Светка

– Алло, Саша! Саша, представляешь, я беременна! – кричала в трубку Светка. Ее лучшая подруга, смешливая и всегда готовая подставить плечо Светка. Надо же – подставила. Но не плечо и не ей.

– Это не Саша! – прошипела женщина, едва сдерживаясь, чтобы не расколотить проклятый мобильник об стену.

– Таня, Господи, погоди, я сейчас все…

– Не нуждаюсь!

 

Телефон полетел на кровать, Татьяна, утирая хлынувшие слезы, растворила дверцы шкафа и оглядела свой богатый гардероб. Они с Сашей живут не бедно, так что за один раз все не заберешь.

 

– Так. Самое необходимое-е-е! – суровый приказ самой себе все-таки перетек в сдавленные рыдания, и Таня, выудив из-под кровати чемодан, принялась скидывать в него первые попавшиеся под руку шмотки.

 

Вышедший из душа муж, настроенный на романтический вечер и страстное ночное его продолжение, замер в дверях, с недоумением глядя на собирающую вещи супругу:

 

– Тань, ты чего?

– Светка звонила.

– У нее что-то случилось?

– Нет, Сашенька, – женщина с остервенением бросила на кровать очередное платье, – у вас случилось.

– У нас? Не понимаю…

– Светка беременна. И звонит по этому поводу тебе. Вывод очевиден. Я не дура, Саша.

– Значит, у нее будет ребенок? От меня? – Таня не могла не заметить, как радостно вспыхнули глаза теперь уже бывшего, видимо, мужа.

– Именно. Поздравляю, любимый!

– Таня, ночь на дворе, не истери, Бога ради…

– Саша, я прекрасно помню наш прошлый разговор. Ты сказал, что хочешь ребенка. И, если лечение не даст результата, уйдешь к той, кто сможет подарить наследника. И вот, Светке повезло: чтобы залететь – много ума и усердия не надо, особенно, если ты здорова, а твоя матка не исполосована после неудачного аборта. Ненавижу. Вас обоих ненавижу! Но тебя больше…

– Таня, я…

– Что ты? Что, черт побери, ты? Когда я забеременела, ты был не готов. Бизнес, видите ли, кризис, еще молодой… сколько было отговорок? Причин? Я любила тебя, послушала мамашу твою, которая твердила, мол, «молодая, родишь, я сама под ножом не раз была»! И что в итоге? Бизнес никуда не делся, мне уже тридцать шесть, так больше и не забеременела, а ты, дорогой, обрюхатил мою лучшую, пардон, бывшую лучшую подругу! У вас скоро будет идеальное семейное гнездышко, а я остаюсь одна! Нашему ребенку уже исполнилось бы двенадцать, Саша… наверное, я заслужила. Надо было рожать и не слушать никого. Я – убийца. Но, все равно, ненавижу тебя. Почему именно Светка-то? Неужели не мог переспать с кем-то еще?

 

Таня,захлопнув набитый битком чемодан, обессилено рухнула на кровать, закрывая лицо руками, не в силах смотреть на стоящего истуканом Александра, преуспевающего бизнесмена, слишком поздно задумавшегося о необходимости продолжения рода.

 

– Милая… не знаю, что сказать. Она меня любит. Давно. В последний год так вообще виснуть стала, как сумасшедшая. Не устоял. Буду ребенку помогать…

 

– Я на развод подаю, Саша.

 

Татьяна вышла из комнаты, вызвала такси, а потом, уезжая прочь с целым возом ненужного барахла и разбитым сердцем после двойного предательства (и плевать, что слащаво звучит!), подумала, что все равно станет матерью. Усыновит ребенка из детдома. Девочку. Непременно!

 

Ведь нельзя одной ненавистью жить – погибает человек без любви.

– Таня, привет, – голос Светки звучал глухо, словно она только что рыдала в три ручья, но разжалобить бывшую подругу было непросто. – Не бросай трубку, пожалуйста!

– О чем нам говорить, Свет? Любишь Сашку сто лет? Своего добилась? Мы развелись, ты беременна – путь свободен, – Татьяна устало вздохнула.

 

Все-таки волокита с оформлением опеки немного вымотала ее. Зато теперь она звала дочкой чудесную девочку. Сонька нежно обнимала за шею, говорила, что сильно-сильно любит и очень счастлива: мама Таня наконец-то забрала ее домой. Пусть Господь не дал после сделанного по молодости аборта своих детей, сияющие глаза трехлетней Софьи понемногу лечили эту боль и боль от предательства бывшей лучшей подруги и бывшего любимого мужа...

 

Таня смирилась, только что нужно разлучнице спустя пять месяцев?

 

– Тань, выслушай меня, – Светка шмыгнула носом, – я виновата перед тобой. До гроба виновата. Я полюбила Сашу очень давно, но не имела права лезть. Все само собой как-то вышло и закрутилось. Я пойму, если ты никогда меня не простишь! Но Господь уже наказал. Сегодня была на приеме у врача, вчера анализы сдавала. Все же было нормально, Тань… а сейчас диагноз. Что-то с сердцем. Доктор сказал, либо прерывание, либо я не переживу роды. Но какое прерывание, уже шестой месяц идет! Я рожать буду несмотря ни на что...

 

– Света, мне-то ты зачем звонишь?

 

– Саша тебя любит, подруга. Очень любит. Ребенка этого любит и хочет. А я – вас всех люблю. Считай, что это моя последняя просьба. Если умру, помоги Сашке с малышом, прими его. Мальчик будет. И помиритесь, пожалуйста-а-а-а, – в трубке вновь раздались всхлипы, а потом гудки.

 

Ошеломленная Татьяна опустилась в кресло, чувствуя дрожь в руках. Как бы она ни обижалась, как бы ни кричала, что ненавидит их, в глубине души – любила. Смешливую Светку, с которой они на одном горшке в детсаду сидели, Сашку, который пел ей серенады под окнами институтской общаги...

 

– Может, я виновата? Столько проклятий наговорила, столько бед пожелала! Господи, прости меня, дуру. Пусть у них все хорошо будет?

 

Молитва не помогла. Грянуло через полтора месяца. Ответив на новый телефонный звонок и выслушав сбивчивые объяснения Саши, Татьяна помчалась в больницу. Светке должны были сделать кесарево, и Таня едва успела сказать подруге, что зла не держит. Врач, как положено, пояснил, что спасать будут мать.

 

Им осталось только ждать.

 

Операция, кажется, шла целую вечность. Подошедший к ним доктор, устало стянув маску, осторожно начал:

 

– Малыш выжил. Слабенький, но мы сделаем все необходимое. Его поместили в инкубатор, где мальчик пробудет несколько дней. Состояние матери крайне тяжелое. Мы также делаем все возможное, но осложнения могут быть фатальными. Простите. Сейчас Светлана без сознания, ни к ней, ни к ребенку нельзя. Вам лучше поехать домой.

 

Саша позвонил ночью:

 

– Таня… Танечка… нашей Светы больше нет. Она просила сына Ваней назвать...

 

Через час, стоя перед стеклянным окошком инкубатора и глядя на маленького Ваню, Татьяна знала, что вся обида и ненависть в прошлом. Простила она обоих. Давно простила. Бедная Светка. Такого она не заслужила!

 

– Спасибо тебе, подруга. Ты тоже прости, – всхлипнула женщина, но одернула себя: нельзя расклеиваться. Она теперь мать двоих детей.

 

Надо позаботиться о семье, вновь появившейся у нее благодаря Светке, которая любила их всех.