«И даже пень… терлям-терлям, бурум-бурум-бум стать мечтает…» - старая-старая мелодия выскочила из закромов памяти и гармонично вписалась в мое теперешнее настроение! Как палочка в эскимо, как солнце в витрины, как… как мой кроссовок в лужу. Эх, хорошо-то как! Пахнет чебуреками, черемухой и нарциссами. А какая шикарная радуга висит над мокрым чистым городом! «Терлям-терлям, и даже пень…»

Я – Артем Метелкин студент-дипломник, без пяти минут аспирант, иду по теплым лужам главной улицы родного города, отражаясь в витринах и в солнечной воде на асфальте, помахивая пакетом с пельменями, уплетая мороженое, и что еще делая? Да, ничего! Просто, ощущая себя счастливым! Нет, не так. Ощущая себя! Я – есть! Я – гений! Я сегодня ночью сконструировал машину времени! Моя дипломная работа «Способы темпорального перемещения» приобрела осязаемые формы! Люди! Поздравьте меня!

– Девушка, вы такая красивая! Хотите мороженое?.. Жаль. И даже пень…

 

***

У моей двери стоял пожилой мужчина. Не замечая никого, он методично отрывал остатки дерматина, который был для меня вообще-то раритетом и памятью о дедушке. Всклоченные над ушами остатки седых волос, помятые шорты и женские тапки на босу ногу говорили о том, что не все в порядке в датском королевстве. Особенно красноречиво вещала об этом толстая бельевая веревка на шее, завязанная бантиком под кадыком. Может это и есть дедушка? Вернулся посмотреть, как я берегу его наследство.

– Здрасьте, – на всякий случай, не подходя близко, поприветствовал я гостя. – Вы ко мне?

Мужик посмотрел на меня красными, как у вампира глазами и тихо заскулил:

– Ии-и… Я… Ии-и… Я из будущего, – паузу заполнило сморкание в майку. – Сейчас какой год? – Я ответил, а мужик вздохнул. – Все правильно. Артем, только не пугайся, я – это ты через тридцать два года.

И что мне было делать? Ошарашенный, но не деморализованный, я достал ключ и открыл дверь. Человек, который сделал машину времени, должен быть готов к подобным визитам. Хотя, мысль о розыгрыше не давала насладиться приключением.

– Добро пожаловать в прошлое.

В прихожей неожиданно пахнуло жареным луком и картошкой. Странно. К двадцатипятилетнему Юбилею у меня не осталось близких родственников, кто бы мог вот так побаловать голодного студента. У плиты стоял… я. Честное слово, я себя узнал!

– Привет, – я Второй улыбнулся. – Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста.

Сомнений не осталось. Да, я очень люблю классику, и знаю почти все брендовые фильмы прошлого века.

– А вы кто? – вылез вперед лысый. Быстро он адаптировался.

– Артем. Только через четыре года.

Я потряс гениальной башкой. Нет, Катька на такие хохмы не способна. Снится? Не мудрено после занятий днем и работы ночью. Снится. Но какой сон-то натуральный! Артем Второй как будто прочитал мои мысли:

– И не надейся. Это явь! Самая настоящая. Ну, давайте, берите вилки! Очень есть хочется.

Я рассматривал себя, жадно жующего хрустящий жареный корнеплод, и все больше проникался каким-то сопереживанием, что ли. Под глазами синяки, рубашка, похоже, еще та, в которой я вчера на свидание бегал, черный галстук болтается удавкой, как у Старого веревка. Вот ведь странно. Старого меня не жалко. Вон, сидит, нахохлившись, молча, набивает рот. А этого… близкий он какой-то, родной…

– Ничего у нас с тобой, Артем, не получилось, – Второй старательно отскребал вилкой корочки со дна пустой сковороды. – Диплом-то мы с тобой защитили, никто, правда, в хрономобиль не поверил. Четыре года прошло, а я все еще аспирант! Подработку бросил, некогда. Катька замуж за какого-то перспективного инженера вышла. Ремонт в квартире так и не сделал. Вчера защита была. Завалили, сволочи! Нет доказательств, что машина времени работает. Нет, ну ты представь! У них нет доказательств! Сволочи! Может, еще картошки пожарить?

– Блин, у меня же пельмени в пакете. Ты рассказывай, я воду поставлю.

– Вы меня извините, ребята, – вдруг подал голос с дивана Старый. – Пойду немного вздремну. Устал.

– Конечно, иди…те, – самому себе выкаю! Мы переглянулись со Вторым. Одинаково думаем!

Шаркая розовыми шлепанцами с помпонами, Старый скрылся в глубине коридора.

– Что с дедом?

– Не знаю. Я его у двери встретил. Не успели поговорить. Тоже какой-нибудь пердимонокль в жизни. Ну, рассказывай.

– Так вот. За эти годы я…, то есть, ты. Мы с тобой два раза переделывали хрономобиль. Я заменил в пятом контуре все термисторы на полупроцентные. Сопротивление в цепях нанокреонов упало, и это позволило…

– Мельче делить временные отрезки!

– И не только! Я переместил в прошлое мышь. Помнишь, Катька визжала, что в лаборатории мыши завелись?

– В начале мая.

– Да! Это моя мышь из будущего!

– Эх, если б я знал!

– В том-то и дело! Наша с тобой машина перемещает только в прошлое. И доказать это не-воз-мож-но! –

Второй отстучал ложкой по столу каждый слог и, бросив ее в тарелку с остывающими пельменями, схватился за голову.

Тишина в моей маленькой кухне отстукивала секунды бабушкиными ходиками. Один каверзный вопрос вертелся на языке: если машина переносит людей только в прошлое, то как же эти двое домой вернутся? Или они со мной хотят жить? Но спросил другое:

– Слушай! А если я представлю на защите вас двоих?!

– Не боишься в сумасшедшем доме оказаться? Вместе с нами, – Второй улыбнулся. – Не, мне вчерашнего позора хватило. И вообще, не хочу быль лабораторным кроликом.

– Ребята, можно к вам?

Мы разом повернули головы к двери. На пороге кухни стоял… еще один я! Третий!!! Ну да, я бываю таким иногда утром после веселой ночи. Нет, у этого меня стрижка была какая-то странная, асимметричная. И глаза затравленные, настороженные. Этот я как будто каждую секунду ожидал кошачьих «сюрпризов» в тапке, снега за пазуху или лягушку в кармане.

– Привет. Я – Артем, – мы со Вторым переглянулись. Ели так дальше пойдет, пельменей тоже не хватит. – Ребята, я из будущего.

– Из какого?! – рявкнули мы дуэтом.

Мужик попятился.

– Вы извините, если не вовремя… Пойду я.

– Э-эй, стой! Садись! Рассказывай.

Третий я послушно пристроился на краю табурета, по-пионерски сложил руки на краю стола и начал рассказ.

– Мне тридцать семь лет. Я счастливый муж и отец пятерых детей. Полгода назад Лариса родила тройню. Мы хотели девочку, понимаете? – мужик говорил быстро и нервно, словно боялся не успеть высказаться. – У нас два пацана уже было. Хотели девочку. А она вот, троих мальчиков… Ребята, я не могу больше. – последнюю фразу гость прошептал. От этого стало еще очевидней, что многодетный отец на грани срыва.

– Я знаю, что я подлец и предатель, я – трус! Но я не могу так больше. Устал.

Я, сопереживая, вылил ему в тарелку порцию пельменей, которую оставил Старому.

– Спасибо, я не хочу, – многодетный папа вынул из кармана фартука памперс, вытер им вспотевший лоб и продолжил. – Вы не поверите, но за последние двенадцать лет самым счастливым днем у меня был вот этот. Он мне снится иногда. Я помню его до мелочей. Секс в лаборатории. Пельмени эти… Вот ты сегодня ел эскимо, а около подъезда отдал облизать палочку черному коту. Радугу помню! Удивительная радуга была. Никогда после я такой не видел.

Я смотрел на чуть просвечивающуюся макушку, и мне было до слез жаль его и себя одновременно. Я вдруг почувствовал, что утреннее счастье куда-то давно уже уползло, растаяло, съелось вместе с пельменями, и мне нечем помочь этим троим несчастным, нечем поделиться. Счастья хватило только на одного меня, и то ненадолго. Да и какое счастье после всего? Я теперь знаю, что мои потуги напрасны, кандидатская, а тем более докторская, не светит. Я с ужасом представляю пятерых сопливых детей, орущих и ползающих по мне.

Неизвестно еще, что Старый принес, какую «радость».

– Как же ты сюда попал?

– Так это, на дом работу взял. Все равно, бесперспективной считается.

Чтобы немного отвлечь совсем расклеившегося папашу, Второй решил сменить тему:

– Какие у вас в будущем прически оригинальные!

Многодетный нервно дернулся:

– Это меня Андрейка, старший. Пять лет пацану, стилистом хочет стать. Я чуть задремал. Он и это… поупражнялся. Всю ночь не спал. У тройняшек зубы режутся. Сутками орут. Мы с женой по очереди…

У меня закружилась голова. Я же тоже сегодня глаз не сомкнул.

– Так, ребята, у меня идея. Давайте мы все сначала выспимся!

 

***

На следующий день, оставив счастливого многодетного папу отсыпаться, а деда дежурить по квартире, мы с Артемом Вторым отправились в институт. В гулких пустых коридорах эхо наших шагов билось о закрытые двери аудиторий, рикошетило в сводчатом потолке и затихало в лабиринтах боковых проходов.

– Представляешь, за четыре года, ничего не изменилось! Даже фикус такой же. Ха, я всегда подозревал, что он искусственный, – на ходу комментировал Второй. – Вон там у нас теперь видеопанель висит. Еще замок заменили. У нас лаборатория, как сейф теперь запирается.

Меня немного раздражало это «у нас». Как будто спящая ревность почесывалась.

– Захады, дарагой, – пропустил я его вперед и запер дверь на ключ изнутри.

Моя машина времени, моё детище возвышалось в самом дальнем углу за стеллажами с приборами, как самая бесперспективная разработка.

– Ну что ж, поработаем!

 

***

День пролетел незаметно. Ха! Созидая машину времени, мы не думали о времени. Спохватились лишь, когда пришлось включать верхний свет, а желудок забыл об обеденном кефире и булочках. Пора было возвращаться домой. В принципе, мы сделали все, что могли. Все, что позволял арсенал нашей лаборатории.

– Эх, нам бы пару квайзетронов, – Второй устало потянулся.

– Артем, я тебе одну умную вещь скажу, только ты не обижайся.

– Ну?

– Я знаю, как вас вернуть обратно. Или ты не хочешь?

Второй вздохнул. Он стоял ко мне спиной, всматриваясь в огни вечернего города.

– Знаешь, если честно, то я не собирался возвращаться. Вообще не строил никаких планов. Просто хотел сбежать в прошлое счастье. Я же до сих пор помню Катин запах, растаявшее мороженое, которое пришлось отдать коту, промокшие кроссовки и ту победную эйфорию… Но оказалось, что ничего этого не повторишь. Вернувшись в этот день, я не вернулся в себя прежнего. Да, можно повторить антураж, кота, дождь, даже радугу. Только счастье, оказывается, где-то внутри нас, в мозгах или в душе, а не в солнечных зайчиках. –

Второй повернулся ко мне и грустно улыбнулся. – Рассказывай свою «одну умную вещь».

– Нужно сделать квайзетрон! Ты же знаешь принцип его работы?

– Конечно, знаю. Только для него нужен материал такой, фоэтоний называется. Догадываешься, где его можно взять?

– Да. На спутнике Марса. Мы туда еще не добрались. Тогда пошли домой.

 

***

Отоспавшийся отец-герой сидел на табуретке за кухонным столом. За прошедший день его прическа приобрела привычные очертания. Напротив развалился на диванчике дедушка в моем банном халате и уже без веревочного галстука. Между ними на столе ажурными пенечками поблескивали четыре пустые рюмки и полная под горлышко бутылка водки. Мужики ждали нас.

– Откуда дровишки?

– Я у соседки Варвары стрельнул, – признался Старый, выставляя на стол сковороду с остывшей картошкой. – Ты же денег не оставил. А у нее всегда есть, я помню. Представился твоим дядей.

Во как! Это я их еще и поить-кормить должен.

Пью редко, поэтому, наверное, неадаптированный к алкоголю организм сдается сразу без боя. Уже через час, отправляя пустую сковороду в мойку, я чувствовал себя невероятно хорошо. Ну кому еще так свезет, чокаться с самим собою в трех экземплярах?! Второй тоже чему-то блаженно улыбался, Старый дремал, откинувшись на спинку дивана.

И вдруг разлившуюся по кухне благодать прервали всхлипы:

– Нет, я предатель! Какой я гад! – Многодетный налег мне на плечо. – Старших в садик вести, у младших зубы, а она одна. А я тут прохлаждаюсь, водку пью. Бедная моя, любимая. Что же я наделал.

– Не жалей! – вскочил с дивана дед. – Так ей и надо! Ты сейчас стараешься, помогаешь, переживаешь тут. А она бросит тебя! Бро-сит! Предаст! И уйдет…

А-я-яй. Так вот оказывается в чем дело. Старый опрокинул в рот рюмку и выскочил в коридор. Хлопнула входная дверь. Ушел. В розовых тапочках и моем халате. Многодетный тоже оттолкнулся от моего плеча и поплелся в спальню, пиная по пути табуретку и обувь в прихожей.

Только что хлопавшая крылышками нирвана съежилась и слилась в раковину. Сразу подумалось о грязной посуде, собственной неустроенности, о вечных пельменях и даже не начатом ремонте. Да, надо срочно что-то делать.

– Слушай, а у тебя с Катей серьезно?

Я уставился на Второго. А ведь, правда. Я за весь день ее ни разу не вспомнил. Позвонить, что ли?

– Знаешь, сам не знаю. Как-то есть и есть.

– А я ее часто вспоминаю.

– Да ну?! А хочешь, свиданку устрою? Сейчас позвоню…

– Неудобно как-то. Что я ей скажу?

– Ничего. С ней говорить необязательно. Где мой телефон? Сейчас все сделаю. Заодно пельменей на завтра купишь…

 

***

Три дня мы со Вторым колдовали над хрономобилем. Я понял, что моя прежняя работа, была просто развлечением.

Да! Перемещение в прошлое есть! Но как это доказать? Для этого нужны были квайзетроны, которые будут делать из фаэтония, который будут добывать на спутнике Марса, на который полетят только через два года.

 

– Артем, мне тут предложение поступило.

– Какое?

– Меня Катин отец на работу берет в свою компанию.

– Кем?

– Пока инженером. И… мы с Катей решили пожениться.

– Это значит, что ты остаешься.

Удивился ли я? Не-а. Хоть я и Первый Артем, но кое-что о своем будущем уже знаю. Оно не то чтобы повторяется после каждой петли. Нет, просто варьируется в разумных пределах, насколько мы ему позволяем.

 

***

– Вам кого?

В коридоре возле моей двери на коврике «Welcome» топтался элегантно упакованный мужчина в шляпе и черных лаковых ботинках. В распахе драпового пальто рассекал пополам ослепительную белизну рубашки черный длинный галстук.

– Артем, это же я! Э-э-э Старый, – гость снисходительно улыбнулся, снял шляпу и я его узнал.

Вот это да! Вот это дед! Ничего себе метаморфоза!

– Нет-нет, я проходить не буду. Вот, передай Многодетному, – он протянул мне обычные часы с электронным циферблатом.

– Нет уж, сами передавайте, – я втянул за рукав «деда» в квартиру и захлопнул дверь. – Вам еще надо объясниться, уважаемый! Прошу!

Не разуваясь, Старый, «дыша духами и туманами» , прошествовал на кухню. Когда он встал в проеме двери, кажется, даже холодильник заткнулся в изумлении, а Многодетный и Второй синхронно выронили картофелины и ножи. Один полураздетый овощ подкатился к остроносому блестящему ботинку.

– Всем привет. Я на минутку.

Не дожидаясь, пока я пихну его в спину, «дед» взмахнул идеально белым шелковым шарфом и приземлился на уже полюбившийся диванчик.

– Ребята, только без обид. Вы же не думаете, что дожив до седин, я не научился стелить мягкую соломку, перед тем, как падать куда-то. Мы же с вами умные люди.

Мы трое все дружно закивали. Кто же спорит?! Ещё какие умные!

– Так вот! – Старый выложил на стол часы, которые только что отдавал мне. – Это, как вы говорите, портативный хрономобиль, а по-нашему, по-будущему, обычный ХТ-4. Хромотитор. У сына стащил.

Мы уставились на ХТ. Мигающий зеленый огонек отражался от пластиковой столешницы.

– Не знаю никаких технических подробностей. Не спрашивайте. Просто отдаю.

– А как же ты?! – я озвучил вопрос, который у всех вертелся на языке.

– Я остаюсь.

Сказать, что он нас удивил – ничего не сказать. Мы с Артемом Вторым просто обалдело уставились на него. У отца-героя, кроме удивления, в глазах мелькнула надежда:

– Почему? – прошептал он одними губами, как будто боялся спугнуть севшую на нос бабочку.

– Ребята, я нашел здесь свою половинку! Да, старый уже. Да, перспективы никакой. Но, ребята, я же еще столько могу! Правда!

Я смотрел в эти блестящие глаза. Честное слово, они просто горели азартом и ожиданием, преддверием исполнения всех желаний. Да плевать ему на нас, скорее всего. Вернее не плевать. Но перешагнет, точно. С переживаниями, конечно, но перешагнет. А вот эта маленькая коробочка – это откуп. Не от нас, от своего чувства вины. Молодец! Я горжусь собой старым! Да какой он старый?! Он еще ого-го!

– Может, расскажешь? Не чужие, чай.

– Вы только не обижайтесь…

И тут из драпового кармана вылетела призывная мелодия. Дед вынул новый навороченный смартфон и приложил к гладко выбритой щеке:

– Да, дорогая. Нет, дорогая. Конечно, дорогая, скоро приду. Да, обязательно передам.

Мы все с интересом наблюдали за умильной, глупой улыбкой. Неужели я выгляжу так же, когда влюбляюсь?! Нет, но в пятьдесят семь!

– Вам привет от Варвары.

– От кого?!

– От вашей соседки.

– От соседки тёти Вари?!..

 

Ну вот, наша компания потихоньку рассасывается. Еще бы «многодетного папашу» куда-нибудь сбыть и можно дальше спокойно жить. Кстати, где он?

– А где Многодетный?

– И часов нет.

Мы переглянулись. Дед быстро поднялся и прошел в комнаты. Тут же вернулся, хитро улыбаясь.

– Значит, все правильно, молодежь! Вот смотрите, что мне сегодня сын старший в карман подкинул, – Старый достал свернутый лист бумаги, расправил и положил на стол.

Печатный текст казался выпуклым, рельефным:

«Здравствуй, папа. Ты мне часто рассказывал в детстве про свои приключения. Я воспринимал все, как очередную сказку. Хотя, именно благодаря этим сказкам я стал хронолетчиком. Большое тебе спасибо, что ты тогда, двадцать лет назад, вернулся в семью.

Когда ты три дня назад снова пропал вместе с моим портативным хромотитором, я понял, что все это было правдой. Прости нас, отец, что мы не поддержали тебя в трудную минуту.

Мама не бросила тебя. Папа, она умерла! Нам тоже больно, но мы не считаем это предательством. И ты не считай.

Да, Мартин вчера стал отцом. Твоего внука назвали Артемом. Он очень похож на тебя.

Ты знаешь, нам запрещены контакты с будущим, и мы можем ходить в прошлое лишь, как невидимые наблюдатели. Поэтому я ничего не оставляю, кроме письма, хотя и это тоже страшное нарушение.

Я знаю, что ты счастлив здесь. Ты вернулся за счастьем и нашел его.

Твой старший сын Андрей Артемович. Привет Артемам».

 

***

Спать не хотелось. Городская ночь подмигивала в щели между шторами неоновыми огнями. Возле окна на разложенном кресле ворочался Второй. Здорово, что он остался.

– Всегда думал, что в будущем люди какие-то другие. Ну, лучше, что ли, умнее. А что счастливее, так однозначно и несомненно. Оказалось, вон оно как. Такие же, как и мы. Не из уровня жизни, оказывается, счастье растет. И не материальными благами подпитывается.

– Да, смешно получилось. Все к тебе вернулись, на твое студенческое счастье позарились…

– Знаешь, я всегда хотел, чтобы у меня был брат. На худой конец, сестра.

– И я тоже.

– Не может быть, – съязвил я, и мы засмеялись дуэтом легко и одинаково.