Луна-рыба

На круглом от поэзии столе,

на благородном матовом стекле,

ножами перочинными в порезах,

лежала луна-рыба, чуть дыша,

а пятеро, концом карандаша

в бока ей тыча, обсуждали свежесть.

 

— Метафора судьбинной глубины!

— Оксюморон присвоенного света!

— А вы могли бы? — Да, могли бы мы,

хоть на трубе, хоть на простой салфетке.

 

Чай лился мимо. Блюдца, дребезжа,

сердито ездили по кругу. И тетради

тряслись в руках, которые держа

их тьмы. — А нас?! Регламент? Пересядем!

 

Постановили: безнадёжна. Развели

костёр. Предмет беседы разделили —

поджарили и съели. Символизм

решили обсудить на той неделе.

 

Луны кусочек унося в себе,

брели по тёмным улицам поэты.

Светились только двое — в серебре,

текли в ночи две круглые планеты,

 

от засухи страдая, чуть дыша,

как выброшенные на берег рыбы.

Язык, неповоротлив и шершав,

в потёках чёрного, как ночь, карандаша,

как шар, катал анафору — могли бы.