От автора: Привет, это я. Меня зовут Лиза Борейш. Случилось то, что случилось. Я сочинила поэму, которая называется «Девять жизней» и умещается в девять страниц. Ох уж эти мои авторские знаки! Мне пришло в голову напечатать поэму где-то, как-то продемонстрировать её, попытаться, чтобы меня заметили. Прототип главной героини моей истории - это молодая талантливая певица, которая выступает в барах и клубах: довольно многое было «срисовано» с неё, хотя по сути это - собирательный образ, и в жизни той, настоящей девушки всё шло как-то иначе. «Девять жизней»- художественное произведение, а не документальное. Я хочу, чтобы таким оно и оставалось. «Девять жизней» «Где ход Назад? Вот Ад». Семён Кирсанов Жизнь 9: Чёрный георгин Меня спрашивают: « Что пьёшь?» Я под кайфом и мне немного неловко. Да, я слышу, как ты поёшь: «Мы - конченая тусовка». Это был тёмно-синий бар, Незнакомые лица, бока и спины, И на сцене, где ты, как дар – Раз ! – И чёрные георгины. Они кажутся только мне: Никого там, кроме тебя и клавиш. Я сижу, пиджаком прислонившись к стене: Одиночество не поправишь. И когда твоё танго на взлёт идёт, Георгины лоснятся сочно. Там слова: «Внутри нас Иисус упадёт Вот-вот». Думаю, это точно. На стене разбивается самолёт, А у стойки девушка просит сидра. Георгины пускаются в переплёт, И со сцены их нипочём не выдрать. Здесь в бутылке джин это просто джин: Не исполнить желание, а напиться; И в тебе живёт демон, и он – одержим: Он стекло заставляет со звоном биться. Хорошо, что в субботу собрался народ. Неплохая это идея; И к финалу всего мне на ум придёт Одно чёрное имя- «Медея». Не пойму, почему этот бар под землёй, Что мешает подняться выше? Георгины увяли, изъедены тлёй. Так бывает. Я часто об этом слышу. В голове начинается фильм «Твин Пикс», Может, спеться пора или даже спиться? Тут ещё ошивается мистер Икс, Я желаю ему подавиться! На часах, что в стене- двадцать три ноль одна: Восвояси, пожалуй, надо. А над баром- черней георгинов луна. Мама, я на пороге Ада. Жизнь 8: Осень У тебя был друг. И он был богат. Может, был раньше женат; Сам был себе не рад. Циником был, каких мало. Осень его покромсала. Был ноябрь. Было темно для глаз. Не было света дня. Я у тебя попросила Музыку. Для меня. У меня была слабость, в тебе была сила. У тебя был юмор. И он был чёрный. И от этого было ещё смешней. С этой оперой всё было как-то спорно. У тебя характер был вздорный. Потемнела улица. Шли по ней. Я тебе –никто и никем не буду. Я не пью вина и не бью посуду. Ненавижу в Питере ноябри. Я просила музыки, думала, это – чудо. У меня на шапке узор был: звёздочка, «м», тридцать три. У меня даже не было пудры. У меня слова были, чай и вечер. У тебя были чёрные кудри. Я запомнила эту встречу; Я не буду тебе перечить. Через три недели ты влюбишься. Сильно. В человека, который похож на волчонка. Он в перчатках ходит, с шизой и стильный. Про него говорят «инфантильный» И отходят в сторонку. Так два тёмных сердца найдут друг друга И любовь будет ранящей, будто нож. И он будет вокруг и во всём, повсюду. Он - блестящий и чёрный. Он с дёгтем схож. Ты решишь, что сейчас – живёшь. И ты станешь другим человеком. Я не знаю, как, но ты станешь им. И он станет на всё ответом. Ты закрасишь всё вокруг чёрным цветом. Только он и будет тобой любим. Жизнь 7: Сверхновая Радио. Песня про красные яблоки. Поездка. Эфир. Улыбка. Столица. На крыше ангелы плакали. Ты выступаешь вдвоём со скрипкой. Скрипка - порочно-рыжее, Красивейшее создание. Может, в толпе увижу я Или в высотном здании Эту самую скрипку, Сандру. Она - Сандра, а ты - Кассандра. Она носит тебя на руках, Ты хохочешь, одетая в чёрное платье! Маленький тур. Концерт в «Пирогах». Ты давно позабыла детство, Вряд ли там ты была такая. В твоей шляпке с очками полно кокетства! Скрипка – с кудрями, ты - вороная. Жизнь - тёмное кабаре? Что-то из этого жанра? Я глазами снимаю кино. Кадр моргаю за кадром. Скрипка - гибкая. Ты - в бледно-розовом, Ну а Сандра, похоже, в белом. Этот вечер - летний и бронзовый - Я делю со случайным соседом по разговору, Красота, порок и талант - и- дела идут в гору: Сандра пьёт энергию из бутыли, Босиком по сцене идёт, ненавязчива. Вечера июня тебя окрылили: Ты безумна. То есть, безумно счастлива. В твоём красном, как яблоко, сердце – рана, И она глубока и темна, как бездна. Может всё стирать и мотать обратно?- А потом я просто исчезну. И пока дива бегает, босоногая, Я смотрю на звёзды как в первый раз. Я хочу сказать тогда: «Ты - Сверхновая». Но «тогда» - это не сейчас. Жизнь 6: Боец Ты пишешь свою пластинку, Хотя тебе очень страшно. Ты видишь вокруг картинки, Пока ты поёшь и играешь, Ты вспомнишь много вещей: Хороших, плохих и средних. Ты выгнала всех взашей: От первых и до последних. Твоё пианино плачет, Но ты - не плачешь, ты держишься. Тебя никто не дурачит, Ведь за тобой не задержится. Ты обо всём поёшь прямо – Даже о том, что криво. Ты очень, очень упряма, Но что сильнее- красива. Эти твои заклинания Ловят радиоволны. Тот, для кого послания, Думает: «Хватит, полно!» Это тебе не игрушки – Петь правду и только правду: В словах – вода и лягушки И даже морские гады! Они там кого-то жалят Без глупостей и пощады, И демоны зубы скалят: Врагам твоим так и надо! А если найдётся какой один, Кто притворяется другом- Сыграешь: «Иди сюда, маленький сукин сын И получи по заслугам!» Вот новую песню пишешь. Сказать точнее- поёшь. Пишу тебе- может слышишь: «Ты никогда не умрёшь». Три восклицательных знака, Пусть палку я перегну – Пусть спящая взвоет собака, Пускай разбудит луну! Пластинка будет такая, Что не для слабых сердец. Пускай я тебя не знаю, Я знаю, что ты- боец. Жизнь 5: Сирена Я знаю про смерть под водой. Я не умею плавать. Иногда быть собой - Значит много плакать. Ты видишь тёмные воды, Видишь солёные водоросли. Ты хочешь вытолкнуть небоскрёбы Из горла, из лёгких, из помыслов! Ты видела смерть под водой: Она – зелена и темна, Она - и прибой, и отбой. Она – недоступная взору луна, Что плавает в вышине, Пока ты не в силах и сделать вдох. Ты на такой глубине, Куда ни один не проникнет бог. Тебе это только мерещится: Как вода заполняет всю комнату- И крик твой, как рыба, плещется, И он не находит искомого! Смерть под водой это первая песня Последних минут твоей старой жизни. Ты оплакиваешь весь мир- Он оплакивает тебя; Ты уходишь под звуки лир Глубоко, глубоко, глубоко в себя. Ты видишь искристых рыб, Которых на самом-то деле и нет. Твой солнечный свет погиб, Твой гимн ещё не спет! Ты обретаешь трагический голос Там, глубоко под солёной волной,- Есть, верно, какой-то подводный полоз, А может, влажный туман седой. Ты видишь то, чего нет. Ты сходишь с ума. Восходишь. В шкафу под водой - скелет. К нему ты слова находишь. Кто ты сейчас? Ты – майская ночь, Утопшая или морская пена? Ты – хаос. Ты - мрак. Ты – плохая дочь. Но прежде всего – сирена. Жизнь 4: Маленькая гордая птичка Тебя очень просила его душа: Ты была достаточно хороша. Он рассказывал на ночь истории, От которых на солнце болели глаза. Рисовал Королеву Викторию, И из ран убитой текла бирюза. По ночам он говаривал разное - Например, до чего отвратителен свет. Наступало утро топазное- А он видел сгоревший кровавый рассвет. Он был хрупким, с приятным голосом, И с далёким взглядом, как в небе гром; Говорил, что общается с космосом, Где балдеет монстр из макарон. Он рассказывал про утопленниц, У которых во чреве дремали дети; Про рабов и красивых собственниц, Рисовал он руки у них, как плети. Никогда он не был насильником, Не был груб. Без спросу не пил он кровь. Он, скорее, был рыбой- напильником И топился в ужасе вновь и вновь! Ты играла с ним в игры на нервах, Две недели смогла под рукой лежать. Он художником был, во-первых. Во-вторых, мог влюблённость изображать. А однажды вечером чиркнул спичкой Со словами: «Всё, накипело! Умирай поскорее, птичка, Моё чувство перегорело». А потом он собрал твой пепел Со словами: «Я был неправ. Я б развеял тебя - но где бы?» И тогда ты воскресла в его руках. Ещё позже, после заката, Начался бесконечный дождь. Он картинки складывал из цукатов, А тебя пробивала электродрожь. Тебе что-то в нём очень нравилось – Кто же скажет нынче, что это было? Но в конечном любовь не справилась И в глазах у тебя поплыло: Ты увидела море красное И кувшинок засохших услышала вой, Твоё платье, юное и атласное Стало патокой ледяной. И Биг Бен был, Его Сиятельство, Только сдался, не бился, окутан мглой. (На твои моральные домогательства Тот ответил: «Бойся, ведь я с тобой».) А когда полуночник спрятался, Ты взяла рюкзак и ушла сама. У поместья светились жасмина вички, И на них соловей расплакался. (Он, как ты, был маленькой гордой птичкой!) В эту ночь ты сошла с ума. Жизнь 3: Одержимость Есть те, кто внушает любовь - Даже прежде, чем будут видимы; Или поднимут бровь, Или возьмут корзинку со сливами. Они внушают её- И нет больше выдоха, и нет вдоха. И остаётся одно своё: «Всё плохо». Они ходят по тёмным улицам, Они ничего не боятся. Они редко сутулятся, Могут часто влюбляться. Они внушают любовь, когда Все остальные – не те. Это может быть сущая ерунда: Например, слова: «Посидим в темноте». Даже жаль, что они- не враки; С ними трудно глядеть в пустоту, Потому что даже в кромешном мраке Ты в деталях видишь их красоту. Говорят, что их очень мало. Если верить чувствам, то это так. (Если кто-то такой пропал, пропала- Может, с ними пошёл погулять маньяк.) У таких есть странного рода решимость – И она выражается пусть хоть бранью! В них живёт какая-то одержимость, И она оставляет других за гранью; В них есть что-то, что недоступно другим- В голове или в изголовье, Даже глухонемой или мим Объяснил бы это - на пальцах- любовью. Это есть в Париже, в Москве и здесь- В равной мере у поддатых и подданных. Может, это- свыше, а может- спесь. Я не знаю, есть ли такое в Лондоне. Это просто до нетерпимости Обостряет у мира черты. И в тебе - до краёв одержимости, Ускользающей – будто змея - красоты. Жизнь 2: Мисс Америка Она, быть может, красивый сон, Куда уехали все поэты. Огни и город со всех сторон, Бесконечное лето, Река без краёв, Больше сотни друзей! Снежинки, с другой стороны – Бродвей, Ранняя осень, как пишут в книгах; Свобода, комиксы - веселей, Чем в любых киношных интригах! Скорость и драйв! Может быть, в машине поёт сладким голосом Бьорк Про кубики сахара. Ветер, кайф! Мысль на скорости света: «Люблю Нью-Йорк!» Танцы. Предчувствие снега. Подарки. Опять свобода. И Ричард Старки, И прочие с ним. И тяжёлый металл. Праздник жизни. И колледж. И карнавал! Небо другого цвета, нежность другого тона. Привычка бывать поэтом, обычная жизнь со звоном Бьётся вдребезги, это забавно! Домики. Много домов, украшенных тыквами. Славно. Ужастики. Люди играют в вампиров. Много и много конфет! Встреча кумиров. Смешной сумасшедший чей- то сосед. У соседа - большая собака. Проделки в колледже. Драка!!! Фейерверк и тусовки у самой реки, Дни и ночи – легки. Разные языки В пределах квартала, И – никакой тоски, Куда бы ты ни попала! Ну а если - можно сидеть в тишине, Слушая только реку. Можно не знать о войне. (Тут-то её и нету.) Здесь гораздо вкуснее еда, Сигаретой приятнее затянуться! Можно бросить монету в капкан пруда, Чтобы снова сюда вернуться, Чтобы снова от клёнов красные листья Получать в подарок с другого берега; Чтобы вечной юностью веселиться, Чтобы снова стать: «Мисс Америка». Жизнь 1: Ася Может, шёл високосный год? Я не имею понятия. У тебя на руках был огромный кот- Ну, до невероятия. Если ты там - чья-то мечта, То, похоже, что ты сбываешься. Ты едва удерживаешь кота, Но при этом – так улыбаешься! Это было лет десять назад; И в улыбке твоей - весна, А на улице – так, наугад, Может, тоже - она. Ты не знаешь, что значит бред. Твоё счастье не знает фальши, Хоть и споришь! В шестнадцать лет Ты поедешь куда подальше. Как зовут твоего кота? Ты сказала, но я не помню. Не подумай, ты не проста – Просто ты добрей, чем сегодня. Может статься, ведёшь дневник. Может быть, даже любишь предков. Ты похожа на песенку «Доминик» Или на барбариса ветку. Так легко представить, как ты смеёшься Прямо с этой вот фотографии! Ты читаешься, пишешься и поёшься Безо всякой там эпитафии По какой-то несбывшейся вновь мечте, Что распалась, утратив краски. Тогда утра были совсем не те: Без привычки и без опаски; И весна жила, набирая цвет, А потом проходила мимо. И ещё у тебя было слово «нет» И не было псевдонима. Ты не терпишь себя такой: Без обид, выкрутасов и без пристрастий. У тебя был дар. Угадай, какой. У тебя было имя. Ася. 18.06.2015