Не ерунда! - им кто-то говорил.

Блоха Андрей

Не пронесет. Никак. Молчать не надо!

И стаей возбужденных гамадрил,

Пришло к суду - взбесившееся стадо.

И, с диким исступлением, они -

Которые еще недавно - наши,

Кричали: - Да распни его! Распни!

На кой такой ?! Почти совсем домашний.

Нам не такого обещали встарь.

Не это ждали! И не понарошке.

Уж если царь, так пусть и будет царь.

К чему его рыбешки и лепешки!

А Он молчал. Не трогая сердца.

Позволив эту детскую свободу.

Лишь перед смертью попросил Отца:

Не мстить ни вертухаям, ни народу.

Он дернулся. И замер. И обвис.

И тяжестью своей - венец терновый,

Склонил лицо в потеках крови вниз.

Завет свершился. И начался - Новый.

И прапорщик. Бывалый. Из чужих.

Совсем не склонный нарушать приказа.

Его легко копьем пырнул под дых.

Попал под сердце. С первого же раза.

Четырнадцатилетний Иоанн,

Стоял и плакал. С женщинами вместе.

А до пределов удаленных стран,

Трясло. Летели домыслы. И вести.

Весь Иерусалим всю ночь гудел.

Справляли Пасху. Жаждали исхода.

Лишь те - кому досталось бремя дел,

Тряслись от страха своего народа.

Сторонние. Не близкие - а так.

Да Мать. И галилейские торгашки.

Его омыли. Снятого с креста.

Лишенного единственной рубашки.

Захоронили. Будто на войне.

Поспешно. В страхе перед легионом.

С надеждой - завершить в воскресном дне,

Предписанное дедовским законом.

И тьма пришла. В прикиде торжества.

Победой болтунов и фарисеев.

И подзабылись - чистые слова.

Что Он, ходя по синагогам сеял.

Пришла за тем, чтобы на третий день,

Когда свершится - сказанное прямо,

Опять сложиться в призрачную тень.

В которой нет великого ни грамма.

Чтобы оставив прежние долги,

Спаситель разрешил смотреть на небо.

С Любовью. Той - что обещал другим.

И много раз забытой. Ради хлеба.

Чтоб мудрецам за пайку жалких прав.

Пакет услуг. Белков существованье.

Дать эту Весть. Как смертью смерть поправ,

Пришел Он Сам. Обещанный заране.

Что совершились Правда и Судьба.

Задуманные Троицей в Начале.

И сжатым в нормирОванных гробах,

Теперь дана Свобода от печали.

Не потому, что смута улеглась.

И расслабон - втыкает до оргазма...

А просто - есть совсем другая Власть.

Повыше - обезьяньего маразма.