От чего отказался Есенин-21

ОТ ЧЕГО ОТКАЗАЛСЯ ЕСЕНИН

 

Литературный анализ

 

(Продолжение)

 

* * *

 

А сейчас я помещу стихотворение, которое считаю лучшим в есенинском «советском» цикле. Но предложу его вашему вниманию не столько по этой причине, сколько по той, что отмеченный шедевр убедительно доказывает, что принадлежит к периоду, когда автор достиг своего высшего творческого уровня, который предполагает начало познания Истины, и искреннее служение поэзии (правда, неискренности в стихах Сергея мы с вами и раньше не замечали — её просто нет: уникальная искренность была данностью поэта с «резвой юности»).

Впрочем, внимательно прочитав стихи, вы найдёте в них и ещё одну важную подсказку, которая поможет ответить на основной вопрос этой главы: как Есенину удалось выбраться из липких пут заманчивых идей социализма о возможности построения «земного рая». Ведь всё говорило о том, что обман продержится в его душе долго. Но пророчествует Книга Книг: «Невозможное человекам возможно Богу». И с нашим поэтом случилось невозможное.

 

Неуютная жидкая лунность

И тоска бесконечных равнин,—

Вот что видел я в резвую юность,

Что, любя, проклинал не один.

 

По дорогам усохшие вербы

И тележная песня колёс...

Ни за что не хотел я теперь бы,

Чтоб мне слушать её привелось.

 

Равнодушен я стал к лачугам,

И очажный огонь мне не мил,

Даже яблонь весеннюю вьюгу

Я за бедность полей разлюбил.

 

Мне теперь по душе иное.

И в чахоточном свете луны

Через каменное и стальное

Вижу мощь я родной стороны.

 

Полевая Россия! Довольно

Волочиться сохой по полям!

Нищету твою видеть больно

И березам и тополям.

 

Я не знаю, что будет со мною...

Может, в новую жизнь не гожусь,

Но и всё же хочу я стальною

Видеть бедную, нищую Русь.

 

И, внимая моторному лаю

В сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,

Ни за что я теперь не желаю

Слушать песню тележных колёс.

 

Очень многое в этом стихотворении — и глубина проблемы, и её многогранность, и изумительная пушкинская ясность повествования, и ставшая ещё более сердечной исповедальность поэта, и предельная точность образов, и лаконичное, взвешенное их употребление, и музыкальная певучесть, — всё говорит о том, что Есенин вступил в обширные владения того мастерства, когда литератору начинают открываться ранее недоступные положения Истины и положения эти помогают правильно, безошибочно оценивать действительность и видеть в ней то, что до этого было упрятано от взора. Словом, поэт стал видеть в жизни не только плохие её качества (они и раньше были доступны), но и качества отвратительные, сатанинско-бесчеловечные, которые ставят под сомнение правомерность существования самой эпохи, самого строя, то есть приводят к его полному отрицанию. А если обратиться к православному языку — к окончанию искушения и возвращению к Истине Христовой, на ступени, более высокой и совершенной.

 

Правда, в только что приведённом стихотворении — сквозь все его многочисленные положительные качества — недовольство недостатками советской жизни и глубокое их осмысление пробилось пока ещё вот в этих болевых строчках: «Я не знаю, что будет со мною... Может, в новую жизнь не гожусь…» Поэт остро ощутил несоответствие новой действительности своим духовным запросам, неприемлемость революционной грубости и лживости его честным любящим человеческий мир никогда не лгущим сердцем. Он уже предчувствует трагический конфликт этого сердца с бессердечным большевистским режимом, который чуть раньше готов был признать вслед за Блоком и Маяковским.

 

Посмотрим, как это истинное уразумение совершалось в есенинской судьбе.

 

(Продолжение следует)