КАРАНТИН (часть семнадцатая)

 

Обо всех этих жизненных перипетиях размышлял сейчас главный редактор "Московского Пролетария" в ожидании хозяина издательства.

Он заранее подготовил отчёты и кипу документов, которые требовали неотложного согласования. Но самое главное - на четверг было запланировано заседание Правления, на котором предстояло решать, в частности, вопросы перераспределения собственности. Предполагалось рассмотреть предложение крупного кредитора "Московского Пролетария" компании АО "Стартек" о продаже ему 20% акций издательского дома. Сугробов прекрасно понимал, что такая сделка позволит людям "Стартека" засунуть свой нос в издательскую политику.

Да и в финансовые дела компании.

 

С одной стороны, думал Сугробов, издательству именно сейчас (в дни кризиса) требуются инвестиции, но с другой, он опасался возможной утраты определённой доли самостоятельности. А главное, ему хотелось бы избежать малейшего риска утечки информации, касающейся распределения прямых и скрытых доходов издательства от рекламы и заказных материалов. Были у Сугробова и более серьёзные опасения, связанные с этой сделкой. Один источник сообщил ему, что две иностранные компании, приобретшие ранее небольшие пакеты акций издательства, оказались связаны с людьми из "Стартека". А если это на самом деле было так, то могло сильно изменить диспозицию сил в компании в ближайшем будущем.

 

Нет, пусть уж эти дела решает Уткин, думал Сугробов, это его уровень.

Достаточно того, что он, Сугробов, вот уже вторую неделю сдерживал беспрецедентный напор "Стартека", который с каждым днём сдерживать становилось всё труднее и труднее.

Наконец, они вынудили его назвать дату собрания Правления, и хотя он знал, что Алексей прилетает в понедельник в Москву, всё же выторговал ещё несколько дней до четверга. Просто на всякий случай, поскольку был он человеком предусмотрительным и осторожным.

 

Его мысли прервала мелодия "Битлз". Это был сотовый.

Сугробов увидел знакомый номер и радостно спросил: - Алексей Игоревич, приветствую, прилетели?

Но, увы, это оказался не Уткин, а Валентин - ассистент шефа и партнер Сугробова по игре в теннис. Голос Валентина был несчастным. В течение последующих тридцати минут он рассказал Сугробову о злоключениях последних дней, проведённых ими в Уганде. Когда он дошёл до ареста в аэропорту, ноги Сугробова стали ватными.

Он понял, что в четверг Уткин не появится на заседании Правления.

А это значит, что либо ему придётся брать на себя всю ответственность за предстоящие решения, либо лечь костьми, но не допустить собрания без Председателя. Оба варианта ему крайне не нравились.

 

В 15:00 Сугробов пригласил в кабинет секретаршу и продиктовал ей два срочных письма.

Первое он попросил послать министру Петрушину с коротким донесением о том, что Уткин не смог покинуть территорию Уганды.

Без упоминания каких-либо подробностей.

Второе было адресовано Игорю Сафонову (руководителю "Стартэка") с предложением перенести дату собрания Правления на неопределённый срок в связи с отсутствием по болезни его председателя. В этом письме Сугробов намекал на то, что Уткин заболел коронавирусом в зарубежной поездке.

Копии текста этого письма он попросил послать всем членам Правления.

 

Когда секретарша вышла, Сугробов сел за стол и сам написал конфиденциальное письмо Петрушину с подробным описанием того, что произошло в аэропорту Кампалы.

В письме он просил принять незамедлительные меры для вызволения Алексея и скорейшего его возвращения на Родину. Письмо он послал на личный адрес министра. Потом, уже не спеша, заварил и выпил кофе. И выждав минут 30, набрал номер кабинета Петрушина. Ему ответила секретарша. Она сказала, что Петрушин в отъезде и появится не раньше пятницы. Оставалось рассчитывать на то, что министр читает почту. Больше он не мог ничего предпринять.

Оставалось только ждать.