Конвекциму всё так

Конвекциму всё так,
Всё ехало в ворота,
Он никого не убивает и с выгодой продаст
Воспоминания о липовых лаптях
И клён опавший
Об осени ему кричит,
Готовься, мол, к зиме,
И никого не сторожит,
И не напьётся,
Он не вступает в бесполезный спор,
Бежит застолий,
С котомками не побежит на край земли и, молча, отойдёт,
Уступит хаму,
Но не подпишет соглашений с ним и на крестины в гости не придёт,
Он рад благополучному соседу,
Но с рук его кормить семью не станет,
Питается от праведных трудов,
Он вежлив,
Неуступчив к проходимцам,
Чурается тусовок и анкет,
Он уважает всё живое и терпеливо
Ждёт уважения к себе от жизни,
Он солидарен
С обрывком паутины
И не хватается за веник,
И не включает пылесос,
С невредным мусором лишая жемчугов и драгоценностей
Своё жилище,
Всяк шевеление некусачее ему полезно,
Но город он не будет строить в долине, что ниже,
За плотиной,
И не затопит никогда обжитые края,
С любовью обоснованные храмы,
И не распашет божий заповедник,
От коего осталась песня нам
О замерзающем хозяине упряжки,
Не станет реки поворачивать он вспять
И превращать семинедельную неделю
В восьми недельную,
Он замыслы Творца умеет прочитать
В геометрических узорах крестовика
И не замутит
Хрустальный ручеёк,
Не заградит течение плетнём из бредняка,
Не осквернит лопатою прибрежную лужайку,
Чтоб божий дар в купальню превратить и рыбы наловить.
Всё ехало в ворота Конвекциму,
Но в дом к себе
Он пустит только нищего заночевать да пастуха,
Что стадо деревенское пасёт,
Дверь его открыта всегда
И если  на задвижке деревянной,
То, стало быть, с семейством отлучился
Сено ворошить,
Но не судьбу чужую;
На ярмарку, должно быть, ушагал,
Но не разбоем промышлять.