Наш самолет приближался к аэропорту Амстердама. Командир воздушного судна объявил об этом и попросил всех пассажиров занять свои места и пристегнуться. Стюарты и стюардессы пошли по рядам, помогая пассажирам и проверяя, приведены ли сиденья и столики перед пассажирами в штатное положение.

Я умышленно оставил откидной столик в нештатном положении. Она поняла это и, подойдя ко мне, помогая поднять столик, уронила мне на ноги записку.

В ней был адрес на немецком и английском языках.

Такси за полчаса домчало меня до гостиницы с адресом на записке. Я вошел в большой, но уютный холл. Номера я не знал. И не знал, должен ли я был сам забронировать номер. Я уселся в огромное кресло почти напротив входа и, сделав небрежный вид, принялся с нетерпением ждать её.

Она вошла с уверенной грацией дикой кошки, заполнив собой весь большой холл. Ток напряжения снова пробежал по мне. Я замер.

Она дошла до стойки ресепшена и уже через несколько минут, проходя мимо меня к лифтам, небрежно обронила электронный ключ, на котором был выбит номер гостиничных апартаментов.

Я поднял и отдал ей этот электронный номер, запомнив куда мне нужно подниматься.

Я знал, что она оставит дверь в апартаменты не запертой, но чтобы оставить открытой и дверь в душ… В этом несомненно было нечто дерзкое…

Однако я решил не играть по её правилам и, дождавшись когда она выйдет из ванной, сказал:

- Я хочу за всё заплатить сам.

- Ты за всё заплатишь, плохой мальчишка,- хитро и томно сказала она, поставив особое ударение на слове «всё», - я сейчас хочу прогуляться. Кстати, как мне называть тебя?

-Лиза, зови меня Костей, - не раздумывая, произнес я.

- Оу, а ты глазастый,котечка, увидел моё имя. Что ж… гулять и наслаждаться жизнью, - бойко скомандовала она.

 

Старый вечерний Амстердам встретил нас новогодней иллюминацией и толпами туристов. На улице было около пяти градусов тепла. Она уверенно вела меня за руку куда-то, загадочно улыбаясь.

Минут через десять-пятнадцать мы достигли нужного места.

- Вот!- торжествующе произнесла она. - лучший кофешоп в городе.

-Чтоооо? Ты меня сюда тащила ради кофе? Серьезно? – начал возмущаться я.

- Глупый мальчишка, это не про кофе. Здесь продают коноплю. По 5 грамм на человека, - рассмеялась она.

- Коно… чтооо? Марихуана? Я пас. Я против наркотиков, - запротестовал я.

- Нууу, котечка, это будет очень круто, очень-очень, я обещаю, - обнимая меня и заглядывая в глаза, самым мягким голосом произнесла она.

Мысль о том, что я ничего не теряю и вся ночь у нас впереди, ослабила мою бдительность. «Здесь это допустимо законом», уговорил я сам себя окончательно.

Когда травка была куплена, она положила её в свою сумочку и после страстного поцелуя в губы шепнула: «теперь в такси».

Мы приехали в один в самых известных и дорогих ночных клубов Амстердама и, ловко пройдя фейс-контроль на входе, оказались в огромном длинном коридоре, освещенном красными фонарями.

Музыка неимоверного уровня громкости заглушала всё. Мы забронировали столик и, заказав еду и кальян, отправились на танцпол, вливаясь в беснующуюся толпу.

Через пару минут интенсивных танцев под техно она, приблизившись вплотную, небрежно расстегнула несколько верхних пуговиц моей белой сорочки, крепко держа меня за кожаный ремень джинсов.

Я обнял её за талию, и она прогнулась назад, возбуждая меня своими формами и гибкостью.

….Кальян и так был достаточно крепок, но, когда она добавила в него немного наркотика, то этот коктейль произвел на меня потрясающее действие.

На танцпол я вернулся с закатанными рукавами сорочки и с еще парой расстегнутых пуговиц, обнажавших мой накаченный торс.

Марихуана делала меня сильнее, выше, красивее. Мне казалось, что всю ночь я мог танцевать без остановки.

Я совершенно не помню обратную дорогу в отель, но её гибкое тело над собой помню до сих пор.

Такого неимоверного фейерверка чувств и эмоций, такого накала страстей не вызывала во мне ни одна женщина ни до неё, ни после. Впрочем, и марихуаны в кальяне в моей жизни тоже больше не случалось.

Она отдавалась мне неистово, грозово, изливая на меня свои соки, а я громом и молнией прорезалеё чрево, будто эта была моя последняя женщина на бренной земле.

Рассвет застал нас в объятиях друг друга: я смеялся в голос, пытаясь уравновесить сбившееся дыхание, она глубоко дышала и улыбалась. Я чувствовал и свою ослабевающую эрекцию после бурного оргазма, и как дрожали её ножки от разливавшихся волн удовольствия.

Через два часа наши будильники предательски вырвали нас из объятий Морфея, возвращая к реальностям будней…