Набатом бью в колокола!-17
НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА!
Трилогия
Книга первая
ИЗ ПОВЕСТИ В СТИХАХ
«У КОСТРА»
... — И, как нарочно, накануне
Приснилась мне больная мать.
А мать в селе у нас колдуньей
Считалась, право, не соврать.
Порезы, драки непрестанно.
Бегут за ней. Нахмурит бровь,
Пошепчет, перекрестит рану,
И затворится сразу кровь...
И вот какие-то калеки
Мать под руки ко мне ведут,
И все поклоны мне кладут.
Мать говорит, прикрывши веки:
— Пойдёшь на фронт, сынок, — убьют.
— И повидаться не придётся?
— Увидимся, но через год.
— А что спасёт от фронта? — Солнце.
Оно, сыночек, и спасет... —
Какое солнце?! Что такое?
Какой-то несусветный бред.
Спасенье — чушь... А остальное,
Пожалуй, так... Надежды нет...
Да и какая тут надежда!
Стрелять в людей я не смогу.
Был на охоте как-то прежде,
И вижу зайцев на лугу.
Сидят, курок нажать осталось,
Но, веришь, вдруг такая жуть,
Такая вдруг напала жалость,
Что не сумел в чертей пальнуть.
А тут ведь надо в человека...
В творенье Божье... Как же так?..
Пусть будет он отродье века,
Пусть будет самый лютый враг...
И если, думал я, придётся
Попасть на фронт, в разгул огня,
Мне выстрелить не доведётся,
Пускай уж выстрелят в меня... —
Тут из кострища по оплошке
Горячий выпал уголёк.
Отец держал его в ладошке,
Терпел ожог, покуда мог.
— Я ездил в Шушенское как-то.
И, побожусь, опять туда
Из-за малюсенького факта
Уж не поеду никогда.
Нам проводница рассказала,
Как в половодье, здесь и там,
На островках, каких немало,
Скрывались зайцы по кустам.
Ильич ружьишко брал и лодку,
Стрелял, а где прикладом бил,
И так срывал свою охотку,
И лодку зайцев привозил.
Жена зайчатины нажарит,
Соседей в гости назовёт,
А он за рюмкой ест и хвалит,
И — жизнь народа познаёт.
Такому нипочём не свята
Душа живая, тела стать;
Такой, поди, пальнёт и в брата,
А доведись — в отца и мать...
— Ну, батя, ты даёшь, однако, —
Я засмеялся, с пива смел. —
Тогда была такая драка!
Какую жалость ты хотел?
— Какую? Да хотя б такую:
Не мучить, не пугать, не бить,
А душу всякую живую
Сильнее, чем себя, любить.
Они, когда бы не пугали
В подлунном мире никого,
И на себя бы не подняли
Весь мир... и Гитлера того...
А то одна лишь и забота —
Капитализм рассыпать в прах...
Кому, подумай, жить охота,
Как зайцам тем на островах? —
И мне почти не оставалось,
В ответ чем можно было крыть:
— Уж ты заладил: жалость, жалость;
Жалеть, так и добру не быть.
Да только, батя, между нами,
И ты ведь тоже, ёшь те клёшь...
Вон сколько рыбы-то сетями
Без всякой жалости гребёшь! —
Отец отпил маленько пива,
Что устояло до сих пор,
И пояснил миролюбиво:
— Иной о рыбе разговор.
Её, дружок, святые ели,
На то её и Бог создал.
Как в Библии запечатлели,
Её и сам Христос едал.
Но это так, Бориска, к слову.
Давай-ка к тем вернёмся дням,
Когда и жизнь-то пополам...
Не до конфет, не до обновы
С твоею мамкой было нам...
