Рассветный

– Омега-73 вызывает Землю! Повторяем: у нас чрезвычайная ситуация! Продовольствие и медикаменты на исходе! Земля, ответьте! – Глава колонии Киллиан Джеффри пытался послать сигнал бедствия, слыша в ответ опостылевшее шипение.

 

Омега-73 была удаленной похожей на Землю экзопланетой. Ее единственный город, мегаполис Рассветный, с почти тридцатитысячным населением стал настоящим оазисом для людей: живые зеленые растения, чистый, не отравленный грязными производствами воздух, прозрачная, как самый качественный стеклопластик, вода, голубое приветливое небо с фиолетовыми и ярко-оранжевыми облаками... На рассвете они переливались всеми цветами радуги, раскрашивая небосклон причудливыми узорами, какие только может вообразить разум.

 

Колонисты, прибывшие сюда сорок лет назад, назвали Омегу-73 Эдемом.

 

Три месяца назад рай обернулся настоящим адом.

 

Ученые, изучающие сейсмоактивность планеты, не предвидели беды: тектонические плиты были устойчивыми, вулканы – стабильными, океан, омывающий ее единственный материк, – спокойным, как маленький парковый пруд. А потому раздавшиеся подземные толчки огромной магнитуды оказались полнейшей неожиданностью для населения.

 

Постройки не были рассчитаны на подобные колебания земной тверди и среди ночи разваливались, словно карточные домики. Куски биодинамического бетона полетели на головы спящих или в спешке соскочивших с кроватей людей. Пение ночных птиц прервалось грохотом разрушающихся домов и криками испуганных жильцов, не знающих, куда бежать, как спускаться с верхних этажей высоток, как укрыть детей от летящих на головы обломков потолка. Колонисты в панике прыгали из окон, забирались под столы или кровати, вставали в дверные проемы... помогало мало. В коридорах и пролетах этажей сразу образовалась ужасная давка, турболифты не работали, а тем, кто вырвался из своего дома, переставшего быть крепостью, оказалось некуда бежать. Землю разрывало изнутри: огромные трещины, глубину которых даже навскидку нельзя было измерить, раскрывали пасти, пожирая Рассветный. Треть города обрушилась в них, словно в бездонные колодцы...

 

На рассвете небо страшно и символично раскрасилось в оттенки багряного. В ту ночь Омега-73 понесла огромные потери – почти шесть тысяч погибших, столько же – тяжелораненых. Еще около пяти тысяч пропали без вести – лежали под неразобранными завалами или провалились вместе с домами в расколы, исполосовавшие материк.

 

Землетрясение, длившееся долгие полторы минуты, обернулось полной катастрофой. Были практически уничтожены источники энергии, не работала связь. Попытки связаться с другими колониями или Землей не давали результатов. Сигнал шел, но в ответ на всех частотах раздавалось только раздражающее шипение. И это было не самой серьезной проблемой.

 

В один из провалов рухнуло крупнейшее хранилище продовольствия, посевы и животноводческие фермы почти не уцелели, а выброс какой-то дряни из недр планеты сделал воду в единственной пресной реке непригодной для питья.

 

Спасти удалось немногое, спустя месяц недостаток еды и воды стал ощущаться острее, а бесполезный передатчик все так же плевался помехами, отнимая последнюю надежду на помощь Земли.

 

Никто не придет…

 

– Киллиан, тела сбросили в расщелины, – вошел помощник Джеффри, Алекс Морган.

– Сколько сегодня? – горько отозвался Глава.

– Почти четыреста пятьдесят человек.

– Черт, так много! Тяжелые? Инфекции?

– Да и да. Зафиксированы вспышки кишечных и дыхательных инфекций. Еще обнаружено три источника утечки радиационной энергии. Шестьсот человек уже пострадали от лучевой болезни. Продуктов при нынешнем количестве населения осталось недели на две. Медикаменты тоже на исходе, меньше чем через неделю оказывать помощь раненым и зараженным будет нечем, – отчитался Морган.

– Алекс, – прохрипел Киллиан, вновь вчитываясь в сводки и подсчитывая потери, масштабы которых не укладывались в голове, – у нас хоть что-то есть? Хоть какой-то шанс спасти людей?

– Не поверишь, – то ли усмехнулся, то ли всхлипнул помощник, – вчера откопали уцелевшую, но бесполезную вычислительную технику и хранилище препаратов.

– Каких? – с надеждой взглянул на него Джеффри. Может, обезболивающее? Уже третий месяц в развернутых на скорую руку полевых госпиталях не утихают стоны.

– Снотворное! – выплюнул тот, усаживаясь на пластиковый стул с перемотанной кое-как ножкой, разломившейся во время землетрясения.

– Что мне делать с людьми, Алекс? Усыпить? – прошипел Глава. – Мы не можем восстановить большую часть зданий и жилых помещений, разрушены производства, запасы пищи на исходе… и у нас ничего, кроме снотворного?

– Боюсь, что так. Мы сделали новые расчеты, Килл.

– Не тяни.

– Я просто не могу говорить об этом спокойно, – Морган подошел к столу, достал небольшой носитель информации, подключился к падду, – читай.

– Александр, – только и выдохнул Джеффри, просматривая холодящие кровь результаты.

Они гласили, что при текущем количестве ресурсов и окружающей эпидобстановке выжить могут не более семи тысяч здоровых колонистов.

– А куда я дену еще девять с половиной? В трещины столкну? Расстреляю? Облучу? Запрещу оказывать помощь раненым? Морган, это…

– Или погибнут все.

 

Алекс вышел из чудом уцелевшего рабочего кабинета Главы, не веря, что сказал ему это. Киллиан продолжал читать, не веря в то, что услышал и увидел.

 

Если абстрагироваться от эмоций, рассуждать безбожно, жестоко и цинично, в его колонии сейчас куча лишних ртов. От травм без необходимого оборудования и лекарств в ближайшие дни, скорее всего, умрут около двух тысяч людей. Остается половина населения города, на поддержание жизни которой у разрушенной колонии больше ресурсов нет. Грядет голод, а с ним бойня за еду и воду. Погибнут все…

 

Как решиться? Как выбрать тех, кто выживет, а кто умрет? Разве Киллиан – бог, чтобы распоряжаться человеческими жизнями, которые не им, простым управленцем, даны? Падд с бездушными цифрами был брошен в стену и разбит, но они намертво отпечатались в памяти Главы.

 

Через пять дней стало ясно, что тянуть больше некуда.

 

Джеффри и его помощники приняли решение дать команду компьютеру обработать данные выживших и отобрать тех, кто могут быть максимально полезны для восстановления города. Шесть тысяч восемьсот сорок семь человек. Не больше и не меньше.

 

– Что с остальными? – озвученный вопрос витал в воздухе с самых первых минут.

 

Кощунственный ответ тоже был найден быстро.

 

– Значит, все-таки, усыпить? – прохрипел Глава, не веря, что сделает это: завтра, в день основания колонии, чудом выжившие, здоровые, но бесполезные, по мнению машины, люди получат «вакцину от заражения сальмонеллезом» – ударную дозу найденного снотворного. И больше не проснутся.

 

Обратный отсчет стартовал.

 

Через три часа компьютер сформировал списки.

 

Через пять часов Киллиан, не сдерживая слёз, вглядывался в знакомое имя: Домиан Джеффри. Его шестнадцатилетний сын, признанный для колонии лишним ртом.

 

Через двенадцать часов он сидел у кровати заснувшего мальчика, которому собственными руками сделал инъекцию «Мелаксена-8», и орал, будто дикий зверь, чувствуя, как замедляется дыхание ребенка, пока не замирает совсем, как останавливается пульс и холодеет тело. Киллиан сам сбросил его в расщелину.

 

Через двадцать четыре часа Глава объявил в колонии новый траур.

 

Через пятьдесят восемь часов последнее тело было упокоено в недрах Омеги.

 

Через восемь стандартных суток забрезжил самый прекрасный рассвет, который Джеффри только видел здесь: небо играло такими красками, каких, казалось, не бывает в природе, а в кабинет ворвался Морган:

 

– Киллиан, помощь!

– Нужна помощь?

– Нет. Помощь с Земли пришла! Шесть крейсеров! С лекарствами, водой, продуктами и транспортом для эвакуации раненых и детей. Они слышали нас все это время, Килл!

– Семь с половиной тысяч человек. Я убил семь с половиной тысяч, не подождав одну гребаную неделю! – прошептал Джеффри и истерически расхохотался.

 

Помощник вылетел вон, а Киллиан покрутил в руке прибереженную дозу «вакцины» и всадил ее себе в шею с тихим шипением.

 

Засыпая, он любовался сюреалистичными красками возрождающегося из пепла «Эдема», погубившего неизмеримо много жизней и убившего в нем человеческую душу.

 

А без души в Раю жить нельзя…