62 Лопуцьки
- Ты дывы, скикы голопузых побигло, наче як горох насыпало! - говорит бабушка, смотря через кухоное окно на детвору, которая бежит за домом по полю почти к самой балке, где огромные холмы лежат на подобии доисторических китов.
К нам часто сюда к асфальтному заводу на пшеничное поле, которое сеется вперемешку с горохом прилетает вертолёт.
- Ммм-м, пъяткы свыркають, аж цурья сыпляться! —продолжает бабушка Рая, усмихаясь.
Мы с мамой улыбаемся тоже, смотря за происходящим. Нам нравится этот кусочек мира, в который кажется поместил нас сам Бог для радости!
- Мы, колы мали булы, тоже голи и боси ходылы, в школу боси, бежишь, бувало, вдоль поля по тропочке, и нэ яких коминцив нэ чуешь, со школы боси, да на провстэць до дому прибижишь, а ногы вси в занозах.
- Бабушка, а сколько до школы идти было, если в километрах?
- У школу дэсь киломитрив сим, в церкву, мабудь, вси дэсять будэ.
- И всё пешком?
- А як же, транспорта тоди нэ було, хиба шо вэломашына, но то позже, голи и боси булы, лопуцькамы, як скотына, пыталысь. Маты, було, кропывы нариже да замоче на нич. Мы полягаем спать, а йсты то хочется в жывоти аж шкварчить, бурлыть, так йисты хочыться. Потыхэсыньку злизеш з пичи да к тазыку на цыпочках с кропывой, пойишь и назад. Утром мати кинэ послидню картоплю гнылэсыньку в тазык той, запарэ и мы йимо. Бо голодни булы, люды пухлы с голоду, умыралы так при дорози. А мы уси выжилы, шисть душ дитэй и мати с отцом и всэ кропыва да лопуцьки. Тридцать сомый - тяжкый рик.
Бабушка постояла задумавшись нескрлько секунд, вспоминая былое. Видно было по её лицу, что она заново окунулись в переживания своего довоенного голодного детства и добавила:
- Йилы, шо скотына, то и мы так и жылы.
- А что такое лопуцьки? Неунимался я.
- Трава така, бурьян, колысь покажу, да дам спробувать!
- А обувь была?
- Була, одна пара на шисть душ, но так йи нэ носылы, тилькы в церкву та в город можэ. В церкву бижишь всю дорогу босяком, в храми обуешься, постоишь, Богу помолышся, розуешься и назад босиком, так и жылы! Бабушка смотрит в окошко, а у самой слезы на глазах. Я бабушку обнимаю, целую её холодную щёчку, прощаюсь, оставляя вдвоём с мамой, а сам бегу посмотреть вблизи на винтокрылую машину. Мне кажется, она прилетела с той стороны земли, с самого Китая, там, где лопуцьки не ростут. Фантазирую, будто китайцы прилетают, что-бы нас покатать туда и назад, обучить своему языку и этому, как его, ага, Конг-фу, ведь им это ничего не стоит, так как это дружеское государство. Но пилот оказывается не китаец, а обычный наш усатый дядька, который может в нашем или соседнем дворе резатся с мужиками в домино. Он не подпускает нас близко, да мы и опасаемся подходить, как бы не влетело!
Кто-то из окруживших вертолёт пацанов кричит пилоту:
- А вы в гости?
- А до Китая долго лететь?
- Дяденька, прокати!
Пилот стоит невозмутимо и даже кажется удивляется и подсмеивается сквозь усы нашим вопросам , но мы не унимаемся и сыпим своими писклявыми детскими голосами:
- А сколько в вертолёте лошадиных сил, сколько лошадок-то?
- Вот, я вам шпана, а ну брысь от сюда! - пилот топает ногой и даже в порыве делает пару шагов в нашу сторону, словно собираясь бежать! Мы летим в рассыпную и я вспоминаю слова бабушки - "наче горох". Я падаю в пшеницу, чтобы скрыться, спрятаться, утаится, но колосься ещё маленькие и поэтому меня видно, я вскакиваю и бегу дальше.
Отбежав на безопасное расстояние, мы дразним дяденьку, приставив пятерню к носу и выкрикивая:
- Не поймал, не поймал! Бе - бе - бе!
Я смотрю на крылышки - лопасти и мне кажется, что они должны иметь особую силу! Силу ангельскую, это как в машине, только в машине сила лошадиная, а здесь ангельская, я разворачиваюсь и бегу прочь от вертолёта по пшеничному полю, подпрыгивая со всей силы и приземляясь в пшеницу, вновь подпрыгиваю, в полете машу несколько раз руками на подобии крыльев и падаю в пшеницу с горохом. Перед глазами усы гороха, они обхватили стебель колоска и тянутся вверх к свету, солнышку, жизни! Мне почему-то представляется, что колоски - это те самые лопуцьки из бабушкиного детства, а горох - это они, голодные дети тридцать седьмого, среди которых и моя бабушка Рая. Смотрю на стрючки, но они ещё совсем пустые, а мне так хочется уже гороха и я думаю, что в них тоже должна быть особая сила, но её пока нет, но будет ещё, я точно знаю!
