От чего отказался Есенин-36. Окончание

ОТ ЧЕГО ОТКАЗАЛСЯ ЕСЕНИН

 

Литературный анализ

 

(Окончание)

 

* * *

 

На этом я, пожалуй, и закончил бы своё долгое повествование. Закончил — если бы удалось ответить на ранее заданные вопросы: чем дорог нам Сергей Есенин и выполнил ли поэт своё земное предзнаменование. Косвенно мы на них ответили, но хочется разобраться более основательно.

 

Говоря языком общепринятым, светским, Есенин у каждого свой. Кому-то нравится его образность, свежая, необычная. Кому-то — умение вести повествование, всегда исповедальное, откровенное, мудрое. Кому-то — русская напевность, музыкальность. Кто-то восхищается многогранностью тематики. Кто-то — глубиной проникновения в явления действительности и в души людские. Но мы, полностью соглашаясь с читательскими пристрастиями, попробуем рассмотреть значимость нашего лучшего поэта с точки зрения основы основ понимания мира — вечной и неизменной Истины.

 

Бог даёт поэту талант для постижения творческих тайн, явлений жизни и смысла бытия. Степень познания целиком зависит от уровня веры в Создателя. Мы знаем больших поэтов, которые Истину не постигли, и произведения их изобилуют ошибками в показе и в оценке истории и судеб человеческих. Среди них Данте, Гёте, Байрон, Гейне, Фет, Ахматова, Цветаева, Маяковский. Но знаем и тех, кто от веры не отходил или отходил, однако к вере вернулся, и стихи их наполнены бриллиантами пророчеств. Здесь Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Багрицкий, Кедрин, Рубцов, Евтушенко, Жигулин.

 

Наш герой с детства был наделён искренней верой. При крещении получил от сельского батюшки имя Сергия Радонежского и благословение на земной путь. Только этим объясняется его ранний поэтический расцвет и живая пронизанность стихов и поэм православными мыслям и чувствами. Искушение случилось в 1916-1917 годах. Кощунское безбожие захлестнуло молодого поэта. И в итоге десятки ложных оценок и мистических поэм, фантастический гибрид социализма и христианства. Впрочем, годы искушения не полностью отрешили его от веры. Он думает о народной традиции, о власти гордыни и денег, щедро использует в произведениях библейские мысли и образы. Уже тогда оценки его двоякого рода — или ошибочные, или истинные.

 

Но в те годы крепко помог Пушкин. Герой нашего эссе отверг имажинизм, обилие образов и провинциализмов и взял курс на добрую классику золотого века. Встал он тогда не только на литературную стезю, но и на стезю духовную. Повторил пушкинский подвиг возвращения в лоно церкви, глубинного переосмысления жизни и создания шедевров, равных которым в мировой истории немного. Ещё не порвав с советской ложью, он создал пророческие стихи о разорении крестьян, невероятной жестокости большевиков, о борьбе с инакомыслием. А в 1922 году начал работу над поэмой «Страна негодяев», задумав грандиозную вещь о существовании двух непохожих цивилизаций — русской и американской.

 

Чуть позднее, в США, подметил, как деньги губят деловых людей. В России расцветало нечто похожее, хотя и на почве социализма. Я уже говорил, что пророчества в этот период стали возможны, поскольку Господь знал, что Есенин вернётся к Нему. И он вернулся. И закончил «Страну негодяев», страшное обличение уродливого советского строя. Равного я не вижу в нашей литературе. Могу сравнить эту сатиру только с романом Достоевского «Бесы» и дневниковыми заметками Бунина «Окаяные дни». И тут же последовало разоблачение расцветшего пышным цветом атеизма — поэт смешал с ничем Демьяна Бедного, создавшего гнусный памфлет на учение Христа. Примерно в это же время Есенин демонстративно отказался (не обошлось без острого мата) читать стихи Сталину и членам ЦК. И незамедлительно последовала жертвенная смерть, предсказанная Клюевым и Распутиным.

 

И вот мы приближаемся к ответу, в чём же значение Сергея Есенина. В чём было его земное поприще, его заветная звезда. Истина подсказывает единственно верный вывод — в совестливом служении высшим целям поэзии, правде, России-матушке. А через это — Отцу небесному. Теперь мы знаем — судьба поэта сбылась в полной мере. За короткое время он достиг высших вершин творчества. Видел корни происходящих событий. Что только значит решительное отрицание советской власти, подробный анализ всех её подлостей и несоответствий нормальным нормам бытия. Или осуждение цивилизации, живущей без Божественных нравственных устоев.

 

Среди главных положений при оценке того, как поэт справляется со своим гражданским назначением, — осознание смысла жизни, причём не с позиций светских, ложно-демократических, а только с православных, при крепкой вере в Бога, поскольку без этого, как показало время, ничего хорошего не выходит. Без такой, единственно возможной гарантии, люди начинают грешить всё больше и больше, и недаром Достоевский видел спасение государства только в замене всех укрепившихся устоев традициями по учению Христову. Но и тут надо соблюдать непреложное условие жизни людской — мало признавать заветы, обязательно надо жить по ним. Иначе Господь в делах не поможет. И самая главная заслуга Сергея Есенина именно в том, что со дня своего искушения он упорно возвращался в Дом своего Отца, и вернулся-таки. А это сказалось на большинстве произведений, придав им силу воздействия необыкновенную. Во многом благодаря стихам поэта народ русский пережил годину безверия и начал возвращаться к своим тысячелетним традициям.

 

Таково было земное предназначение Сергея Есенина. И это делает его судьбу схожей с судьбой его небесного покровителя Сергия Радонежского. Мало того, что у них по имени одинаковые черты характера, они ярко проявили их в жертвенных жизнях своих. Вот эти свойства. Служение Богу, святому предназначению, нетерпимость к злу и несправедливостям, сочувствие людям, любовь к ним, доброта, искренность, понимание смысла жизни, стремление к достижению его, высочайшая талантливость, пророчество.

 

Я приведу параллели, доказывающие схожесть многогрешного поэта и святого монаха.

В детстве молитва небесному заступнику спасла Сергея от неминуемой смерти. Варфоломею, будущему игумену земли русской, помогла молитва монаха осилить грамоту. — Раннее приобщение к вере дала возможность Есенину изучить Закон Божий, Библию, Жития святых, заинтересоваться устным народным творчеством. Церковные службы и чтение Священного Писания укрепили желание Варфоломея стать монахом. — С пятнадцати лет Сергей отдаёт себя служению поэзии. Примерно в это же время Варфоломей уходит в Радонежские леса служить Богу. — Есенин становится основоположником имажинизма. Его будущий духовный наставник возводит деревянную церковь и создаёт подобие монастыря. — Есенин уверенно переходит к Пушкинским традициях в литературе. Радонежский пустынник возглавляет будущую Троице-Сергиевую лавру. — Сергей Есенин ведёт непримиримую борьбу с пакостями советского режима. Сергий (уже игумен Сергий) начинает работу с князьями по духовному объедению Руси. — Есенин становится лучшим поэтом России. Игумен — духовным лидером страны. — Герой наш возглавил поэтическую борьбу с красной ордой, за классическую свободную по духу литературу. Настоятель Сергий стал предводителем борьбы с татаро-монгольским игом и выиграл её. — Став народным любимцем, Сергей Есенин помог народу пережить нашествие безверия, выйти к возрождению в стране православия и подлинной тысячелетней культуры. Заслужив звание русского идеала, Преподобный Сергий Радонежский спас Русь от гибели, вернул её в лоно церкви, открыл путь к нынешнему подлинному возрождению страны. — Таким образом, и Есенин, и Радонежский безукоризненно выполнили свои земные жертвенные предназначения. Выполнили, и слава им за это великая.

 

… Поставил точку в долгой своей работе. Казалось, не дождусь этой минуты. Да вот дождался и даже загрустил. Может, оттого что не придётся открывать завтра ноутбук, выставлять на экран материал, переросший в книгу, задумываться над первой строчкой новой главы, и печально стало от мысли этой. Но вдруг — не знаю, то ли было это явью, то ли странным сном — в пока ещё прозрачном сумраку привиделась знакомая голова с изумительно золотыми кудрявыми волосами, с красивыми, нежными, слегка припухшими губами, почти девическими, с глазами, как небо, ещё час назад сиявшее ясной голубизной. И я услышал запомнившийся по пластинкам, а потом по многочисленным записям в Интернете, мягкий, приятно низкий, грудной есенинский голос, чуть-чуть с хрипотцой, но несказанно благозвучный и приятный:

 

— Скучная же у тебя работёнка, приятель мой далёкий, — переводить стихи в аналитические строчки о вечной истине, о связи её с поэзией. Честное слово, никогда об этом не думал. Хотелось написать как можно правдивее и свежее, ничего не скрывая и никогда не заботясь о благополучии, но даже и это где-то в подсознании проходило, а было неожиданное рождение новых напевных слов и за ними других, до холодка незнакомых и обворожительных. Одно всегда тревожило и беспокоило, как бы не в ветрах, а в томах тяжёлых не прозвенел мой розовый сон. Ну ладно, давай-ка оставим в стороне скучную, мёртвую теорию и почитаем стихи. —

 

И гость мой напряжённым красивым выкриком начал не читать, а петь на какую-то грузинскую мелодию, знакомую и в то же время незнакомую…

 

Увы! То ли явь, то ли дрёма тут же рассеялась, комнату заполняла вечерняя полумгла, но долго ещё слышался в душе моей сильный есенинский голос. Раньше не знал, что может быть такое. Оказывается, может. Сам испытал. И крепко это меня растревожило.

 

* * *

 

Есть одна хорошая песня у соловушки —

Песня панихидная по моей головушке.

 

Цвела — забубённая, росла — ножевая,

А теперь вдруг свесилась, словно неживая.

 

Думы мои, думы! Боль в висках и темени.

Промотал я молодость без поры, без времени.

 

Как случилось-сталось, сам не понимаю.

Ночью жёсткую подушку к сердцу прижимаю.

 

Лейся, песня звонкая, вылей трель унылую.

В темноте мне кажется — обнимаю милую.

 

За окном гармоника и сиянье месяца.

Только знаю — милая никогда не встретится.

 

Эх, любовь-калинушка, кровь — заря вишнёвая,

Как гитара, старая и, как песня, новая.

 

С теми же улыбками, радостью и муками,

Что певалось дедами, то поётся внуками.

 

Пейте, пойте в юности, бейте в жизнь без промаха —

Всё равно любимая отцветёт черёмухой.

 

Я отцвёл, не знаю где. В пьянстве, что ли? В славе ли?

В молодости нравился, а теперь оставили.

 

Потому хорошая песня у соловушки,

Песня панихидная по моей головушке.

 

Цвела — забубённая, была — ножевая,

А теперь вдруг свесилась, словно неживая.

 

* * *

 

Несказанное, синее, нежное…

Тих мой край после бурь, после гроз,

И душа моя — поле безбрежное —

Дышит запахом мёда и роз.

 

Я утих. Годы сделали дело,

Но того, что прошло, не кляну.

Словно тройка коней оголтелая

Прокатилась во всю страну.

 

Напылили кругом. Накопытили.

И пропали под дьявольский свист.

А теперь вот в лесной обители

Даже слышно, как падает лист.

 

Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?

Все спокойно впивает грудь.

Стой, душа, мы с тобой проехали

Через бурный положенный путь.

 

Разберёмся во всём, что видели,

Что случилось, что сталось в стране,

И простим, где нас горько обидели

По чужой и по нашей вине.

 

Принимаю, что было и не было,

Только жаль на тридцатом году —

Слишком мало я в юности требовал,

Забываясь в кабацком чаду.

 

Но ведь дуб молодой, не разжёлудясь,

Так же гнётся, как в поле трава…

Эх ты, молодость, буйная молодость,

Золотая сорвиголова!

 

23.08.20 г.,

Блаженного Лаврентия Калужского;

26.08.20 г.,

Отдание праздника Преображения Господня;

 

13.11.20 г.,

Священномученика протоиерея Иоанна

 

Конец, и Господу слава.