легче», — внутренне застонал Иван и решил было использовать возникшую разницу во вкусах как причину, чтобы прервать разговор, как вдруг степенно молчащий радиоприемник ожил привычной крикливой рекламой: «Покупайте воду Аквафина — вода Аквафина утоляет жажду, вода Аквафина дает вам жизнь! Аквафина — новое лицо компании Кока-Кола!» Иван оторопел. Ведь он же выключил рекламу! Еще осталось почти четыре полных дня полной независимости от навязчивых советов, что ему необходимо сегодня купить-послушать-скачать-испробовать-сбросить-купить. Словно угадав его мысли, лысоватый собеседник в параллельном «пушкине» сказал в пустоту:

— Да, неплохие деньги загребает муниципалитет, сдавая в аренду место на полицейском канале...

— То есть как? — В голосе Ивана звучало глубокое раздражение, плохо замаскированное под любопытство.

— Очень просто. — Видеособеседник на дисплее даже прижмурился от удовольствия, заранее смакуя длинную продолжительность возобновленного разговора. — Всем известно, что закон о рекламе регламентирует расценки на время в эфире. В 2059 году эфир у нас в Питере стоит полторы тысячи миромарок за блок в десять секунд. Нехило, согласитесь? — Иван невольно улыбнулся такой смеси разговорного языка и уважения, а лысоватый тем временем продолжал. — Общерекламный эфир доступен всем и каждому, лишь плати деньги. Проблема только в том, что как раз поэтому все и каждый там и толкутся, и маленькие десятисекундные блоки теряются в массе похожих рекламных блоков. Вы не замечали, что некоторые рекламы идут почти минуту? Какой-то там институт вычислил, что современному человеку нужно как минимум 30-40 секунд для прочного усвоения информации, особенно если речь идет о вещах, для него не знакомых. Но мы в Коломягинском отделении Банка ММ, — тут в его голосе прорезалась плохо скрытая гордость, — считаем, что за эти исследования заплатил Рекламный Концерн, чтобы побольше рекламы продать!

— А при чем здесь полицейский канал? — Ивану информация показалась полезной, и он терпеливо направлял монолог брызжущего фактами и домыслами собеседника в правильное русло.

— А при том, что им захотелось заработать еще больше! Вот они с апреля и стали продавать десятисекундные блоки на аварийном канале, который слышат все, даже те, кто рекламу выключил! Но делают это осторожно, чтобы никто не цеплялся... Находят время, когда никаких дорожных происшествий не предвидится, и включают рекламку-другую, не чаще двух раз в неделю. А чтобы мелким рекламодателям было неповадно туда лезть, так они цены задрали в двадцать-тридцать раз больше, чем на основном канале! Чтобы только серьезные рекламодатели, которым оборот позволяет такие растраты, могли проталкивать свои товары. Тоже мне, элита бизнеса! До сих пор я только слышал рекламу «Аквафины», так у них там такие деньги крутятся, мать честная... Поверьте моему слову, молодой человек, скоро и в «безрекламном» режиме от них отбою не будет!..

Радиоприемник опять ожил и на этот раз разродился странной, неслыханной ранее рекламой: «Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром. Улица Мирового Прогресса, 14». Теперь настал черед удивляться лысоватому всезнайке.

— Это еще что? — Воскликнул он, откинувшись от дисплея. — Платить такие деньги, чтобы потом раздавать товар бесплатно?! Да к тому же и название фирмы не сумели вставить в рекламу, совсем не ценят брендинг... По-моему, сплошная трата денег! Вам не кажется?...

Ивану казалось. Казалось, что если верить лысоватому, то затраченные на эту рекламу деньги и впрямь были потрачены зря. Ему также казалось, что такие суммы тратятся только тогда, когда и впрямь хотят донести свое объявление до сведения масс. И что само сообщение должно быть невероятно важным, раз уж оно стоило таких денег. А сам рекламируемый продукт должен быть просто бесценным.

— Извините, мне пора выходить, — пробормотал Иван и набрал на виртуальной клавиатуре «ул мирового прогресса 14». Щелчком по кнопке «Изменить место назначения» направил «пушкина» на первый уровень, к выходу 19-А. — Рад был с вами поговорить. Желаю счастья в личной жизни. — Затем он включил блок, откинулся в кресле и задумался.

Минут через пять «пушкин», сойдя с мультитрассы в город, свернул с Суворовского на улицу Мирового Прогресса и бесшумно подкатил к небольшому опрятному зданию. Тормозил ППУ так же незаметно, как и трогался с места, — благодаря инерционным подушкам в креплениях сервомоторов. Погас дисплей, крыша-половинка открылась и выпустила Ивана, вместо него впуская в прохладную кабинку теплый вечерний воздух, пахнущий не то фиалками, не то силиковолокном. Иван направился к массивной двери, украшавшей собой фасад дома. Видимо, его приближение было зафиксировано сенсорами, так как дверь начала медленно открываться ему навстречу. Однако вместо пустого дверного проема, как ожидал Иван, он увидел невысокого пожилого мужчину, который сам открывал перед ним дверь. Мужчина будто ждал, когда кто-то зайдет к нему в гости. Он улыбнулся подошедшему юноше и жестом пригласил войти.

— Это здесь дают воду жизни даром? — Спросил Иван, ступив на порог, и сразу покраснел, сообразив, каким исконно-русским менталитетом несет от его фразы.

— Здесь, — ответил мужчина, совсем не удивившись подобному вопросу. — Меня зовут Иван Петрович, я пастор этой церкви. Не зайдете ли?

— Церкви? В России еще есть действующие церкви? — Иван Савельев, который по отчеству был Валерьевич, был искренне удивлен. — И они занимаются раздачей бесплатной воды, воды жизни?

— По-моему, у вас сложилось несколько ошибочное мнение об этой воде, — усмехнулся пастор и протянул Ивану тонкий пластиковый мультидисплей величиной с ладонь. — Это Евангелие, текст открыт на двадцать второй главе Откровения Иоанна Богослова, стих семнадцать. У нас сейчас разбор Слова, не хотите ли послушать? Мы как раз обсуждаем эту самую живую воду...

Иван с готовностью кивнул и последовал за Иваном Петровичем внутрь здания. Миновав короткое, но широкое фойе, он вошел следом за пастором в зал. Зал был небольшим, на двести-триста сидячих мест, но оказался совершенно пустым, если не считать десятка полтора человек, занимавших первую лавку. Приблизившись, Иван заметил в руках сидящих светящиеся мультидисплеи и сообразил, что своим вторжением наверное прервал этот их разбор. Он тихо шмыгнул на третью лавку, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Иван Петрович поднялся на низенькую платформу-сцену, встал за полупрозрачную презентационную стойку и начал читать с вмонтированного в нее дисплея.

— И Дух и невеста говорят: приди! И слышавший да скажет приди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром...

Иван слушал проповедь, затаив дыхание. Сначала эти архаичные фразы из Евангелия, затем простые, понятные мысли, изложенные простым русским языком — о последнем времени, о грядущем наказании грешников, о божественности человека по имени Иисус, о его плане спасения таких людей, как сам Иван, об этой «живой воде», которая в детях Божьих становится «источником воды, текущим в жизнь вечную». Что-то непонятное происходило в типичной русской душе юноши, выхолощенной цинизмом постмодернизма двадцать первого века. Хотелось и верить, и не верить словам пастора, хотелось встать и уйди, но желание слышать эти слова заставляло Ивана сидеть и слушать, слушать, слушать... То, что говорил Иван Петрович, было реальным, не выдуманным, не сиюминутным, а искренним и настоящим. Он уже твердо знал, что приедет сюда опять. Здесь говорили о вещах куда более вечных, чем матушка-Нева.

Полчаса пролетели как несколько минут. Пастор завершил выступление словами: «Ей, гряди, Господи Иисусе!». Затем, взглянув на Ивана, он обратился к сидящим в первом ряду.

— Братья и сестры, я хочу воспользоваться этой возможностью и поблагодарить всех вас за ваше участие в нашей церковной рекламной акции! Только благодаря нашим общим усилиям мы наконец смогли собрать достаточную сумму для оплаты времени на государственном канале. Я знаю, многие из вас отдали последнее, чтобы Слово Божье донеслось до глухих ушей нынешнего поколения. Было бы куда проще взять ссуду под залог молитвенного дома, если бы он не принадлежал государству! Но ваша жертвенность сегодня принесла плоды! — Он жестом указал в сторону Ивана. Сидящие повернулись и с улыбками посмотрели на мгновенно покрасневшего юношу, но затем один за другим стали переводить взгляды куда-то мимо него, и это заставило Ивана самого развернуться и взглянуть туда же. Там, в приоткрытых дверях, стояла типичная русская девушка, лет не более тридцати, в стандартном синем комбинезоне медсестры. Она помедлила секунду и потом громко спросила:

— Извините, это здесь дают воду жизни даром?

* * *