Страх (1970)
«Страх (а испытывать страх могут и самые храбрые люди) — это нечто чудовищное, это какой-то распад души, какая-то дикая судорога мысли и сердца, одно воспоминание о которой внушает тоскливый трепет. Но если человек храбр, он не испытывает этого чувства ни перед нападением, ни перед неминуемой смертью, ни перед любой известной нам опасностью; это чувство возникает скорее среди необыкновенной обстановки, под действием некоторых таинственных влияний, перед лицом смутной, неопределённой угрозы».
Ги де Мопассан
Не остаётся на планете белых пятен,
и все явления мы в силах объяснить.
Пронзит события логическая нить —
и ход истории прозрачен и понятен.
Но если потревожен разум твой
гримасой непреодолимой силы,
а логика причин не огласила —
с бедою справишься ли как герой?
* * *
Дом рыбака ютился на Московском море,
а за окном — семидесятый Новый год.
Там и тогда со мною и произойдёт
одна из самых удивительных историй.
Каникулы. Январь. В лесной глуши
команда старшеклассников. Сруб с печкой.
Вояж в Дубну по льдине бесконечной
за провиантом занимал часы.
На три десятка ртов готовим завтрак в вёдрах,
вода сварилась, превратившись в кипяток.
И угодить в него ногой сподвиг злой рок
Серёгу: видно, был со сна не сильно бодрым!
Оторванным от мира не призвать
ни скорую, ни медленную помощь!
Уверились, с ожогом ознакомясь:
ему к врачам на лыжах не попасть!
Вокруг обычное в России бездорожье,
прорвётся только запряженный в сани конь.
Кумир-учитель от крыльца махнул рукой
туда, куда к неблизким избам след проложен.
Я с другом устремился по лыжне,
в деревне сани отыскались быстро.
Мужик вожжами гнал гнедую рысью,
где просека с сугробом поровней.
От Дома рыбака на лёд спустились с горки,
Серёжа на санях, мы рядом как эскорт.
За Волгу до больницы ехать далеко.
Непривлекательный возник обмен «курортов»!
Подковами ломая пенку льда,
гнедая нас везла упорно к цели.
Вот дамбой засверкал высокий берег,
чтоб в ускоритель не дошла вода.
Тогда, чтобы лечить, не требовали полис,
на все формальности ушло лишь полчаса.
Для Сержа полугодовой курс начался́
восстановления, не смог ходить он в школу.
Вдвоём к местам зимовки напрямик
мы навострили с другом наши лыжи.
Обратная всегда дорога ближе,
в оценке сил мы не были скромны.
Бескрайнее пред нами ледяное поле,
почти везде надёжно скрытое снежком,
чуть виден лес у горизонта далеко.
В сердца нисходит благость от красы раздолий!
От дамбы мы уже за километр,
опять тревожу лёд я лыжной палкой…
И… обездвижен… гулом… небывалым!..
Такому звуку не найти пример!
Да, снизу, ото дна, ото всего дна сразу,
могучий низкий гул!… Усилился… Затих…
Он внутрь меня проник, повелевал уйти,
и в мозг спинной вселилась паники зараза.
Зловещий звук не краток, как удар:
как в симфоническом большой гонг — долог!
Но пронеслось в мозгу: "Крепись, геолог!
Берёт, как прежде, смелость города!"
И перед другом слабину дать неудобно,
и разум шепчет: лёд надёжен, как гранит!
Оглядываюсь: у Володи бодрый вид,
хоть про себя мог думать образом подобным!
Пожав плечами, двинулись вперёд,
вокруг нас ни души, ни рыбака над лункой.
Набрали темп, ведь ждёт обед на кухне…
Но вот опять взвывает дикий лёд!
Чтоб оценить эффекта воспроизводимость,
решимости хватило стукнуть палкой вновь.
Водохранилище мембраной ледяной
невыносимым рёвом снова извратилось.
Причин не зная, не оценишь риск!
Без разума подсказок стало жутко!
В сомненьях простояв две-три минутки,
с трудом, но страху мы не поддались.
Полезли мысли скопом и поодиночке,
что лёд взорвётся смыслу здравому назло,
как бронирóванное крóшится стекло,
коли попасть ему в критическую точку,
что катим мы со льдиной в резонанс,
а резонанс сметёт и мост из брёвен,
что мы уйдём под воду, час не ровен…
Так неизвестность прессовала нас!
Опять я выхожу на голый лёд. Толкаюсь…
Разверзлась будто преисподняя внизу,
я чую под собой подводную грозу!
Страх одолел меня, во всех грехах я каюсь.
Благоразумней будет повернуть,
решили, бог поможет бережёным.
Не устояли в схватке напряжённой,
отступим лучше, чем уйдём ко дну.
Пойдём другим путём! Вождя нетленный лозунг
нас к берегу вернул, на станцию позвал,
по крепкому мосту форсируем канал,
манёвром обходным преодолев угрозы.
По берегу вернёмся в глухомань,
где нас, наверное, уже хватились.
Чтоб срезать крюк, на лёд мы не скатились:
сказать, что страх ушёл, — это обман!
Отлучку удлинив часа на три-четыре,
извилистым путём бредём под блеском звёзд.
Но полностью нам раззомбировали мозг
друзья, что шли по снежному листу пунктиром.
Сошли на лёд и быстро по прямой,
и встреча, как с партнёрами на Эльбе.
Дежурные нас ужином согрели,
здоровыми вернулись в дом родной!
* * *
Я через годы прочитал, что вызывает
паническое чувство страха инфразвук.
Быть может, был он в ту подлёдную грозу?
Его частóты слух людей не различает.
Кому б я ни поведал эпизод,
у всех он за пределом круга знаний.
Решил всё сделать общим достояньем,
чтоб не страшил сей артефакт народ.
