Автобиография. Вариации из Макашенца
Русаку и иудею,
Как русак и иудей…
А.И. Кобенков
Позабыв вдалеке туески несмышлёных годов,
я реальность сверлю, но не я приподнял небытийный покров.
Как в печурке огонь, бьётся в тесном колодце звезда.
В терпеливой груди беспощадно гудят провода.
Чтоб канон утвердить, нужно прежде разрушить канон.
Лепетание детское брошено в пасть непроглядных времён,
но на войлоке жалости тенью виднеется стыд.
Я живой, если что-то взывает, свербит и болит.
Я меняю бесстыжее малево вычурных слов
на трепещущих юрких мгновений живой неподдельный улов.
Вдалеке, тоньше ниточки, брезжит пчелиный мой рай.
Если хочешь – сгори, но без искорки не истлевай.
Я бросаюсь кометой в жерлó грозовой пустоты.
В небе звёзды; вдоль пыльных дорог возвышаются тяжко кресты.
Я звучу. Я силён. Я ребёнок снегов и песков,
каменистых заветов и ржавых сибирских оков.
