Залитая солнцем дорога петляла вдоль полей и перелесков, время от времени выходя к морю.

Пятничный летний вечер. Рука на руле. Любимая испанская музыка. Я никуда не спешил. Теплый ветер хулиганил в салоне, пытаясь захватить хоть что-то с собой и унести прочь.

Ехать было недалеко и я смаковал эти минуты дороги в дом моей бабушки. Я представлял что она снова наготовила гору еды для любимого внука и снова будет ругать меня, что я привез ей целый багажник гостинцев.

Я скоро и сам стану дедом, а для неё я всё еще сорванец лет тринадцати. И любит она меня той самой чистой любовью, которая никогда не перестаёт.

Пока я витал в облаках воспоминаний и вел машину автоматически, я догнал старенький рейсовый автобус, который ехал в деревню к бабушке. Правда идти от автобуса до самой деревни нужно было еще километров пять-шесть, но никого и никогда это не смущало.

Я остановился. Объезжать автобус не было смысла, поскольку дорога в деревню уходила вправо.

А автобус всё выгружал из своего чрева приехавших, вальяжно разлегшись на подвеске.

По старой привычке пассажиры сразу же начинали голосовать, надеясь найти попутную машину.

Я улыбнулся: обязательно подброшу кого-нибудь до дома, а заодно и поболтаю по дороге.

Выбор мой пал на женщину средних лет с симпатичной девчушкой лет двенадцати.

Дочь была похожа на мать, как две капли воды, а мать напоминала мне кого-то, но память предательски подводила меня. Мы смотрели друг на друга, казалось, вечность, вспоминая лица друг друга. В реальности прошло не более пары минут и мои попутчицы уже сидели в машине.

Я повернул в деревню и углубился в недра памяти, пытаясь вспомнить до боли знакомые черты.

Вдруг после поворота закатное солнце ударило в лицо и она наморщила носик, рассмеявшись. Милые веснушки на её лице тут же помогли мне вспомнить её.

-А ты ничуть не изменилась, - улыбаясь, произнес я.

- Мы знакомы?- настороженно вымолвила она.

- Видимо, я так постарел, что ты меня не узнаешь, Мия, - рассмеялся я в ответ.

Она на мгновение замолчала, и я чувствовал как она приглядывается ко мне.

И вдруг она вспомнила, начала хохотать и пытаться обнять меня за шею, от чего мы пару раз чуть не улетели в кювет.

- А приходи сегодня на шарлотку, - внезапно пригласила она, - дом-то помнишь?

- Такое не забыть. Приду, - пообещал я.

…Весь вечер за разговорами с бабушкой я думал про Мию. Прошло тридцать быстрокрылых лет, а юношеский восторг перед ней ни чуть не притупился.

Она по-прежнему была красавицей с потрясающей доброй улыбкой.

 

…Бабушка, как обычно, рано легла спать.

Тихо выйдя из дома, я медленно поехал к моей деревенской подруге детства.

Ночь дышала ароматными травами, а луна желтым шаром висела над деревней. Где-то лаяли собаки.

Она услышала шуршание колес об асфальт и вышла ко мне так быстро, что я был ошарашен от удивления.

- Раньше ты никогда не опаздывал, - с полуукором, полусмехом сказала она, протягивая мне через открытое водительское боковое окно кувшин с молоком и тарелку с большим куском еще теплой шарлотки, - на вот, держи, я пока сяду. Дома все спят.

-Ты помнишь «наше время»? Надо же. Я думал ты давно всё забыла, - произнес я, вспоминая те времена.

- Конечно! Ты приезжал без четверти десять. Я видела, но выходила не раньше, чем в пять минут одиннадцатого, - честно призналась она.

- Вот плутовка, - рассмеялся я, - а я-то думал, что ты капуша или никак не можешь убежать из дома.

- Ты мне слишком нравился, чтобы быть пунктуальной, - снова призналась она, - и не смотри на меня так, дырку протрёшь. Лучше ешь.

Пораженный потоком признаний, я переключился на лакомства. С первого куска шарлотки память вернула меня в беззаботное детство.

… Мия жила на другом конце деревни и мне казалась самой красивой девочкой. Гормоны во мне бушевали, но я еще совсем не знал как общаться с девчонками.

Когда мы с ней случайно встречались в магазине или клубе, то я краснел и бледнел одновременно. Моя природная разговорчивость сменялась робостью. Я каменел, дурнел и не мог связать и пары слов. Сердце же выпрыгивало из груди и билось так, что я его слышал.

Потом по деревне между знакомыми пацанами прошел слух, что иногда на первой утренней заре я украдкой беру у деда его коня и катаюсь на нем по окрестным полям. Такой наглости никто из деревенских пацанов позволить себе не мог. А меня дед любил, поскольку я приезжал только на лето, и хотя первые пару раз лупил за коня, но потом смягчился и делал вид, что не замечает моих шалостей.

 

…Мы с пацанами сидели в остове старой машины, стоявшей на окраине деревни под большой раскидистой березой. Нам всегда было что обсудить. Мальчишки издалека заметили идущую к нам Мию. Сердце моё ушло в пятки, а ладони стали влажными. Она нравилась всем, но никто из них так не терялся при виде её, как я.

Она дошла до нас, наморщила носик от попадавшего на него солнца, зажмурила один и глаз и сказала:

- Привет, мальчики! Лёша не с вами?

- Да тут он! Вон там сидит. Лёха! - наперебой начали горланить они.

Я постарался сделать небрежно-безразличный вид и, жуя от волнения травинку, ответил: «что надо-то?»

Она не ожидала такого вальяжного и немного хамоватого ответа, но не отступила: правда, что ты коня у деда берешь и катаешься на нем?

- Тебе зачем? – продолжал изображать небрежность я.

- И без седла катаешься? – не унималась она.

- Ты толком сказать можешь, что тебе надо?

- С тобой хочу!

Пацаны, окружившие нас, аж присвистнули и разразились смехом: « да ты же упадешь, дуреха! Он знаешь как носится на нем? ууууу… Не девчачье это дело. Топай коров доить и блины жарить».

Но Мию ничуть всё это не смутило и она всё также твердо спросила:

- Прокатишь меня?

Я смотрел в её зеленые глаза и на пшеничные волосы и понимал, что такой шанс мне выпадает один раз в жизни.

- Ладно, - бросил я, - завтра в три утра приходи к околице. Ждать не буду.

- Я приду!

… Всю ночь я не спал. Гард встрепенулся, услышав мои шаги и замотал головой.

На часах было два часа утра. От волнения пальцы не слушались и я долго не мог закрепить седло, как положено. Через полчаса я сидел на околице и ждал Мию. Она пришла на пять минут раньше оговоренного времени.

Чтобы Гард немного привык, я посадил Мию в седло и мы тихо пошли в сторону моря. Если Гард понесет нас, то упасть в песок наименее травматичное падение.

Ближе в морю я пустил Гарда медленной рысью и бежал рядом с ним.

И вот наконец мы оказались в воде: конь со своей наездницей на спине и я. Совсем еще дети, мы смеялись лету, солнцу, морю.

Совладав с собой и немного осмелев, а может привыкнув с ней, я попросил её подвинуться ближе к шее коня, а сам уселся сзади нее. И в тот же момент я немного пришпорил коня и он, создавая тысячи разноцветных брызг, побежал вдоль кромки моря, переходя из рыси с полноценный галоп.

Понимая, что Мия неопытный седок, я машинально обнял её за талию одной рукой, держа поводья в другой. Она интуитивно наклонилась и обхватила Гарда за шею.

Мы неслись вперед, а время для нас остановилось. Солнце, как поплавок, всплывало над морем. В свои права вступал день, отгоняя тьму ночи.

… Обратно коня надо было вести под уздцы. Верхом ехать было нельзя. Конь должен был немного отдохнуть. Его ждал тяжелый трудовой день, а нас неминуемое расставание.

-Спасибо, - сказала она, прощаясь со мной возле своего дома, - приходи вечером под березу, принесу тебе шарлотку в знак благодарности. Придёшь?

- Приду, конечно, - молниеносно ответил я

 

…Ночь рассыпала мириады звезд по небу. Деревня потихоньку засыпала. Я сидел на качели, сделанной нами на березе, и ждал её уже часа два, но она не шла.

Я закрыл глаза и перед глазами снова и снова проплывали мгновения утреннего приключения, наполняя душу теплом.

-О чем мечтаешь? - тихо спросила она

- Думаю почему ты не идешь.

- Вот! Ешь, - сказала она, протягивая мне кувшин с молоком и тарелку с большим куском еще теплой шарлотки.

- Ты сама будешь?

- Если только молоко, но я не сильно хочу. Ешь.

 

Шарлотка была изумительной, а молоко текло по губам за шиворот.

Она смеялась моему аппетиту и болтала всякую милую чушь.

На следующее утро мы снова договорились кататься на коне и купаться в море.

На прощанье она смело поцеловала меня в щеку, а я поймал её пухлые губы своими и неумело поцеловал. Земля уходила у меня из-под ног от новых ощущений. Этот первый поцелуй был со вкусом пьянящей свободы. Он открывал в моей жизни какую-то новую, удивительную страницу.

Моё сердцем билось счастьем. Оно под действием адреналина разливалось по моему телу. Я шел по деревни и был, казалось, самым счастливым человеком на земле. Эти минуты навсегда я сохраню в копилке своей памяти.