Пора жечь листву!

Как сладок их осенний аромат.

Их носят и сжигают полным ходом.

Полдня ты плыл буксирным пароходом -

побыть с сами собой вдали от дома.

Не стоит всё простое отдавать

за сложные пространства. Ты оторван,

и в спешке так ни с кем и не прощался,

поэтому ты ищешь автомат -

звонить своим соседям по площадке:

 

"Ключи лежат под ковриком, а дверь -

немного от себя. Сейчас - в Тарусе!"

Полить цветы и вынести твой мусор,

они, пожалуй, могут без указки.

Ты врал им - столько помнишь: так ответь,

что было б на порядок безопасней

хранить ключи у них и не звонить им.

Как быстро ты оправился от бед.

Судьба всегда казалась незавидной.

 

Синицы зазвенели. Этот звон

страшнее и значительней, чем прежде.

Пахучесть умирающей черешни

въедается в просоленную кожу.

Тосклива череда нагонных волн,

а луг что вдалеке - неровно скошен.

Когда ещё подышишь той прохладой,

которая выталкивает вон,

но ты с ней пререкаешься: не надо!

 

Вдали сгребают листья: их - гора.

Все женщины - в тулупах и в косынках.

Большое одиночество косится

на ряд неповторимых сожалений.

Ты глушишь полусладкое "с горла′"

и с болью вспоминаешь схожий вечер,

где та, что ты любил, стоит в штормовке:

"Они и так прекрасно догорят.

Пойдём пить чай! Насмотришься. Что мокнуть?"