Был теплый августовский вечер и так вышло, что мы всей семьей собрались на кухне. На тот момент я писал код на аутсорсе, поэтому много времени проводил за ноутбуком. Татьяна в своем салатовом фартушке суетилась над овощным рагу, а Олежка играл на телефоне в своего Геку - так он называл игрушку с забавным рыжим котом.

- Папа! Тивив! Папа! Гека! Тивив кува кии Гека авива! - Он протянул мне телефон, что-то эмоционально объясняя и безусловно взывая к моему вниманию.

Вы знаете - мой сын - очень необычный мальчик. Несмотря на то, что в свои три с половиной он общается с нами лишь посредством неразборчивых звуков, с электронными устройствами ребенок находит общий язык на раз-два. Он мгновенно разобрался с цифровым фотоаппаратом, планшетом, нашими с женой телефонами, кондиционером, телевизором и даже с микроволновой печью.

Я бросил взгляд на телефон в руке сына и мимолетно ухватил, как косматый рыжий непоседа на экране победоносно трясет рыбой над своей головой.

- Победил, сынок? Молодчина! - Видели бы вы эти сияющие детские глаза.

Моя работа требует высокой сосредоточенности, но с годами я так успел адаптироваться к посторонним шумам, что порой совершенно отключаюсь и не слышу ничего вокруг. Конечно, мой Олежик - исключение - да и попробовали бы вы ему не ответить - за нос притащит, куда ему надо. В целом мне это только в радость - никакого раздражения ребенок у меня не вызывает, ведь это мои и плоть, и кровь. Я вообще не понимаю людей, срывающихся на детях, особенно, на маленьких.

Наконец, Танюша закончила приготовления к ужину и позвала нас к столу:

- Андрей, бери ложки и сажай ребенка.

Олежка, было, законючил, не желая отрываться от игрушки.

- Сынок - ну это же просто программа. Она никуда от тебя не денется, может и повисеть на паузе. Давай мы быстренько с тобой перекусим, а потом ты вернешься к своему рыжику.

Малыш забавно приподнял брови и вскарабкался на свой стульчик. Рядом со мной. “Хочешь накормить ребенка - покорми папу” - вечная истина из сокровищницы семейной жизни.

- Всем приятного аппетита!

 

Я засиделся допоздна, часов до двух ночи. Рекурсивная функция подкинула неявный баг в приложении, обнаружить который удалось не сразу. Но все же я его прибил. С воздушным чувством высвобождения из бесконечного цикла я уже закрывал ноут, когда вдруг услышал шлепанье босых ножек в коридоре. Олежка не спал и притопал ко мне на кухню. Он жалобно хныкал и потирал глаза. Влажные уголки рта дрожали, на щеке отпечатались складки простыни. Видно только проснулся - может что растревожило во сне.

- Эй, ну ты чего, малыш.. - Я присел на коленях к сыну поближе и обнял его поверх майчонки с парусником. - Ты чего, надо баюшки, заяц - все спят уже давно..

Хныка обнял меня в ответ. Я поднял драгоценную ношу и отправился с ней в спальню.

- Папа! Фива авив Гека фавив киа фавива?

Как пришелец иногда вещает, ей богу. Но интуитивно я ухватил, о чем он спрашивает.

- Гека тоже спит уже, сынок - не переживай, все в порядке.

Малыш на мгновенье отстранился и замер, пристально глядя на меня и словно анализируя сказанное, а затем крепко обнял меня за шею.

 

Супруга тихонько сопела - сама как ребенок, оттого и проворонила маленького беглеца. Я уложил Олежку между нами и поглаживал его по волосенкам до тех пор, пока он не уснул. Серебристый свет ока Гекаты струился через гардины, придавая всей комнате необычный таинственный оттенок. А я лежал и чувствовал единое тепловое пространство, объединяющее нашу семью. И спокойное гармоничное дыхание. Так не хотелось вырываться из этого единства и топать в душ - но ничего не поделаешь.

 

На следующий день у Олежика воспалилось правое ушко и появилась температура. Нам пришлось съездить с ним к педиатру и лору. Танюша была на работе, а так как я работал на дому, то, конечно, заниматься этим пришлось мне. Вы не подумайте, что я жалуюсь - я вообще в какой-то мере счастлив, что детство ребенка проходит у меня на глазах. Работы, конечно, много, но так я все же ближе к семье, чем если бы сидел в каком-нибудь офисе.

- Пап.. Фавив.. Фавив.. - Сыночек мой хныкал, видно ушко здорово болело.

Я уже дал ему сироп-анальгетик и закапал ухо, но видно, помогало слабо. Вдобавок машину порой потряхивало. Врач выписал нам список лекарств, но примем мы их уже дома. А пока нужно было как-то отвлечь ребенка. Я протянул ему телефон с его драгоценным Гекой.

И похоже, это помогло. У него даже немного поднялось настроение и он перестал плакать.

Гека - наше все!

 

Ночью малыш спал беспокойно. Иногда звал Геку. Иногда меня. Танечка опекала сына большую часть ночи, хотя утром ей нужно было бежать на работу. На предложения сменить ее и лечь поспать отрицательно качала головой.

- Спи, Андрюш. Тебе еще завтра с ним сидеть.

Проваливаясь в сумбурный сон я успел заметить как из-за окна Луна вперилась в меня голодным взглядом.

 

Через день дело пошло на поправку. Олежка ожил и уже периодически носился по квартире.

Ближе к вечеру я закончил написание утилиты и взял новый проект в работу. Необходимо было написать клиент для работы с библиотекой платежной системы цифрового магазина. Я люблю этап планирования в самом начале: ты, вроде как, начинаешь работу с чистого листа, постепенно углубляясь в работу. Наверняка творческие люди - писатели и художники - испытывают нечто подобное. Еще ничего нет, но момент крайне ответственный, так как от планировки дальнейших задач зависит эффективность проделанной работы в целом. Вообще, я стараюсь во всем придерживаться алгоритмизации, движения по плану. Умение видеть структуру любых явлений или событий жизни - это, пожалуй, высший дар. Но порой не все идет по плану. А иногда и вовсе катится в тартарары.

Увлекшись работой, я отключился, как иногда это со мной случается. Из медитативного транса кодера меня вдруг выдернул шум вываливающейся в окно антимоскитной сетки. Я дернулся к оконной раме, роняя ноутбук напол - и, как оказалось, вовремя - едва успел вцепиться в футболку сына.

Я оттащил ребенка от подоконника и поднял на руки.

- Малыш! Ты что!!! - Затряс я перепуганного ребенка. - Я же говорил, не играть возле окна!

Олежик как-то, вдруг, жалобно скуксился и заплакал, указывая рукой на проем окна.

- Гека! Гека! Геееееекааа!

Я судорожно выдохнул. Бегло обежав кухню глазами и нигде не обнаружив телефон, я понял, что произошло. Усадил сына на диван и поднял с пола вырубившийся ноутбук - потом проверю, что с ним.

Закрыл на замок окно и строго пригрозил малышу:

- Сиди здесь - я быстро, за телефоном.

И помчался по подъездной лестнице вниз, под окна, пока никто не приделал телефону ноги, если он, конечно живой после падения с третьего этажа.

 

Москитную сетку я нашел и подобрал сразу. Где-то рядом с ней должен был валяться и аппарат. Прочесав клочья травы кроссовком, я, наконец, его обнаружил. К сожалению, поверхностный осмотр показал, что телефон “приплыл”. Черный экран пересекали несколько складок-трещин - матрице труба - однозначно. Может начинка жива - нужно нести в сервис.

Неожиданно меня как молнией сразило. Сверху каким-то образом раздался крик сына.

- Гека!

Я поднял голову вверх и увидал, что в проеме окна стоит Олежка, держась тонкими ручонками за края оконной рамы. Сам открыл окно, что ли, вот засранец!

Я истошно заорал:

- Олег! А-ну быстро отошел от окна!!! Быстро в дом!!!

Взгляд ребенка, похоже, упал на телефон в моей руке, потому, что голос его, вдруг, наполнился таким запредельным отчаяньем и болью, что сердце у меня похолодело:

- Геееека! Геееееееекаааааа!

Эхо детского крика разлетелось по близлежащим дворам и, леденея, я увидел, что ребенок бросился из окна наружу.

 

Я рванул навстречу, но все вдруг стало чудовищно медленным - я никак не успевал, а в голове долбил беспощадный кровяной насос - “Успеть! Успеть! Успеть!”. Тельце сыночка летело как какая-то кукла, сознание не верило в достоверность происходящего.

Уже на самом подлете кричащего Олежки к земле я успел в него вцепиться.

Но все же, несмотря на это, он с размаху грохнулся на земь, увлекая меня за собой.

Я вскочил, подняв его на руки и вглядываясь в слегка перепачканное землей лицо. Рот ребенка приоткрылся, а взгляд его размыто блуждал.

Меня трясло, глаза лезли из орбит. Все вокруг контурировалось каким-то пронзительным белым свечением. Я обернулся и вдруг увидел, как возвращавшаяся с работы Таня летит ко мне, прорываясь сквозь космическую невесомую бездну. Удара по лицу я не почувствовал - только сотрясение кадра. Она выхватила ребенка у меня из рук. Ее многоголосье, словно звериное - вот что вывело меня из ступора:

- ТВАРЬ! ТЫ ТВАРЬ! ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ!!!

 

Что же я наделал.. Вдох.. Какая же я тварь.. Выдох.. Что же я наделал.. Вдох.. Какая же я тварь.. Выдох.. Что же я наделал..

Я чувстовал, как качаюсь назад-вперед, сидя у детской койки в реанимационной палате. Из глаз текли слезы. Тоньше волоса, какая-то вечная струна звенела в воздухе. Красота осознания того, что мой ребенок жив. ЖИВ! Его спокойное, мерное дыхание было самым прекрасным, что я когда-либо видел и слышал.

 

03.10.2019