ПУТИ (подборка околодорожных размышлений)
1.
АГАСФЕР
А вот и добрый ареопаг,
с улыбкой смотрит на мой колпак,
меня похлопывая по щекам,
а я с гранатой… в зубах чека.
Чего я вылез, зачем пришёл?
Не изменилось нисколько шоу
от сих до этих недовремён -
всё тот же пресный, пустой бульон.
Всё те же колья и топоры,
тупые правила для игры…
и я с гранатой… рука дрожит…
Во мне стотысячный Вечный жид
вопит о правильном «аз воздам»
в аспекте Страшного Несуда
и пальцы режет тупым серпом
в своём неведении слепом.
И я – наивный седой дурак,
решил, прикинув и так, и сяк -
его воспитывать не резон…
Светило село за горизонт.
Неправда/правда встаёт ребром,
паршивой тёткой с пустым ведром.
И мне заглядывает в глаза,
а я не знаю, что ей сказать…
Плевать на правду… на всех и вся,
во мне намерения висят
и давят в лёгкое, под ребро
смертельным правильным серебром…
Прогнав сомнения, сплюнув чеку,
я заворачивался в строку
из недосмыслов и недоидей,
какие в наличии есть везде.
И брал города, и в людей стрелял,
и в небе чертил, выходя в поля,
и землю жёг на сто вёрст окрест…
И шёл выстругивать новый крест.
2.
ДЕВОЧКА СО СПИЧКАМИ
Нет смерти для меня. А это – просто выход,
ещё один рубеж, виток, а может старт…
Не стану поминать я всуе Бога с Лихом,
куплю на чёрный день чутка краплёных карт
и буду каждый день учиться понемногу
их так же, как и все, небрежно тасовать.
От суммы до сумы, от срока до острога –
не так уж велико различие в словах.
Случайный рикошет равняет чьи-то шансы,
распределяя пыль во временном витке.
И я надев пальтишко сказочника Ганса,
бреду по бережку со спичкою в руке.
3.
СТУПАЙ, УЛИСС!
Чужие правила игры не терпят плача.
Смотри – девчушка лет пяти бросает мячик,
и мячик тонет в прошлом, будто бы в реке,
ломая спичку в пальцах – в вечность турникет…
И Серый Волк выходит из дремучей чащи,
ведя охотников на длинном поводке.
Всё возвращается на кру́ги… непременно.
Русалка бедная умрёт и станет пеной.
А три старухи под окном всё ткут и ткут,
но режут ножницами сотканный лоскут -
кромсают Мойры потолок чужой вселенной
в краю ристалищ глупых и кровавых смут,
где бывший дом, куда не стоит возвращаться.
Там жрут волков вконец зарвавшиеся зайцы,
и совращают колобки невинных лис
под шорох падающих в пламени кулис…
Но сердце там оставил ты, поддавшись рацио.
Ступай за ним, неунывающий Улисс!
Тебе неловко, не ко времени, не в тему.
И не решается простейшая дилемма –
внутри проснулся персональный мелкий бес,
который давит на мыслительный процесс,
хитрит… и потчует тебя попеременно
то дивидендами, то карою небес.
И ты готов ему поддаться в этом споре.
Какая разница, ведь это же не горе?
Так просто выбросить воспоминаний хлам
из прежней жизни… всё равно она прошла!
…………………………………………………..
Учти, кораблик на рассвете выйдет в море…
Ступай, Улисс! Ты должен сделать выбор! Сам!
4.
ЛЕНТА МЁБИУСА
И однажды поддавшись порыву, ступаешь на этот путь,
Бога ищешь в себе, извне, а находишь кого-нибудь.
Нет, не то, и не так... продолжаешь топтать этот замкнутый круг,
не надеясь ни отдохнуть, ни вздохнуть, ни на солнце взглянуть,
чтоб увидеть яйцо той самой сказочной птицы Рухх,
чтоб его положить в карман,
а потом вдруг понять, что и это обман
и достать из-за пазухи камнем, - и сжать в горсти́,
пыль извлечь из него, или соль… - чтобы вынести и отнести
эту соль на берег и бросить в чужое море,
отпустив неудачи хвост… малодушно себя простить,
в новый круг замыкая свою neverending story.
Зря - из точки любой всегда попадаешь на те же места.
Мир безумен, безумен и ты - перманентно устал,
ни до неба, ни до себя не достал…
Сколько лиц, сколько слов и бездарно растраченных дней
или лет… или судеб... считал и считал до ста…
после с чистого начал листа… а в себе? а в Ней
ты уверен? Ты чувствуешь – это именно Та?
Что ты ищешь? – иголку в сене? Её там нет.
Ты же знаешь, она в яйце – на конце затаилась смерть.
Может в небо взлететь или рыбам на корм сигануть с моста
под насмешки китов, над тобою несущих куда-то Землю?
Ты уже разбудил того, кто с рождения мира дремлет.
Может, стать Уроборосом, или кем-то ему под стать
и показывать фокус с хвостом за пару монет?
Что монеты тебе? Станешь Калифом на час,
и за них же будешь казнён и отпет.
Не беда, что, ныряя, пока никого не спас –
надо лишь захотеть…
Посметь… Пусть. Всё так и там.
И неважно, где я, где ты… в Амстердаме, в Нью-Йорке, в Калькутте –
перемена слагаемых не играет роли для сути.
Ты прошёл семь кругов, семь грехов, семь снегов, ты сжёг за собой мосты.
А когда дошёл и нашёл, то увидел – чуда не будет…
Просто тот, кого ты так долго искал – это ты!
Подари себя людям
5.
ПРЕДЕЛ
И однажды утром наступает предел -
Ты выходишь на улицу в пустоту
И бредёшь в никуда средь безглазых тел...
Все частоты, настроенные - не те,
И бредовые мысли в башке текут.
Мой компа́с растерялся, завис маршрут:
Телеграф, аптека, паспортный стол...
Я бы высосал водки... хотя бы грамм сто,
Чтоб убить этот день, этот сон пустой...
Солнце плавит кровь, превращая в ртуть
6.
ПУТЬ
Подарить можно только знание, мудрость – нет!
Все учения – путь во тьму, личный опыт – свет.
Ты искал просветления, истины? Не нашёл?
И пришёл к реке… и понял – жить хорошо.
Нет ни времени, ни конца, ни начала пути –
Ты стоишь на месте, желая в себе найти
И извлечь какого-то зверя, а это – ты…
Чем заменишь его? Ощущением пустоты?
Ты испробовал всё, в попытках себя понять,
Поворачивал круг сансары вперёд и вспять…
Та река – определённо впадает в Стикс.
Ты сходил туда и обратно, но выбрал жизнь.
Рядом были женщины, дети, враги, друзья…
Все остались в тебе, и выбросить их нельзя
Из себя, из времени, коего больше нет…
Связь всего со всем… пускай для кого-то – бред.
Ты сидишь на красивом холме, погружаясь в сны
В них оставил отца, оставил тебя твой сын…
Отпусти его, дай ему самости, хоть чуть-чуть –
У тебя свой путь, у него тоже будет путь.
Бросишь камень в воду, а он упадёт на дно..
Ты и падал, и ждал, и верил только в одно –
Всё придёт само, если просто сидеть и ждать…
Колесо сансары, помедлив, пускалось вспять.
Повторяется всё, что не выстрадал, не искупил –
Ты пришёл к ответу, истратив запасы сил…
Заплатил свою цену… и что же? Это – пустяк!
Слышишь, птичка внутри запела?
Всё просто.
Так.
7.
ЯБРЬСКОЕ
Какой-то …ябрь, день недели, дата,
и те же облака несвежей ватой
висят над головой, кропят слезу.
Рвёт с ветки ветер идиотский шарик,
а я бреду, ногами грязь мешаю
и свой сухарик медленно грызу.
Уже за сорок, за душой ни строчки,
бессильно в лужи падают листочки –
соратники мои в ненастном дне.
Все полегли, мне одному придётся
всю осень добывать крупицы солнца,
вычерпывая где-то их на дне
небесного треклятого колодца,
в котором даже нечем уколоться…
И прочее, и прочие, и про…
Какой-то ...ябрь, день недели, дата,
где облака угрюмо-виновато
мою судьбу пересекают вброд.
8.
ИСХОД
Маршрут построив, навигатор сдох.
Компа́с потерян, солнце село в тучи.
Посыл был верен, да и старт – неплох,
и всё казалось – дальше будет лучше.
Но не срослось, не вызрелось, увы.
Я сорок лет наивным Моисеем
бродил тропинкой в зарослях травы
и думал – новую траву посею.
Зерна́ жалел – в «неплодородный» грунт,
переходя очередное поле,
а свет чужих и равнодушных лун
мне путал карты, имена и роли.
Дошёл до точки, ручки… и торчу
на перекрёстке глупым переростком,
А тот, кто сверху, достаёт пращу
и бьёт в висок… расчётливо и жёстко.
9.
ХОЛМ
Утро нового дня. Завтрак перетекает в полдник.
Он варит кофе, пытаясь о чём-то вспомнить.
Сэндвич вчерашний, кофе без сахара, две сигареты.
Брошенный взгляд в окно.
Вот же оно!
Надо идти, зная, что всё обман.
Игры ума… но он всё равно тащится до холма,
бывшего и равниной, и даже горой…
Тот, кто к нему доберётся – герой, а он – не герой.
Много таких в этом городе – скопище мёртвых душ,
не пожелавших и не дошедших каких-то полшага
до рубежа, итога, Голгофы, Рейхстага…
и в оправданье решивших – всё блажь и чушь!
Город после дождя. Он бредёт привычным
выученным маршрутом… по тем же следам.
Мимо течёт народ недостоличный.
Всё – как всегда: не то, ни о чём, не там.
Вон, на балконе смеётся безумная Элис,
из лимузина ей машет обкуренный Элвис,
им недосуг, они свой предел нашли.
Горлумы шумной толпой ковыряют «прелесть»,
в стыках заплесневелых гранитных плит.
Он продолжает путь, в этот путь не веря.
Шёл много лет к холму – возвращался к двери
в собственный дом. День за днём он сходил с ума.
Только сегодня твёрдо решил, что хватит…
Шаг с тротуара, и он разорвёт проклятье,
и… не дойдёт до холма.
10.
НЕ МАГОМЕТ
А та гора, к которой идёт Магомет,
и та, что рождает мышь, и Лысая тоже
в своей бесполезности друг на друга похожи,
формально – есть, а вроде бы их и нет.
И ты идёшь им в пику рыть котлован
в земле/в себе, чтоб качеством был не хуже,
и тратишь годы – на выходе просто лужа…
В душе – дыра, с дырою пустой карман.
А надо было чаще ловить мышей –
одна к одной – вполне ездовая стая,
другую гору – сплошь засадить цветами,
увянут – сможешь их пустить на саше.
В конце концов, понять – Магомет умней –
Он к цели шёл, пока ты лежал на диване
с дырой в душе, голове и пустом кармане
и время терял, дурак, рассуждая о ней.
11.
ИДИ
Лишь дёрнешься от принятого курса,
тебя волчок какой-нибудь да кусит
за твой бочок и головой в толчок
макнёт, себя от радости не помня,
и дурачков напризывает сонмы,
чтоб те ему подставили плечо.
И доминанта формы, а не смысла
мечом Дамокла над тобой нависла,
из темечка высасывая суть.
Летают пчёлки над святой ромашкой
и давятся над крылышком букашки
слезами умиления… Да пусть!
Тебе-то что? Иди, куда идётся,
подальше от протухшего колодца.
Не пей, и так козляток – пруд пруди.
А если вдруг побьют тебя камнями,
в расчёте на твоё же покаяние…
Ты всё равно иди.
12.
БЕЗ КУРСА
Что белые рукавицы? Они давно
поменяны на смирительную рубаху.
Мир прахом пошёл? Ну, что же, мир его праху.
Ему для старт-а́па достаточно было дано.
Ни Дьявол в каюте-люкс, ни забытый Бог,
прибитый гвоздями к рее, пока не в курсе,
что больше работы нет – у Земли нет пульса,
и вход – не выход уже, а последний вдох.
А бомжик, надравшись, мирно сопит во сне.
Он здесь один ни при чём, потому спокоен.
Ему до фени звон чужих колоколен –
он просто ждёт тепла, чтоб растаял снег.
Чтоб шёл "ковчег", куда-нибудь, лишь бы шёл,
и вылезло тощее солнце, и чтоб привычно
его мирок решительно был ограничен
от борта до борта… И всё – ему хорошо.
Не кисни! Налей! Вино? Ну, давай вина.
И хлеб, пока ещё есть, доедай скорее.
Пойду, пожалуй, и я – повишу на рее…
Да, выбрось чек. Он оплачен уже. Сполна.
13.
УТЕКАЙ
Поверни ключи в скважине дважды вокруг оси,
подхвати рюкзак на плечо, а теперь неси.
В рюкзаке лежат памяти тонны песка –
горя, хвори да боли пол-литра. Тоска-а-а-а!
Не оборачивайся, шагай дальше. Переходи мост.
Досчитай до десяти и монетку брось. Или не брось.
Ты полагал, что навсегда в этот город врос...
Город-погост, и ты в нём – временный гость.
Иди, не поминай лишнего всуе... Оммм.
Пусть рюкзак к спине прирастает фальшивым горбом.
Нет тебя/меня, нет времени... ни теперь, ни потом.
А я веничком следы твои быстрые замету
и по памяти построю на них новую красоту
в этом сонном царстве летаргинно-литориновых рыб.
Только вот опали крылья и куда-то запропастился нимб.
14.
ГИПЕРБОРЕЯ. ПОВТОРЕНИЕ
Возвращение было долгим, но ты дошёл
и увидел – города нет, и нет серебристых рыб,
что водились когда-то среди базальтовых глыб…
А теперь только мыши снуют и лезут к тебе в мешок.
Нет тебя здесь, нечего тут тебе… Кричи!
Ржавью рассыпаются под ногами старые кирпичи.
Ты идёшь мимо гранитных кариатидных лиц,
мимо пустых домов, их мёртвых… нет не окон – бойниц.
Солнце слетело с катушек - разливается жар -
дар нерастраченный... по простыне синей.
Здесь позавчера было море, был город вчера, а нынче пустыня…
Хочешь, палку возьми. Взял? По скале попробуй ударь.
Пусто. Выходишь некогда расписными, литыми воротами,
невыносимо долго бредёшь по мосту над высохшим руслом реки.
Дохнет мошка́, под ноги ссыпаются мелкие тру-пи-ки…
Иди. Не замечая, что воздух вокруг звенит.
Солнце, выпятив брюхо, вытянулось в зенит.
«Не оглядывайся. Станешь столбом соляным», – шепчет на ухо бес.
Да плевать! Ты и так каменный почти уже весь.
Осью, маятником в это время смутное врос…
За спиной падает последний сожжённый мост.
15.
ИДИ К РЕКЕ
Иди к реке и упади на дно.
Не бойся, ей не больно – всё равно.
Ты просто брось себя в тугую воду –
и примет равнодушная река,
и берега в беспечных васильках
прикроют от докучного народа.
А ты немного полежи на дне,
попривыкай, чтоб стало всё родней,
побудь усталой рыбой кистепёрой.
Пусть руки отрастают в плавники
в густой воде всезнающей реки,
заполнившей твои пустые поры.
Песчинками в стекляшке шелестя,
снесёт река и камешки в горстях,
и рыбок золотых, поймав сетями,
в определённый срок, удел, придел…
У Времени-реки немало дел –
она течёт себе… к большой воде
и там впадает в Мировую память.
