Stanzas–423 (X): «Баллада о чистой любви»
– X –
Далёко–далёко упал Альбатрос
На острые серые скалы…
Предсказанное непременно сбылось,
И дело осталось за малым…
Холодная тень от высоких вершин
Стальной полосой заползала…
Вокруг бесконечность и он в ней – один,
И жизнь не начнётся сначала…
Нет, вереск чуть ниже, он слышал дурман –
Хмельной, словно бы для забвенья.
Но нет, не напрасно – его Капитан
Достиг берегов упоенья…
Осталось немного: чуть–чуть помолчать
И участь, обещанную, повстречать…
– А ты… красивая
– Я знаю.
– Совсем не страшная.
– Пока…
– Я умер... или... умираю?
– Подумай.
– Нет, не угадаю.
Хотя постой... Ты не подходишь.
Что получилось?
– Ты живой.
– И ты меня к себе проводишь.
– Подумай лучше головой.
Ты так кичился своей силой,
Богатством яркого ума.
Жил глупо, противоречиво,
А знал же, знал, что жизнь одна!
– Твоя обещанная боль...
– Твоя напрасная Гордыня...
– Любимый грешников мозоль...
Прости, не унижай, Богиня.
– «Прости»... как просто у людей
Сказал и ждёшь благодеянья...
Прости–прощай, прости–приди...
От страха перед наказаньем,
А над собой подумать лень...
Не видно внутренней работы:
Прости, подай – всего две ноты,
Из года в год и каждый день.
Ты хочешь жить?
– Боюсь, что нет...
– И вновь неправильный ответ.
Ты для кого слагал сонеты,
Смущал незрелые умы?
Ночные стоны: «Где ты, где ты?» –
К кому тогда обращены?
«Приду и ангелом незримым
Покой души уберегу»...
Потешился мечтою мнимой,
А наяву и не к чему...
– Ну, добивай!
– Опять гордыня...
– Да, ты действительно Богиня…
А я – всего лишь человек,
И людям свойственна гордыня,
Как без неё начать разбег?
Как объяснить ума порывы,
Поступков истинную цель,
Когда на ниве просвещенья
Гордыня срублена под пень?
Я апеллировал к сознанью,
И ненавидел от души
Души дремучие понятья,
Живущие в родной глуши.
Душа приветствует потёмки,
А разум – светоча огонь.
И если что возьму в котомку,
Так недопонятости боль:
Герой не Фауст, – Мефистофель,
И Пушкина убил Дантес,
Когда поэт, забыв про совесть,
Себя завёл в дремучий лес.
Примеры взяты спорадично,
Но сколько их, Великих Книг,
Взывающих понять логично
Контекст без окрика «святых»!
Я одолеть хотел дремучесть,
Найти заветный островок,
Забыть привычную ползучесть,
И не стыдиться твёрдых ног.
Я делал то, что сделать мог,
И не стыжусь сюжетных строк.
Я не любил, как врал себе же,
Возможно, и не полюблю.
Но многих пылких врал я реже…
И ждал… Её я ждал одну!
Любовь… Что знаешь ты об этом?
Кому любить? Кому дано?
Любовь – не плод в саду запретном,
А над собой труд за него.
Какие выбрать направленья
Душе, стремящейся в полёт?
Минуты встречи – дар мгновенья,
А не как подать – сданный счёт.
Я многое хочу спросить,
У Вас, прекрасная Богиня,
Позвольте Вас к тем проводить,
Кто знать не может моё имя,
Но с кем я мог прекрасно жить.
А после дайте боль и холод...
– Неутолённый Жизни голод...
Прощай, мой друг, я ухожу,
«Скуля» за дверью подожду.
Ты сам себя накажешь больше,
Пока дойдёшь до светлой рощи.
– Но ты не можешь так уйти?
– Ну почему? Сам посуди.
Живём мы скучно, бесконечно,
Мне далеко не всё равно,
Кого к мыслителям «сердешным»
Водить вас через одного.
Попробуй это заслужить.
Живи, и научись Любить.
Хотя… и я… так, ради шутки,
Чтоб показать того, что нет,
Пройдусь. Не помутись в рассудке,
Слагая о Любви сюжет.
* * *
«Да будет Свет! Пришла пора!» - Богиня Смерть имеет Слово, - «И пусть продолжится игра Его душевного подъёма. Да будет свет. Учись любить. Признания – часть теоремы, с умом их следует развить на деле в следственные леммы. Определись, пойми себя, узнай, что можешь, что не хочешь, кто для кого, где та Звезда, что в сердце светит днём и ночью? У принципов свой паритет с возможностями исполненья. Не торопись оставить след в одном и только направленьи.
«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся». Какая блажь и ерунда, красивым мыслям – удаётся. «Глаголом жечь сердца людей» - суть невеликая заслуга. «Глаголов» больше чем гусей, шипящих, щиплющих друг друга. А Пушкин тем велик тебе, что Сильвио не тронул друга, наперекор судьбе, молве месть запер в душную лачугу. Онегин маленький герой, Гринёв, Дубровский – подороже, а Вольсенгам саму Чуму заставил отступить без кожи. Им всё дано предугадать, и двести лет – срок невеликий, века уходят чтоб понять: пророки складывают Книги. Изволь Пророков уважать. Молчи, не думай возражать.
Попробуй, ты, найди запал с Шекспиром мысленно поспорить, понять, что Гамлет умолчал Горацио на Эльсиноре. Есть эвересты, так штурмуй, но без надрыва, без урона для тех, кому не по уму надеть мыслителя корону. Не правотой, а красотой, возвышенностью исполнений «глаголам» дай незримый бой для зримой пользы поколений. Героем должен быть герой, не воспевай частицу «анти», Печориных – каждый второй в шестой по номеру палате»
* * *
Он отряхнулся ото сна,
Бледнело над Парижем утро.
Пожал плечами – чудеса,
Но всё взаправдашно как будто…
