В столицу
Наскоком мужик посещает столицу,
особенно часто студёной порой.
Он едет туда, лишний раз убедиться:
насколько её обессилил Застой?
Зима на носу. А у нас говорится:
Крестьянин надолго присел на насест!
Закончу дела и давай торопиться
на поезд, целуя нательный свой крест.
Сто раз, на бегу, все карманы проверю -
билет и наличность. А как же без них?
Ключи от хибары соседке доверю...
Доверие наше - пузырь на двоих!
Итак, налегке, скорым поездом еду:
Смотрю, как рубли вылетают в трубу,
веду, между делом, с соседом беседу
который, потом, оттопырит губу.
От этой поездки останется камень
тяжёлый, на сердце, но это потом…
Забиты мозги до предела стихами,
упрятан поглубже похмельный синдром.
За окнами тьма пеленает день прочно,
скучает еда на казённом столе...
Соседа зову. Он не спит, как нарочно,
а мог бы кемарить не навеселе.
Большая беда на сухую похрумкать -
походная пища наждачной дерёт.
Рукой достаю самогонку из сумки,
да так, чтобы вдруг не увидел народ.
Сосед мимолетом взглянул на отраву,
скосил левый глаз, покраснел як буряк.
И тихо промямлил: "Не пью на халяву!" -
достал, от щедрот, заграничный коньяк.
Россия крепка самогоном и бражкой!
Здесь хочешь, не хочешь, но в омут нырни.
Не пьет телеграфный - повернуты чашки,
но клюкнет, лишь чашки ему разверни.
У нас даже мертвый восстанет из гроба
и выпьет за здравие,- был бы предлог…
Итак, постепенно, наклюкались оба.
Стихийно возник разговор-диалог:
"Сегодня вы стали умнее вчерашних...-
тяжёлую тему затронул сосед -
к нулю сведено плодородие пашни,
крестьянин ваш, видно, большой домосед?!
Привык он, стервец, к указаниям свыше
и принял единственно верный расчет:
Забился, паршивец, под ниши и крыши,
ждёт, что Перестройка его обойдёт!"
- Какие там крыши, какие там ниши?
Он гол, как сокОл, и у всех на виду...
А что работяга наш рылом не вышел -
ему возразил я в холодном поту -
виною всему олигархи у власти,
и не излечимая дурь в головах…
Видать деревенская кровушка в сласть им,
а мы: и тогда, и сейчас на бобах!
Обычный лимитчик засевший в столице,
начальник отдела, а тут чуть не князь....
В деревне лакал самогон, как водицу,
немного отъехал и, выплеснул грязь.
- О нашей деревне такое негоже! -
добавил в сердцах я, сражаясь со злом...
За это, в деревне, схлопочешь по роже,
а тут, как–никак, мы за общим столом!
Он был мне там братом, теперь - будто ворог.
(От мысли такой тяжелее вдвойне).
Запал - у него, у меня - только порох.
Не хочется гибнуть на этой войне.
Москва-Мариуполь причалил к вокзалу.
На Киевском людно, собачка скулит…
Повсюду витрины, торговые залы,
реклама сверкает - прибыток сулит.
Мелькают везде незнакомые лица -
повсюду, какой-то нерусский народ.
Полно причиндалов, чрез край амуниций -
глаза из орбит, шире варежки рот.
Чу! Будто по рельсу стучат колотушкой:
Бабахает пушка, иль вестник грозы?
- Скажите, любезный, опять заварушка?
"Да, нет! Успокойтесь! Куранты-часы..."
Жиреет Москва! Не угнаться за нею.
Окраины тощие, как каланча…
На Красную площадь спешу к мавзолею,
хотя бы глазком повидать Ильича.
Почто он ночами безлунными снится,
грозит кулачищами, злей кобеля?
Хочу поклониться ему, повиниться: -
Считай, двадцать лет под парами* земля!
Уже поясницу хондрозы не ломят,
исчезли мозоли, как свёкла с полей,
ушли тараканы и мыши из дома…
На площади шоу. Закрыт мавзолей.
Закрыт?! Как оглоблей, как током, как паром,
как будто разверзлась внезапно земля...
Приехал сюда не купцом за товаром,
не ради забавы, а совести для!
Я локти кусал, грыз усы от бессилия,
в сердцах вспоминая; то бога, то мать...
Наряды полиции взгляды косили,
решали сердешные: брать, иль не брать?!
Душа заходилась болотною выпью,
могучее сердце стучало не в такт...
Я площадь покинул, решив: - Лучше выпью!
Иначе понты пришпандорят теракт.
Пары* - не вспаханная пашня(заброшенные поля)
(продолжение следует)
