Акимыч пригладил остатки некогда шикарной шевелюры, привычным движением руки стряхнул с усов крошки табака и раскурив козью ножку, медленно, словно нехотя, приступил к рассказу:

«Дело было в начале восьмидесятых, тогда ни о каких компьютерах никто и не ведал. Тем более в деревне. А тут вдруг привезли на пилораму японский станок. Да еще с какой0то программой. Нажимаешь на кнопку, он сам тебе пилит и кромку обрезает. Не станок, сказка, - Акимыч пыхнул козьей ножкой и продолжал – а мужики то и не видывали чуда такого. Чтобы тот станок запустить, цельного японского инженера прислали. Сами бы точно не дотумкали, как там и чего. А программа у станка была записана на обычную аудиокассету, только японскую. У нее качество получше, да и вообще, - покрутив многозначительно в воздухе рукой, старик продолжал – заграница, так ее через колесницу. Худо-бедно, запустили то чудо техники, стали на нем доски пилить, да тем же японцам продавать. Но ,как говорится, недолго музыка играла. Случился у одного рабочего день рождения. Он, ясно дело, проставился, накрыл поляну мужикам. Все честь по чести, как полагается. Выпили мужики крепко, и решили испытать тот японский станок на русский лад. Вместо кассеты с программой вставили кассету с русским блатняком. И нажали кнопку пуск. Несколько минут агрегат моргал всеми своими лампочками, пытаясь прочитать новую программу, и в конце запищал и задымился. Что-то там перегорело. На следующий день понаехало начальство. Станок то дорогой видимо был. Но так ничего и не выяснили. В итоге железо демонтировали и куда-то увезли. Больше на пилораме того чуда-юда никто не видел».

Рассказчик докурил цыгарку и продолжил: « А вот еще случай был. Был у нас при гараже электроцех. Ну, цех, это конечно громко сказано, а так, мастерская. Работали там два электрика. Один высокий, худой, носил очки, перевязанные черной тряпичной изолентой и второй маленький, с большими оттопыренными ушами. Как у Геббельса. Его так и называли за глаза, уж больно он похож был. Длинный все больше по машинам электрику налаживал, а маленького, Геббельса, посылали решать проблемы населения по части электрики. Как то в пятницу вызвали Геббельса в контору и там дали задание – вкрутить лампочки в женском отделении поселковой бани. Управиться надо до пяти, так как банный день и женщины после трудовой недели пойдут в баню. Геббельс взял нужное количество лампочек и поллитру, чтобы не скучно было. С лампочками он справился быстро, а вот расправа с поллитрой затянулась и закончилась под полком в парилке. Там - то его и застал банный женский день. Мирно посапывающего в обнимку с пустой бутылкой. Проснулся он от того, что кто-то плеснул на него горячей воды из тазика, видимо просто окатывали кипятком полок, перед тем как начать париться. С криками – Помогите! Убивают! – ошпаренный электрик пронесся через все помывочное отделение, где по пути был неоднократно облит водой, охожен вениками и страшными матами, на какие были способны обнаженные женщины. Но ему в тот момент было не до них. Остаться бы живу. Вот до чего порой доводит злоупотребление живительной влагой, да еще на работе. Долго Геббельс еще обходил стороной баню. Даже если посылали туда работать, он сначала интересовался, не женский ли сегодня день».

Закончив рассказ, Акимыч встал с лавки и пожелав своим слушателям спокойной ночи, зашел во двор. Собаки, что слушали очередные байки, даже не тронулись с места. Так и остались ночевать около скамейки Акимыча. Одинокий старик подкармливал бездомных псов, и каждый вечер рассказывал им истории из своей прошлой жизни в давно несуществующей стране.