Безумный палач

Холод могильный пробудил ото сна

И сырости вонь сразу врезалась в нос.

Стоило только открыть мне глаза,

Как страхом пронзило тут же насквозь.

 

В подземелье цепями был прикован к стене,

Покалечен, измучен, замордован столь страшно,

Что, казалось, и не я сидел это вовсе,

А кто-то другой, что уж был не в себе.

 

Оторваны ногти и содрана кожа,

Выбиты зубы и выколот глаз,

К синюшным ногам уже крысы добрались,

Последний дух испущу, казалось, сейчас.

 

"Проснулся? Прелестно!" - из темноты донеслось,

"Тогда поиграем с тобой мы немедля!"

"Кто ты?! И со мной что, к чёрту, стряслось?!" -

Завопил я, неся какие-то бредни.

 

Но вместо ответа лишь смех прозвучал,

И следом же некто в кровавых перчатках

Свои истязанья вновь начал гадко,

Вновь изощренно меня убивал.

 

И линчевал, и пальцы рубил, глаза выжигал,

Под рёбра прутья вводил, кости ломал, за шею давил,

Брюхо вскрывал и кишки доставал,

Органы все, словно фарш порубил.

 

Но как Прометей терпел все я пытки,

Вопреки всем увечьям умереть всё ж не смог,

Обезумел од боли и мыслил столь зыбко,

Что лишь тихо стонал, смотря в пустой потолок.

 

Сдалось мне минула будто целая вечность,

Прежде чем смог я вновь собрать весь свой разум

И голосом хриплым прокряхтеть что-то тихо

Аспиду, бился что в безумном экстазе.

 

«Послушай, безумец, за что мне всё это?

Зачем ты меня терзаешь так дико?

Минаю ведь я всё что есть под запретом.

И кто же ты есть, каратель безликий?»

 

«Ну! Обижаешь! Ибо я - это ты!

И сам ты себя столь злостно пытаешь!

Пусть не тело, но дух сам себе изнуряешь,

Ну, присмотрись! Иль не замечаешь?»

 

Я присмотрелся... И правда ведь я...

Присмотрелся ещё раз - и уже не в цепях...

Третий раз глянул - сижу в комнате дома...

Глянул четвёртый - и не в волдырях...

 

И тут я всё понял...

Будто солнце из туч, пришло пониманье всего, что здесь было,

Осознанье всех мук, что довелось пережить,

Всех истязаний, что как корабль уплыли.

 

И правда ведь сам же губил я себя,

Сам же кромсал, убивал, изводил,

За прошлым гонялся, за него и судил,

Грехи замолить ведь так я пытался.

 

Был я неправ и всё делал лишь хуже,

Только вред приносил искупленьем таким,

Думал спастись, но очнулся так в луже,

В слезах утопал и был нелюдим...

 

Но больше не стану я так прозябать,

За прошлым гонятся не буду я впредь,

Помнить я буду и не забывать,

Но только не так, хотелось чтоб умереть...