На досуге читаю «Жизнеописания трубадуров»

(Сиречь «Жизнеописания древних и наиславнейших провансальских пиитов, во времена графов провансских процветших», записанные Жаном де Нострдамом)

 

Смахну я пыль с высоких фолиантов,

Чтоб знаки различить, сличая их

С резной строфою, и миров иных

Познать изящество так, словно флагеллантов

Узреть мгновения в истерзанных штандартах

И видеть мёртвых, будто бы живых.

 

Поставлю свечи в изголовье бездны,

Воспламеню их тёмною строкой,

Вонзив стилетом рифмы, и, покой

Вдруг обретая так, как сладость рос небесных

Молитвами нисходит в мир, и в кущах тесных

Мелодией звучит, и жжёт тоской.

 

Войдя в зеленый холм, что на распутье

Судеб великих, тропами глупцов

Сомкнулись, в нём обретши кров, —

Так через тайный ход во тьме проходят люди,

Не ведая про истину: «Что было — то и будет»,

Тщетно взыскуя истину меж слов.

 

Над фолиантом я склонюсь!.. Так долго

Буду искать ответы между строк,

Так, киноварью выжгу тот порок,

Что истончу свой дух — он станет легче шёлка,

Пронзив пространство и миры, как бы иголка

Пронзит собою этот тонкий шёлк.

 

Гаруспик белоглазый, в тщетном вое

Трепещущий, как на ветру листва,

Бред изольёт из уст; за сим молва

Пройдёт по миру: так кандальник поневоле

Бредёт на север и раздавлен злобной долей,

Рад лишь тому, что цел едва-едва.

 

Далёк от сей молвы, во тьме пещерной,

Я киноварной строчкой вдохновлён,

Лишь ей одной, как кацер, окрылён,

Взвился над хлябями, поправ мир суеверный,

Сим, инкантацией своей, сей мрак безмерный

Словом своим возжёг, точно огнём.

 

Сей фолиант, как рыцарь в чёрном вамсе,

Что пал в бою, истерзанный толпой,

Пылью времён сокрыт, найдя покой

В божественных чертогах — в вечном ренессансе,

Однажды жизнь на кон поставив в преферансе

И проиграв её, стал прахом и травой.

 

Но разбудить посмел сей тёмный призрак

Беспечный трубадур строфой своей,

Освободил из бездны строк теней

Прозрачных, что взросли в янтарных ризах,

В напевах пасторальных, блеск — их признак,

И вечно им дано жить средь людей.

 

Так вот, себя представив древним жаком,

Прозрел Гильома Трубадура снова я:

Он — фолиант (в том мысль была моя),

Чтоб уподобиться во всём ему, в сём знаком

Мне стала книга та, что не исторглась прахом.

И в ней узрел я: вновь цветет заря!

 

Картина: Zichy Mihaly (1827 - 1906) - A trubadur, 1846.