МОЙ СТИХОТВОРНЫЙ УЗОР

С в е т е

 

Курзал. Танцплощадка. Внизу ресторана огни.

Огни теплоходов ночных и огни морвокзала.

Пожалуй, стихи мои все мемуарам сродни,

что было со мной, что случалось – всё темами стало.

 

И ты, о, любимая, в строчках живёшь до сих пор,

то в парке сидишь, то смеёшься с игривой волною,

от крымских реалий весь мой стихотворный узор

становится крымским, как было задумано мною.

 

Инжир, шелковица, хурма, алыча и кизил,

ковыль и полынь, и татарник у скифских курганов,

мне крымский сквозняк душу так на века просквозил,

что крымскостью ей не болеть было даже бы странно.

 

При всех парусах облака-бригантины плывут,

меняя размеры, черты, но, не ведая фальши,

и ветер, как лоцман, давно рассчитал их маршрут

от пика Ай-Петри до створа Босфора и дальше.

 

И мне изменять ни к чему полюбившийся стиль,

всё та же любовь у меня и всё те же задачи:

зеркальная бухта огнями расцвечена – штиль,

горбатая зыбь в хмурой бухте – штормит, не иначе.

 

Курзал. Танцплощадка. Ну, пусть – дискотека. Курзал.

Менты. Мендельсон. Крах иллюзий. Статистика. Дети.

Я всю свою жизнь (прочитайте стихи!) рассказал,

наверное, жизнь удалась, коль не спорила с этим.

 

И ты, о, любимая, в строчках живёшь до сих пор,

как, скажем, душа; ей комфортно до времени в теле;

от крымских реалий весь мой стихотворный узор

становится крымским, как мы с тобой (помнишь?) хотели…