Песня для кошки Лизы

На синий город мягко спрыгнул вечер –

посланник неразборчивых времён.

Ветеринарский голос режет плечи,

а в телефонной трубке – эмбрион.

 

Я песни все отдам, чтоб сохранить мерцанье жизни,

но донце глаз миндальнолистных тускло и темно.

Теперь нас звёзды чёрные подвергли остракизму,

и тень тревожная легла, как пыль, на звонкое пятно.

 

Что нам с тобою, Эржебет, осталось?

Отчётливо я вижу из окна:

в ладони дар небес – сухая малость;

хрустит у Бога под стопой луна.

 

Топтал пустыню, обещая даровать спасенье,

но беспристрастен к нам надмировой еврей-вампир.

Гнилой уют – в горниле венценосных потрясений,

и это всё, сынок, теперь зовётся лишь «реальный мир».

 

О, жизнь, ты словно танец тонких змеек,

подвижный нерешённый лабиринт,

а смерть проста, как тусклых пять копеек –

она любого серо озарит,

 

но мы пройдём по тысяче дорог грозяще-тонких

и возродимся в сонме громыхающих планет,

и стану я прозрачным кристаллическим ребёнком,

а ты – лисой морозно-синей, прыгнув в крематорий лет.