Пердыдущаяя глава

 

 

Душа почти адаптировалась в новых условиях. Конечно, её немного напрягали чужеродные объекты в белковой оболочке, но и с ними она свыклась. Особенно чистую энергию заинтересовала та штука, которая сейчас красовалась на месте разбитого зеркала. Душа плавно проскользнула туда, изучая внутреннее устройство. Ей однозначно нравилось это место. Тут было уютно, несмотря на то, что новое зеркало состояло не из протеинов.

 

В этот день бушевало много эмоций, и душа уже было решила лечь на подзарядку в своём новом убежище, как внезапно возникла странная вибрация, а чистая энергия увидела по соседству точно такую же субстанцию как и сама. Непривычное зеркало будто сообщало ей все глубинные течения соседки, а ведь ранее она могла видеть только поверхностные. Но что толку от подобной информации, если белковая структура-носитель её не воспринимает? Но в силах души было сделать эти токи понятными для тела. Что она и сделала, насколько могла.

 

***

 

 

Кир медленно приходил в себя от потрясения и осознания того, что именно представляет глаз-датчик. Парень просто лежал в полутьме и думал. Анька водрузила ему голову на грудь и уже мерно сопела, а он боялся её потревожить, боялся нарушить это застывшее непонятное мгновение, боялся, что произойдёт что-то страшное.

 

И оно произошло. Звук звонка разбил вдребезги тишину, заставив время течь дальше и возвращая Лажаева в окружающую реальность. Парень не хотел вставать, но в дверь снова позвонили, настойчиво и безапелляционно.

 

Мягко выскользнув из Аниных объятий, Кир нащупал на полу небрежно брошенные ранее трусы, быстро натянул их и подошёл к двери: домофон показывал четырёх людей в военной форме.

 

Тут же перед глазами парня выскочили четыре голубоватых матрицы, говорящие одно и то же в унисон:

 

«Только бы не пришлось его везти силой. Вот же, блять, почему именно на моём дежурстве?! Только бы этот Лажаев не стал лажать и оказался благоразумным гражданином!..»

 

Кир отвернулся, чтобы не видеть этого.

 

— Началось… — с мукой прошептал он одними губами, открывая дверь.

 

— Доброй ночи! — отчеканил один из пришедших. — Извините за столь позднее вторжение, но дела Государства превыше всего. Система показала, что ваш датчик был активирован. Это так?

 

— Да, — кивнул Лажаев.

 

— Тогда проедем в госпиталь для снятия всех показателей и фиксации их в протоколе. Это очень важный момент.

 

— Конечно, — кивнул Кир. — Сейчас оденусь и поедем. Служу Державе!

 

Лажаев отвернулся, направляясь твёрдым шагом в комнату, ощущая спиной, что двое пришедших следуют за ним.

 

— Я не сбегу, — горько усмехнулся парень.

 

— Простите, но устав требует, — было ответом.

 

Вздохнув, Кир поплёлся в спальню. Он хотел взять шмотки и проследовать на кухню, чтобы не побеспокоить Аню. Но девушка уже не спала, она нырнула под одеяло, а когда конвоиры включили свет, смотрела на них перепуганными глазами. Лажаев бросил на неё мимолётный взгляд и увидел матрицу мыслей: «Вот, блять, влипла. С Державой шутки плохи. Мамочки!!! Что теперь будет?! Его менты приехали забирать!!! Почему?! Почему?»

 

Кир быстро впрыгнул в свои вещи и обернулся к представителям органов:

 

— Моя девушка может поехать домой?

 

— Она вольна делать всё, что пожелает, — пожали плечами конвоиры.

 

— Давай, отправляйся домой, свяжемся, — выдавливая из себя самую беззаботную улыбку, проговорил Кир.

 

— Хорошо, — кивнула девушка.

 

***

 

 

В госпитале с Кира сняли все возможные и невозможные показатели, на это ушло больше трёх часов. Парень в это время серьёзно задумывался о том, что же ему написать в отчёте командованию, ведь реакция датчика была совсем иной, не такой как ожидалось, не такой как её описывали. Лажаев всегда пользовался правилом: лучше держать язык за зубами и помалкивать, пока есть такая возможность. Вот и сейчас он решил написать в рапорте не всю правду, а лишь её часть.

 

Камера включилась в двадцать два ноль ноль. На дисплее возникло сообщение о позитивном состоянии цели после приятного времяпровождения. Далее следовала биохимическая характеристика описываемого явления в формулах и цифрах.

 

Надо сказать, что на время проведения всех манипуляций, парня попросили надеть чёрную повязку на глаз и впредь при нахождении в госпитале сказали делать то же самое. Вроде все отделы, наблюдающие Кира, остались довольны фиксацией результатов. Ещё одно обследование, и Лажаева обещали отпустить. К нему подошёл высокий человек, который представился профессором и по совместительству капитаном по фамилии Яшкин. Он повёл Лажаева через длинный коридор, начав беседу:

 

— Лейтенат Лажаев, вы понимаете важность возложенной на Вас миссии? — задал вопрос профессор мягким вкрадчивым голосом.

 

— Да, — бесцветно ответил Кир.

 

— Ваше тело очень дорого обошлось Державе, поэтому мы ожидаем плодотворного сотрудничества с вами.

 

— Я понимаю, надеюсь, что пока мной довольны? — задал дежурный вопрос парень.

 

— Пока да. Но есть один нюанс, — Яшкин на секунду замялся. — Вы же понимаете, что вам нельзя заводить семью. Ваша семья — это Государство.

 

— Вот как…

 

— Да, ни брака, ни детей. Вы же — собственность Державы.

 

— Но…

 

— Нет, конечно, вести полноценную жизнь вам никто не запрещает. Но ни одно учреждение не зарегистрирует ваш брак…

 

— А если я всё-таки захочу жениться?..

 

— Вы — очень дорогой проект. Но есть один вариант. Верните в казну потраченные на вас деньги, тогда… возможно… — профессор осёкся.

 

— О какой сумме идёт речь? — в запале перебил Кир.

 

— Десять миллионов единиц, — холодно посмотрев в единственный открытый глаз парня, сказал капитан.

 

Сердце Лажаева ушло в пятки. Это была баснословная нереальная сумма, заходящая за все возможные пределы. Надежда умерла, ещё даже не зачавшись.

 

Тем временем они уже подошли к нужной двери, за которой находился просторный кабинет, где стояло в центре кресло-трансформер (оно легко могло превратиться в операционный столик), над ним нависал огромный купол с лампами, разными датчиками, мониторами, проводами.

 

— Садитесь, — Яшкин указал Лажаеву на кресло. — Сейчас мы снимем показатели вашей мозговой активности... и на сегодня всё.

 

На Кира надели какой-то шлем, и начался процесс снятия данных. В центре купола засветился большой монитор, и тут же запищали динамики на шлеме, парень ощутил лёгкое покалывание в голове, а на экране поплыли показатели.

 

— Отлично, — сказал профессор, рассматривая результаты. — И ещё одно...

 

Яшкин нажал какую-то кнопку, и внезапно из кресла выскочили блестящие кандалы, которые зафиксировали запястья, лодыжки и шею Кира.

 

— Это ещё что? — как можно спокойнее спросил парень, изо всех сил пытаясь побороть приступ паники.

 

— Вам следует пройти ещё одну процедуру, чтобы не было прецедентов по поводу запрета иметь детей и семью. Вы подлежите обязательной стерилизации.

 

Кир выдохнул, а затем выпалил с едким сарказмом в голосе:

 

— Что, кастрируете, как нашкодившего кобеля?!

 

Яшкин же, или делая вид, что не услышал насмешки, или действительно её не понимая, продолжил:

 

— Ну зачем же так радикально? Операция абсолютно безболезненная, не влияющая на либидо и сексуальные функции. Вы сможете жить полноценной жизнью, но все будут спокойны, что ничто не отвлечёт вас от служения Родине.

 

— Я понял, — с горечью ответил Кир.

 

***

 

 

Когда Лажаева наконец отпустили из госпиталя, парень находился в состоянии полнейшей прострации. Операция действительно прошла безболезненно: никаких неприятных физических ощущений не наблюдалось и впоследствии не возникло, чего нельзя было сказать о душевных. Сейчас Кир особенно резко почувствовал свою неполноценность, никчемность и бесполезность. Он — всего лишь игрушка, предмет в руках Государства. Он больше не человек, он действительно киборг, напичканный всякими модными устройствами и не способный воспроизвести потомство.

 

«Зачем жить?!» — горькая мысль разъедала кислотой сознание. Внезапно её прервал звонок видеофона. Звонила мать.

 

— Что-то долго тебя там мучат, — перед глазами встал голографический образ пожилой женщины, которая находилась на кухне, в квартире парня. — Давай скорее езжай домой, — улыбнулась она, — я твою любимую солянку приготовила, а к ней узвар.

 

— Хорошо, мам, — на автомате ответил Кир.

 

А когда связь прервалась, парень осознал ещё одну истину: мать — единственный оставшийся в его жизни якорь.

 

Кир вышел из двора на улицу, увидел мимо проходящих людей, и тут опять в голове возникло жужжание, а перед глазами поплыло множество цветных матриц, заполняя сознание громкой какофонией разнообразной неконтролируемой информации. Она оглушила парня. Лажаев упал на колени, схватился за голову и дико закричал, закрыв глаза. И только он это сделал, какофония исчезла, стало тихо.

 

Прохожие оборачивались на странного парня. Вокруг Кира собралась целая толпа. Ощутив галдёж уже ушами, он решил открыть только один, свой родной, глаз. Всё было тихо: ни единой матрицы.

 

— Что-то случилось? — спросила одна женщина из толпы. — Вам плохо?

 

— Нет, нет, всё нормально, — пробормотал Кир, поднимаясь и быстро уходя с места происшествия, так и не открыв глаз с датчиком.

 

Побыстрее прыгнув в свой гелик, бедняга поспешил домой, где его ждала мать.

 

 

Следующая часть