Старик и море
Когда я был стариком у моря, море просило слов,
мол, не волнуйся, будет тебе улов,
только поговори со мной, я в этой гавани одичало.
Когда небо было зернистым, рисовым, море просило мало…
…Морю стало стыдно, мол, я голодало, мне не хватало соли.
Я оставил рюкзак и снасти, промямлил: “сорри,
засиделся я, пора мне к своей старухе".
В страхе и голос дрожал, и холодели руки.
Море метнулось волной вдогонку, прошипело: “эй,
утопи старуху в корыте и возвращайся ко мне скорей,
не вернёшься к рассвету, я и само приду.
Встану над городом высоко, принесу беду” …
Я бежал, как последний трус, взял старуху, и мигом в аэропорт.
молча прощался с морем, первым спешил на борт.
Я смотрел свысока в рассвет,
как море глотает город, глотает и не жуёт.
Ощущал, как ветер качает небо, как врывается в самолёт.
убегая я знал, что море без сомнения меня найдёт…
ANSHE, «Опасные связи»
... Море его нашло. Встало на цыпочки, протянуло руки,
"Аве Ма..." не дослушало, не снеся эти стоны, муки.
Сгинули все. Потом говорили – была волна,
И будто глаза из нее смотрели, да пелена
Веки прикрыла. Виделось дно, песок,
И словно бы кости лежали друг другу наискосок.
Белые кости людей, серые – корабля
Пальцы тянули к небу и жадный взгляд...
В живых остался один старик, море взяло лот.
Море затихло, море застыло в режиме The Silent Mode.
– Ты меня бросил, как зиму осень, я осталось одно.
Когда я одно, мне нужна опора, и я опираюсь о дно.
Но дно это мягко, безудержно шатко, слезами размыта твердь.
Поэтому я открываю темницу, в темнице таится смерть.
Здесь козыри черви, голодные черви, черви жаждут еды.
Ты жаждал свободы, старик, от моря, поэтому джокер – ты.
Бросил мне под ноги сотни тел, пиршество для акул,
Я оттолкнусь от них упруго и снова в себя нырну.
Влюблённое море, старик, пьёт реки, ему берега – не стены, –
Море злилось, – Я ждать не умею, я не прощу измены.
Ты от меня сбежал, как кит, бросившийся на берег.
Ты закопал любовь в песок и обесточил веру.
К этой старухе своей ушел, к треснувшему корыту.
Вены мои открыл ножом, сердце изрезал в сито.
Море стихало, умерив пыл, – Помнишь мой запах, милый?
Море шептало, – Ты ушёл. Я ведь тебя любило.
Знаю, ты голоден и ослаб. Может быть ты простужен?
Ну не дрожи, войди в меня и завернись поглубже.
Море качало стаи звёзд, в ухо ему дышало,
– Я без тебя сяду на мель, мне тебя мало, мало...
Мало рассказов твоих и слов, мало бутылок рома.
Я тебя буду кормить и ласкать, я тебе буду домом.
Старик посмотрел на море, старик проскрипел от боли.
– Ты говоришь, голодало? Тебе было мало соли?
Ты выпило реки крови, ты выпило слёз галлоны,
Ты горько от скорби и горя, ты дремлешь на смертном троне.
Я был тебе верным другом, мы выпили рома море,
Мы поровну резали солнце и месяц пилили на доли.
Ты кожу мою просолило и голову мелом одело,
Я жизнь разделил с тобою годами, душою и телом...
Прости меня, море. Море, ты вовсе не виновато,
В тебе слишком много силы. До боли, до судорог с матом.
Я стар, отпусти меня с миром к старухе моей любимой.
Ты было её судьбою и стало её могилой.
И море его накрыло, внахлёст, с первобытным рёвом,
– Я было твоим началом, я стану последним кровом,
Я буду беречь и помнить, грехи твои смою солью,
Я было твоей юдолью, я влагою стану горней.
