Мерзавчики

"Путёвки поступили в профсоюз -

внесли разнообразие алуштами!"

"Коллега, без сомнения - о лучшем мне

мечтать, с такой удачею, кощунственно.

Поеду в кои веки, просолюсь,

разведаю на местности - как чувства там -

шевелятся помалу? Год без бабы-то,

а сердце утешенья просит, Люсь!"

"Не сердце, Лёша, - похоть и безбашенность!"

 

"А вдруг меня застигнут холода!?

Поеду, как задумал, - с телогрейкою.

Чем море холоднее, тем бодрей во мне

стучатся островки пассионарности.

Придётся пару дней поголодать:

не выдавить ходьбой пансионатами

излишний вес, хоть топай там неделями".

"Алёша, как писали - голос дан,

а ты уж разбирайся - что с ним делать-то!?"

 

Злой дождик барабанил по стеклу.

Состав зашелестел до Симферополя.

Сосед тебя поил дистиллированным, -

твердя невразумительно: "Мы зрячие!

Дни отпуска мгновенно истекут. -

Вы выпили достаточно мерзавчиков,

закусывая "Раковыми шейками". -

Политика - лукавый институт,

воцерковлённость - пища для мошенников".

 

К весне тебе светили жигули.

Ты пил, не наслаждаясь, "Жигулёвское"

и слушал горловое "жизнь ху*вая!"

от жутко захмелевшего писателя.

А позже сам заспорил: "Жизнь бурлит!"

Сосед не подчинился - выпил сладкого,

побрезговав вагоном-рестораном и

промолвил, что семейность - жировик,

где верность - перспектива расставания.

 

Хотелось посидеть у крымских гор,

а после - познакомиться с Алуштою.

Как жаль, с твоими долгими отлучками

никто не озадачился "а где он там?

Не столь он независим, сколько горд!"

Ты рос в большом саду отдельным деревом,

и слушал шепот сада настороженно:

не стоит погружаться с головой

в любовь, та непременно нас уродует!

 

"Приёмник еле слышно, накрути -

послушаем погромче Ободзинского!"

Ты тянешься за пачкой: "Обозлился ты!" -

и куришь увлечённо беломорину.

Он делает погромче: "На, кретин!"

Сейчас ты ненавидишь беломордого,

с которым тем не менее восторженно

поёшь в купе до клёкота в груди

ужасно популярную "Восточную".