Она смотрела Космополитен...
Она смотрела Космополитен, чему-то удивляясь и зевая
С блаженством утопая в этот плен, других забот по жизни не желая.
Тихонько бормотал телеэкран, в аквариуме плавали рыбешки
И дорогой, подаренный диван, еще держал и целы были ножки.
Стояли тапочки на выцветшем ковре и старый плед, накинутый на плечи,
Все это было ей приемлемо вполне и тишина, и этот зимний вечер...
Часы отсчитывали ровно ее жизнь и стрелки медленно, но двигались по кругу,
Стремлений не было, и что там эта высь, и тут не навевает вечер скуку.
Надменно прогулялся мимо кот, потягиваясь с мыслью о сметане,
В душе играет медленный фокстрот и так уютно на большом диване.
Прикрыть глаза, и это приговор, уснуть и улететь куда подальше,
Туда, где открывается простор, и нет интриг, погрязших в нудной фальши.
Но так не хочется терять свое гнездо, да и журнал еще не досмотрела...
Мороз разрисовал уже стекло и кот теребит за ногу не смело...
С блаженством утопая в этот плен, других забот по жизни не желая.
Тихонько бормотал телеэкран, в аквариуме плавали рыбешки
И дорогой, подаренный диван, еще держал и целы были ножки.
Стояли тапочки на выцветшем ковре и старый плед, накинутый на плечи,
Все это было ей приемлемо вполне и тишина, и этот зимний вечер...
Часы отсчитывали ровно ее жизнь и стрелки медленно, но двигались по кругу,
Стремлений не было, и что там эта высь, и тут не навевает вечер скуку.
Надменно прогулялся мимо кот, потягиваясь с мыслью о сметане,
В душе играет медленный фокстрот и так уютно на большом диване.
Прикрыть глаза, и это приговор, уснуть и улететь куда подальше,
Туда, где открывается простор, и нет интриг, погрязших в нудной фальши.
Но так не хочется терять свое гнездо, да и журнал еще не досмотрела...
Мороз разрисовал уже стекло и кот теребит за ногу не смело...