Бредноватое

В душе звенит благая взвесь,

клубись, не замирай,

я тут недавно вышел весь

по жёрдочке за край.

Не плачь, считай в уме до ста

и не считай ворон.

А там за краем красота,

почти со всех сторон...

__________________

 

А бог пошлёт, потом пошлёт ещё,

и счастлив ты, коль богом оснащён,

и сыр, и сайра в собственном соку,

сиди на ветке сам себе суккуб,

мешок еды – награда за труды,

бежит лисец: тыгдым-тыгдым-тыгдым,

а ты торчишь вороной на суку,

не проронив ни мяу, ни ку-ку,

растёшь на четверть, а потом на треть,

сидишь, покуда есть на чём сидеть,

молчишь, покуда есть ещё о чём,

сам на себя за что-то обречён.

__________________

 

Гот не выдаст. И швайн не съест.

Уроборос. Октоберфест.

Неизмененный, тоску залей

крепким пенным и пеной дней.

 

А дела наши шваль да швах.

Кто нам скажет: плесни ещё!

Мы бессменные на часах.

С неизменным через плечо.

__________________

 

Вновь прошлое в себе разворошив,

бессмертие себе наворожив,

мы будем жить во тьме своей души,

неумной, скучной, маленькой души.

 

А те, кто безразличной смертью сжат,

постигнув, что хреново ворожат,

не ворошат былое, не спешат,

плывут сквозь вечность стайкою баржат.

__________________

 

Быть может, быть может, быть может,

ты просто чуть-чуть непогожий,

немножко на всех не похожий…

Да на хрен ты, в общем, возник?

 

И, вновь получивший по роже,

ты веруешь жизни до дрожи,

и жизнь беззастенчиво ложит,

с приборами или без них.

__________________

 

особь считаем за остров

(на одиночество в праве).

жизнь переломится остро,

остями душу дырявя.

 

воздух выходит со свистом,

хлипкие души заюзав.

только на дне каменистом

плёнки засохших медузок.

__________________

 

скрипи, перо, крутись, веретено, терпенье, через край переливайся,

бухие бро, мы вышли из кино и движемся куда-то в ритме вальса,

танцуй, Пьеро в открытое окно, фанерой над Парижем налетайся,

всё так старо, что даже не смешно,

и кажешься себе одним из сно

в

заюзанного до исподних мук девайса.