Бутырский хутор. Часть третья
Часть третья
Из школы возвращались небольшими группами, как правило по месту жительства. Заканчивались уроки в разное время. У кого-то четыре уроки, у других пять. По дороге домой развлекались, как могли в силу своих мало разработанных ещё извилин в голове, в том числе и от недоедания. Есть хотелось всегда. Сразу после завтрака, после обеда и после ужина.
Однажды, возможно даже от постоянного недоедания, появилась мода подкладывать под электрички и товарняки медные пятаки. Колеса их сплющивали так, что не было видно надписи ни на орле, ни на решке. Получался тонкий блестящий блин. Лепота! Потом стали подкладывать толстые свинцовые вентили от «батарей» отопления, чтобы потом использовать для игры в «расшибалку», а это уже могло составить опасность для поезда. Машинисты поездов пожаловались, куда следует и обходчики устроили облаву, а может быть просто случайное совпадение, что они увидели группу подозрительных пацанов, которые копошились на рельсах.
Молодой шустрый мужик поймал незадачливого самого мелкого Светлого, ребята постарше бегали быстрей и оторвались от погони. На насыпи Лёньке учинили допрос с пристрастием три здоровенные бабы. Кто? Что? Из какой школы? Из какого класса? Как зовут учительницу? Где живешь?
Они рассказали Лёньке в мрачных красках, что недавно сошел с рельсов товарный поезд из-за того, что под него подкладывали монеты. Лёнька сразу понял, что его берут на понт, никаких поездов и вагонов с рельс не сходило. О происшествии первыми бы узнал пацаны. Он сразу успокоился, взял себя в руки и сделал правдоподобный вид, что страшно напугался.
Если не назовешь сообщников, отведём тебя в милицию, твоих родителей оштрафуют, а тебя выгонят из школы, продолжали вешать лапшу на уши бдительному Лёньке обходчицы на голубом глазу.
Светлый смекнул, куда гнут обходчицы. Мужик в допросе не участвовал. Он сидел в сторонке на насыпи покуривал "Беломор" и посмеивался в сторону, своё пакостное дело он сделал. Лёнька внимательно следил и за этим гадёнышем, который его поймал.
- Знаю только двоих пацанов они из соседнего класса, остальные старше и не знаю даже, как их зовут,- начал канючить Светлый и тереть глаза, чтобы вызвать праведную слезу.
- Называй, кого знаешь!
- Это Мешков и Баранов. Они кошмарят всю школу,- выдал без запинки Светлый, зная точно, что эти пацаны живут в противоположной стороне на Тимирязевской улице и через «железку» не ходят.
Баранов и Мешков-два заклятых друга. Сидят на "Камчатке". Проходит половина урока. Раздаётся дикий вопль. Мешков напялил на голову Баранову по самые торчащие уши зимнюю шапку с чернилами слитыми из двух "непроливаек". Чернила текут фиолетовыми струйками по лбу, по щеками, по шее за пазуху. Баранов хватает портфель и лупит изо всех сил по бестолковке Мешкова с отчаянным воплем. Начинает визжать взбешенный Мешков. Класс в тридцать восемь молодых глоток стонет дисконтом и рыдает сопрано от дикого первобытного хохота. Клавдия Алексеевна хватает за шиворот и тащит, упирающихся ногами и руками за парты и орущих истошно благим матом оболтусов. Учительница взывает класс о помощи - в ответ тишина. Наконец, с величайшим трудом выкидывает охламонов в коридор. Урок сорван.
У Светлого, наконец, пробилась долгожданная слеза и потекли сопли, которые он стал вытирать тыльной стороной ладони. Носовых платков у пацанов сроду не было.
- Ладно, на первый раз прощаем. Ты передай друзьям, что из-за таких опасных развлечений может сойти с рельсов поезд,- великодушно отпустили хитрованца суровые работницы железной дороги.
Похоже, что сердобольные бабы поверили слезам и соплям Светлого, а может те вспомнили про своих лоботрясов, которые неизвестно, где гоняют сейчас собак.
Куривший мужик внимательно слушавший допрос хитро улыбался и явно не верил ни одному слову, но помалкивал в тряпочку, оценив находчивость пацана.
Светлого с Богом отпустили, взяв слово, что он больше никогда не будет «партизанить». Он слово дал и, кстати, сдержал его. Больше совать для эксперимента под поезд ничего не стал.
Через триста метров в кустах Лёньку поджидала «кодла» пацанов. Он подробно в красках рассказал, как геройствовал, как ловко обманул бестолковых баб и никого не выдал. Лёнька вспомнил, как его дед любил приговаривать:"Курочки вы рябы-дурочки вы бабы!"
На Бутхуте Светлого враз зауважали. Слух о подвиге прошёл без лодки и без вёсел.
Улица реально уважала рисковых пацанов, не выдающих товарищей.
