РУСЬ БУНТАРСКАЯ. Глава2

Осень 1773 года. Ложная атака. Взятие Илецкого городка. Пир три дня и три ночи. Раздумья Пугачёва.

 

ЗАРУБИН

 

(подходя с ковшом самогонки к Пугачёву,

спящему в палатке под тулупом)

 

На-ка, великий мой царь, исцеленья тебе мирового.

Дёрни до дна, и похмелье пройдёт, как с речушки туман.

 

ПУГАЧЁВ

 

(берёт ковш, качает взлохмаченной головой)

 

Всё-то, братишка, допью, так с тобой загуляем мы снова.

Дело сегодня у нас. Мне лишь капельку. Только стакан.

 

(возвращает недопитую самогонку, трёт лицо и виски руками)

 

Ладно, встаю. Дай одёжку, погиблый сапог поищи-ка,

Сдуру его я забросил куда-то. Найди уж, браток.

Я без сапог и без шашки – не царь, а подобие пшика.

Сдуру его я забросил куда-то, мой славный сапог.

 

(Зарубин помогает атаману одеться;

крепко встряхивает за плечи)

 

Тихо, фельдмаршал. Так голову с плеч ты царёву уронишь.

Ранний сегодня подъём. Мне коня оседлать прикажи.

Этим же самым лекарством тоску у ребяток разгонишь.

В поле потом поедим. Но обед будет плотным, скажи.

 

(Зарубин выбегает из палатки; Пугачёв обходит городок; лагерь просыпается; дымятся костры; туман клубится над поречьем)

 

Ночью лазутчики мне доложили, что наши соседи,

Те, что с майором Наумовым дали вчера стрекача,

Нынче хотят нас преследовать, мысля о скорой победе,

Только их пушки намного слабей моего первача.

Прямо сейчас под надёжным покровом речного тумана

Выедем к стенам яицким, устроим подложный налёт,

И, если выйдут войска, рассыпаясь по местным полянам,

Наша армада без выстрела от городка отойдёт.

Думаю, случай вчерашний подобьем себе повторится,

Мудрый Наумов, не веря казацкой братве ни на грош,

Нас нагонять – неизвестно дорогой какой – не решится,

Ну а решится, получит в лопатку предательский нож.

 

После кружки первача бунтовщики едут за Пугачёвым и Зарубиным; заискрились самокрутки; забродили по рядам негромкие голоса.

 

ЗАРУБИН

 

Ну, хорошо. Постоят казаки да ни с чем и вернутся,

Только и мы ведь с тобою останемся тоже ни с чём.

 

ПУГАЧЁВ

 

Нет, дорогой! Нам в степи только чёрт помешает сомкнуться,

Ну, а сомкнувшись, всей силушкой мы до Елецка дойдём.

 

ЗАРУБИН

 

Вон ты затеял чего. Даже Бибиков, ныне опальный,

Хоть родовой дворянин, не придумал бы штуки хитрей.

 

ПУГАЧЁВ

 

Против царя-главаря слабоват этот родственник дальний.

Ты, дорогой, позабыл, что и сам я дворянских кровей?

 

ЗАРУБИН

 

Как позабыть, государь! И притом не дворянских, а царских.

Только вот предало чёртово племя, пресветлый, тебя.

 

ПУГАЧЁВ

 

Вот потому этих отпрысков царско-дворянско-боярских

Я так люблю, их с верёвкой венчая и шашкой рубя.

Впрочем, уж близко.

 

(оборачиваясь к колонне за собой)

 

Конец разговорам! Бросайте цигарки!

Стрел зажигательных дюжины две приготовьте! У нас

Бой нынче будет особый – совсем не опасный, не жаркий,

Я даже так бы сказал – исключительный бой, про запас.

 

Предупреждённые сторожевыми заставами, защитники Яицкого городка поджидают пугачёвцев, но туман позволяет подобраться бунтовщикам вплотную к стенам.

 

КОМАНДЫ ПО ЦЕПИ

 

Пли из пищалей! Зажженными стрелами пли! Отступаем!

 

Пугачёвцы откатываются от стен. Скрипят ворота. Под командованием майора Симонова на поле выдвигаются несколько сотен казаков и пехотинцев, вытягиваются в две шеренги. Туман почти рассеивается.

 

СИМОНОВ

 

Где они? Я их не вижу нигде. Азиатский приём.

Стрелы пустили – и скрылись. Коварство их подлое знаем.

Здесь, под прикрытием пушек своих, постоим, подождём.

 

(думает)

 

Правда, и ждать нам у моря погоды не выйдет без шума –

Снова посланца с письмом в наше гиблое войско пошлют.

И окажусь я в ловушке, как глупый вояка Наумов,

Вижу по лицам, что многие только лишь случая ждут.

 

(Принять решение помогает начавшийся в городке пожар; там старики и дети; надо возвращаться)

 

Слушай команду! Пехоте и сотням в поспешном порядке

В крепость вернуться. Пехоте тушить возгоранья. Другим

Снова занять оборону. Бежавшим от нас без оглядки

Вдруг да приспичит вернуться назад...

 

(косо взглянув на казаков, тихо)

 

...к сослуживцам своим.

 

Защитники возвращаются в крепость. Нападающие собираются в степи.

Берут направление на Илецкий городок. Впереди – Пугачёв, Зарубин, Мясников)

 

ЗАРУБИН

 

(Пугачёву)

 

Всё удивляюсь твоим предсказаньям. Вещун ты, однако.

Вышло без всяких промашек, как ты поутру мне сказал.

В чем же тут дело?

 

ПУГАЧЁВ

 

А дело лишь в том, что я старый вояка.

Славно в туретчине за толстопузую дрянь воевал.

Только служить Катерине с её причиндалами жутко

Мне надоело, я липу достал, обменяв на ружьё.

В Польше скитался. Но очень хреновая всё-таки шутка –

Жить без родной стороны. Всё казацкое снилось житьё.

Я и рискнул, по России до вольницы нашей пробрался.

Только и вольница стала подобием мрачной тюрьмы.

Как по степным хуторам я от сыщиков царских скрывался,

Мне говорить вам не надо. В те дни познакомились мы.

 

МЯСНИКОВ

 

(очень тихо)

 

Знаем, Пугач. Может, мы только трое про это и знаем,

Байку про то, как ты Третьим Петром объявился на свет.

Может быть, больше родного отца, мы тебе доверяем,

Думаем, и у тебя к нам двоим недоверия нет.

 

ПУГАЧЁВ

 

Нет недоверия... Ну-ка, друзья, толмача мне доставьте,

Грамоткой бачку снабдите, в Илецкую крепость пускай

Мчится стрелой...

 

Выслушав Пугачёва, вестовой галопом пускает лошадь по дороге к Илецкому городку. Крепость, зная о победном шествии Пугачёва, готовится к неизбежной встрече.

 

ПОРТНОВ

 

(читает только что полученный из Оренбурга приказ)

 

Шутники же у нас: оборону возглавьте!

Вот и попробуй в Илецкой деревне её возглавляй.

Крепость, она лишь считается крепостью. Стены из досок.

Первым ядром этот щит разнесёт и в труху и в щепу.

Вал городской стал от старости еле приметен и плосок.

Триста бойцов на Илецкую – горстка крупинок в супу.

Слышал, в руках у разбойников несколько новеньких пушек,

А у меня, колченогих и стареньких, только лишь три.

Что это для современных лихих огневых заварушек?

Только сраженье начнёшь, а ему и конец уж, смотри.

 

СОТНИК

 

Что ты бурчишь, атаман? Видно, встал на нетрезвую ногу?

 

ПОРТНОВ

 

Вот почитай. Будем вскорости важного татя встречать.

 

СОТНИК

 

Кто это выдумал? – Встанет Пугач на другую дорогу!

Их в приуральском степу невозможно за жись сосчитать.

 

КАРАУЛЬНЫЙ

 

Вижу татарского всадника! Машет депешей как будто.

 

ПОРТНОВ

 

Пусть подъезжает.

 

(кричит по цепи)

 

Кто ближе, задвижку снимите с ворот!

То-то сжималось сердчишко моё в это хмурое утро.

 

ВЕСТНИК

 

Подъезжает, соскакивает с коня, кланяется и протягивает послание.

 

Бачка наш царь атаману приветствие передаёт.

 

Собираются казаки. Просят читать письмо вслух. В нем всё те же посулы и угрозы в случае неповиновения.

 

ПОРТНОВ

 

Нам, коренным казакам, для которых лишь вольная воля

Мать и отец, – прощелыга какой-то бумажкой велит

Коней седлать и встречать его около города в поле.

А уж не много ли чести? – пусть обчество здесь и решит.

 

СОТНИК

 

Батька, так обчество наше давно меж собой порешило –

Царского гостя, как принято в нашем народе, встречать.

Может тебе, это наше решенье, как острое шило,

Только зовущий нас в битву за правду – наш царь, а не тать.

Братцы, вяжи атамана – видать он с большого похмелья,

Жись никогда своих тайн не откроет больному уму:

То, что для нас долгожданный и радостный праздник веселья,

То представляется горьким и страшным несчастьем ему.

 

Казаки связывают атамана, с кляпом во рту отводят в кутузку.

 

КАРАУЛЬНЫЙ

 

Вижу огромное войско! Пехота и конница. Стройно

Маршем походным идут.

 

КОМАНДЫ И ГОЛОСА

 

Построение общее! Где

Батюшка и звонари? Где хлеб-соль, чтобы было пристойно?

Сотни! – коней выводи! По десяткам! В шеренгу! К узде!

 

Под колокольный звон гарнизон выходит из ворот; выносят хлеб-соль на шитом полотенце; слева и справа – народ.

 

ПУГАЧЁВ

 

(подъезжая первым)

 

Братцы-станишники! Все ли вы рады сегодняшней встрече?

Есть ли такие, кто встрече со мною не очень-то рад?

 

ГОЛОСА

 

Есть, атаман.

 

ПУГАЧЁВ

 

Вот мы их и повесим сегодня под вечер.

Всех остальных принимаю с почётом в народный отряд.

И потому что своею единой казацкой охотой

Вы в мою долю вошли и отцом посчитали меня,

Будет единственной нашей всеобщей работой

Громкое пиршество три этих ночи и три этих дня.

 

В просторной избе повешенного атамана во всех комнатах составлены столы и стулья, всё освещено дорогими церковными свечами, обилие выпивки и закуски. В красном углу сидят Пугачёв, Зарубин, Мясников, поблизости почётные казаки, старейшины. Виночерпий подносит Пугачёву громадный ковш шипучей браги-браванды.

 

ПУГАЧЁВ

 

(ополовинив питьё)

 

Эх, хороша! Заживём, дорогие мои сослуживцы!

Вот перевешаем царских сатрапов, дворян и бояр,

И на Руси воцарит лишь веселое племя счастливцев,

Хочешь браванды испей, а захочешь, так ставь самовар.

Мы от Урала дойдём до гордячки Москвы златоглавой.

Всюду свою установим народную вечную власть.

А возгордится который, начнёт шуры-муры со славой,

Мы ему срежем головку, и в грязь ей бесславно упасть.

 

(Застолье сначала слушает Пугачёва, потом начинает заводить свои разговоры; виночерпий вершит своё дело)

 

И никаких тебе царских величеств, ни светлых старейшин,

Все как один перед Господом будем на равных стоять.

Вот я каких изменений желаю вам, братцы, скорейших.

А остальные к чертям на кулички, в такую-то мать!

 

ОДИН ИЗ СТАРЕЙШИН

 

(склоняясь к Пугачёву)

 

Что-то, мой сын, о старейшинах ты безобразно заврался.

Кто тебя из беглецов обожаемым сделал царём?

Или один ты, безродный, Россиюшкой править собрался?

Мы подобрали тебя, но ведь мы тебя и уберём!

 

Словно молния пронзает атамана. Запустив пальцы в густые волосы и опёршись о стол, долго сидит в молчанье.

 

ПУГАЧЁВ

 

(думая)

 

Вот вы о чём возмечтали. Ну что ж, помечтайте покуда.

Я ведь мечтатель не меньший. Посмотрим еще кто возьмёт.

Думал ли я, что в святом моём деле найдутся Иуды,

В давние годы, когда с ребятишками строил умёт?

Этот умёт был на острове против казачьей станицы.

Три шалаша из наломанных веток и вырванных трав.

Рядом под чёрным, как ночь, котелком неустанно дымится

Пламя костра, дружно всё моё бравое войско собрав. –

– Завтра с утра, – говорю я, – как только блеснёт над рекою

Солнечный свет, никаких вам изнеженных розовых снов.

С ходу берём за станицей бахчи. Беспощадной рукою

Сторожа деда Петра повязали, и с этим таков

Был наш отряд. – Сонька первая что-то про старого деда

Нам говорит. Мол, такая добыча сладка, да не в прок.

Я отвечаю, что дед – он тюремщик. И наша победа

Всем угнетателям русского люда пример и урок.

Соньке я сам разрешил, лишь своей атаманскою волей,

Чтобы она в нашу Сечу вошла, всем законам в обход.

И ведь ничуть не ошибся, смирилась с казацкою долей.

Всё выполняет, и голос свой изредка лишь подаёт.

Дерзкий свой план мы в тот день совершили без всякой натуги.

Пир закатили горой – от станичных арбузов и дынь

Наши ломились столы. Четверть браги друзья мои-други

Где-то достали как дань и награду за наши труды.

Правда, недолго на острове пиршество славное длилось,

Видно, наш праздник на Сече Донской в поучение нам

Чьё-то вниманье привлёк, и на острове вдруг появилась

Целая армия взрослых, и нас развезли по домам.

Так наша Сеча заглохла, но те мои детские мысли,

Всем неудачам житейским и тяжкому злу вопреки,

Так над моею казацкой душою сгустились, нависли,

Что превратились в народные сотни, отряды, полки.

Вот они движутся, первые крепости дружно сметая.

Вот они грозно пока лишь на юге России растут.

Но лишь пока. Они вызреют. И уж тогда никакая

Не остановит их сила. Они все заторы снесут.

И вот тогда мы посмотрим, народного дела Иуды,

Как мы всеобщим пожаром и ваш уничтожим умёт.

Вы возмечтали о многом. Ну что ж, помечтайте покуда.

Я ведь мечтатель не меньший. Посмотрим, чья правда возьмёт.

 

Пугачёв поднимается. Глаза его пьяны и туманны.

 

ПУГАЧЁВ

 

Тихо, братва! Я хотел бы сказать о старейшинах слово.

С ними одна у нас жись и судьба у нас с ними одна!

С ними мудры мы, как старцы, но с ними и молоды снова.

Пейте, ребята, до дна!

 

ГОЛОСА

 

Ну-ка разом, ребята! До дна!