В Ресторане

Ко столу опоздавший вечер

зажигал фонари как свечи,

на распятиях окон дрожа.

В небо врезалось что-то, жужжа.

 

На шесте, словно в час расплаты,

извивалось дитя разврата,

вычленяя припухлость брюк.

Циферблат поздно сделал крюк.

 

Заплясали в кухню объедки.

Нос больно споткнулся об едкий

запах пота убитых коров,

их желудки ноздрями вспоров.

 

Музыкант долго плакал, пьяный,

выбив зубы у фортепьяно.

Выпивать одному – тоска.

Знаешь, просится тост как?!

 

Гвозди неба - звёздами вбиты…

Я сидел в окружении свиты

из бутылок, в себя приходя.

Тело шумно внесли с дождя.

 

Все прислушались. Люстры в зале

зазвенели, и свет их залил

тело праздника. Кто-то кричал…

А меня алкоголь выключал.

 

Я стремился к роли паяца,

думал, так научусь смеяться

над собой. Над людьми я умел.

Много смеха таилось в уме.

 

Эти лица зовутся социум, -

сами служат подошвой солнцу.

В их огромных яблоках глаз

для личинок ширится лаз.

 

Я поднялся. В колодце глаза

прибывала вода, и сразу

под ползущим на нас потолком

люстры стали кружиться волчком!

 

Меньше думать! Дождём закрою

вход для праведных мыслей роя.

Чтоб отныне мой разум гудел

лишь от виски. Всегда и везде.

 

Но вернёмся к люстрам и залу,

и тому, что покой терзало.

Официант – явно скверный актёр -

задевает меня локтём.

 

Окровавив галстуком плечи,

я шагаю к нему навстречу.

Преимущество всех подлецов -

очень милое с виду лицо.

 

Он хмурится. Видно, к погоде.

Пусть меня из зала выводят,

раз уж вывели из себя.

Присылайте за мной ребят!

 

Здесь коктейлями боль полощут.

Прочь отсюда! К дождю, на площадь!

Метрономом в шаги вписав

хвост любого бродяги-пса.

 

Опускаясь всё ниже, ниже,

без тебя я, конечно, выжил…

Но на этот раз - из ума.

Выжил так, что не жду ярма.

 

Ухожу. Время вновь застынет.

Ночь, веди прихожан к святыне!

Я надену, как в старом кино,

вместо шляпы терновый венок.

 

© Рита ГАФИ

 

2010