По дороге к Коложе

Ведущий: Марина, я благодарен тебе за согласие на интервью. Поскольку концепция нашей программы – беседы с интересными людьми, пока ещё мало известными широкому кругу любителей искусства, прежде чем мы начнём, позволь тебя представить. Со мной беседует мой друг, человек, увлекающийся стихами и живописью, Марина Якимович. С Мариной мы знакомы около 4 лет. Познакомились в интернете. Поскольку оба увлечены поэзией, создали вместе сообщество. И наконец-то мне удалось уговорить её поучаствовать в нашем шоу.

Первый мой вопрос такой: я знаю тебя как хорошего интервьюера, все свои интервью ты начинаешь с вопроса о детстве, почему?

 

Марина: Я тоже хочу тебя поблагодарить за приглашение к беседе.

Почему с вопроса о детстве? Потому что детство – фундамент всей жизни, и если при расчёте нагрузки на фундамент допущена ошибка, по стене поползёт трещина. Вообще, детские воспоминания очень показательны. Память отсеивает шелуху и оставляет главное. А то, что человек считает главным, его и характеризует. На мой вопрос о детстве и родительской семье поэт из Питера Ирина Асеева рассказала: «Родители всю жизнь собирали библиотеку. Денег не хватало, но на книги их не жалели. Библиотека в доме уступала деревенской только по размерам, но не по качеству. Благодаря ей, я до 18 лет думала, что плохих книг нет вообще – любая, какую ни возьми, интересна.» Оцени! Какая великолепная картинка! Как много Ирина рассказала о своём жизненном фундаменте в четырёх предложениях!

 

Ведущий: Ну а твоё самое яркое воспоминание?

 

Марина: О! Это почти драма. Удивительно, что событие, которое засело во мне навсегда, было настолько ярким, что превратилось в самое раннее. Я не помню себя до него. Память начинает отсчёт от этого события.

Летом 1973 года мне было шесть лет. Тогда детвора кучковалась не по возрастному, а территориальному признаку. И наша ватага, как и компании с других дворов, была разновозрастной. Старшие могли дразнить младших сколько угодно, но в компанию свою принимали. Наш дом – новостройка в новом районе, буквально врезался в окраинную деревню. В ближайшей избе жил инвалид войны. Соседка называла его по отчеству - Никифорович. На войне он потерял обе ноги, и старшие ребята дали ему кличку «Мересьев». Тогда я думала, что это его фамилия. Передвигался он при помощи деревянной платформы, отталкиваясь от земли двумя деревянными короткими тростями. Собирал в своём саду яблоки, груши и сливы и продавал их у открытой калитки. Ребятам казалось забавным стащить у него самое большое, самое красивое яблоко и удрать. Он злился, махал в воздухе короткой тростью и кричал нам вслед: «Фулюганы!» Мы смеялись над его беспомощностью. То, что он не мог никого догнать, казалось нам классным.

У него был серый кот, которого он почти всегда таскал с собой за пазухой. Иногда доставал его и ласкал: «Мой котейко». Был у него и пёс, которого он постоянно отгонял от себя, оберегая покой своего любимца. Однажды соседка старика уехала на неделю. А когда вернулась, не смогла к нему достучаться. Она прибежала к нам во двор и стала спрашивать нас, детей, кто и когда видел Никифоровича. Выяснилось, что деда не видели уже давненько. Мы позвали родителей и направились к его дому. Стучали долго, наконец, дверь решили вскрыть. Из дома мгновенно выскочил кот. Вошли и остолбенели. Никифорович умер. Умер и пёс. Морда мёртвой собаки лежала на культях старика, и передними лапами он обхватывал хозяина. А лица у старика не было: лицо съел его любимый кот. Я, маленькая, подлезла под руками взрослых и оказалась впереди. Увиденное осталось со мной навсегда. И навсегда во мне поселилось необъяснимое чувство вины перед Никифоровичем. С тех пор я не люблю котов и очень уважаю собак.

 

Ведущий: Ты это где-то описала?

 

Марина: Да, конечно, много позже, уже в студенчестве, был написан рассказ «Никифорович». Сначала на белорусском, потом на русском языке. Рассказ был опубликован в газете «Вечерний Гродно».

 

Ведущий: Ты пишешь мало. Почему?

 

Марина: Нет. Я мало показываю. Многое мне кажется очень личным, многое – несовершенным по технике.

 

Ведущий: Ты пишешь прозу, стихи, акварели. Кто ты? Писатель, поэт или художник?

 

Марина: Боюсь, ни то, ни другое, ни третье. Я глубоко убеждена, что время, в котором нам выпало жить, требует академизма в творчестве. Ты можешь предлагать новое, но и старое должен знать, знать обязательно. А иначе мы все погрязнем в низкопробных попытках и черновиках. Отчасти это и происходит. Мне думается, что всем, кто сегодня пишет, не хватает внутренней цензуры. Всё-таки по-настоящему хороших стихов сейчас немного, и надо перелопатить горы, чтобы отыскать бриллиант. Но радует то, что бриллианты все-таки есть.

 

Ведущий: «Время, в котором нам выпало жить..» Какое оно?

 

Марина: Оно очень доброе и щедрое. Я не отношусь к тем, кто тоскует по советским временам. По всем моим наблюдениям, ушедшее время было лживее и лицемернее пришедшего на смену. Мне нравится доступность путешествий и технический комфорт. В моем детстве на подъезд с 15-ю квартирами было три телефона. Конечно, в недоступности была своя прелесть, но больше мне нравится возможность связаться со своими детьми или престарелыми родителями в любую минуту.

 

Ведущий: А вот когда ты видишь в зеркале новую морщинку или седину, огорчаешься, или получается отнестись к этому философски?

 

Марина: Не получается. Я огорчаюсь: уходит время, моё время. Время личностной реализации. Скоро всё, что я накапливала: образование, опыт - станет невостребованным, а значит напрасным. Я всегда в такие минуты стараюсь думать о том хорошем, что дал мне мой возраст.

 

Ведущий: А есть и хорошее?

 

Марина: Конечно. Жить, понимая, что тщеславие – это пустота, которой стоит стыдиться, и что нет ничего напраснее и разрушительнее зависти, значит идти налегке. И не только это. Ушло всё суетно-пустое, а всё, что осталось, наполнилось смыслом до краёв. Я перестала метаться и вибрировать. Раньше так хотелось быть равнодушной к чужому мнению обо мне. Не получалось. А сегодня это настолько органично, что удивляет: неужели возможно иначе. Я научилась легко относиться к потерям, не жить сожалением. Теперь знаю точно, что глупо жить воспоминаниями или мечтами. Жить не сегодняшним - значит не жить. Надо помнить, что второй раз прожить этот день, у тебя шанса нет. Банально? Да! Но раньше я об этом просто знала, а сегодня у меня получается так жить. Но пришло не сразу. Абсолютное равновесие появилось с возрастом. И ему надо быть благодарным. Самое главное – не погрузиться в цинизм.

 

Ведущий: Но разве не скучно жить без страстей?

 

Марина: А без страстей не обходится. Я влюблена. Но в эту комнату я не впускаю никого. И если говорю о любви, то исключаю личный аспект.

 

Ведущий: Ну и что же это такое на твой взгляд?

 

Марина: Это абсолютная настроенность на интересы другого человека, плюс желание видеть.

 

Ведущий: Вернёмся к творчеству. Ты говоришь, академизм обязателен. Значит ли это, что если ты не стал профессиональным художником или поэтом, то творить и смысла нет?

 

Марина: Нет, не значит. Творить есть смысл всегда. Это облагораживает любого человека, наполняет его. Но, если уж ты творишь, то, во-первых, обремени себя самообразованием в этом деле, и, во-вторых, будь очень взыскательным, выпуская своё детище в свет. Мы с тобой ведём паблик в «ВК». Есть категория авторов, которые после публикации своих стихов пишут вдогонку, мол, я переиначил такое-то место, внесите исправление. Не вопрос. Вносим. Через какое-то время получаем новую просьбу, нет, знаете ли, раньше лучше было, верните то… Конечно, вернём, не трудно, но в репостах-то оно уже разошлось в разных вариантах. Случается, что публикуем стихи вторично и натыкаемся на недоумение, мол, почему так, я же его менял… Всё это говорит о непродуманности и о том, что автор не состоялся, как грамотный цензор.

 

Ведущий: Ну а твоё творчество?

 

Марина: Моё творчество – моя свобода. Это просто громадное удовольствие. Особенно в живописи. Случается, что я жалею, что пейзаж закончен, настолько приятно было в процессе. Здесь тоже есть какая-то странная закономерность: тут же берусь за другой, и, как правило, он не получается. Не спрашивай, почему. Не знаю.

 

Ведущий: А совместное творчество?

 

Марина: Совместное творчество – высшее удовольствие, которое можно получить от творчества. Плоды его меня приводят в восторг даже спустя время. На мою акварель «Одуванчики» в нашем паблике был конкурс. Меня радовали стихи вдохновленных моей акварелью поэтов. Не думала, что их будет так много, и что они будут такими светлыми.

Наш друг Сергей Востриков как-то спросил меня о моей картине: «Куда ведёт аллея старого парка?»

Я рассказала ему, что в Гродно есть очень старая церковь, мы её все очень любим. Она построена в одиннадцатом веке и несёт своё время. У неё есть своё имя – Коложа. Вот именно к ней и ведёт кленовая аллея. Утром, я вышла в сеть, а там Серёжины стихи «К Коложе». Вот так они начинались:

 

Старой аллеей, ведущей к Коложе,

Мы проходили, мы были моложе,

Мы не искали насущного хлеба,

Нас опьяняло над Неманом небо...

 

 

Я долго была под впечатлением, и меня и до сих пор волнует этот пост.

Может быть, моё творчество и есть эта вечная дорога к своей Коложе.

 

Ведущий: Ты много читаешь. Назови любимых авторов.

 

Марина: Самые любимые - Сомерсет Моэм и Альбер Камю. Прочла у них почти всё. «Чуму», «Непокорённую» и «Узорный покров» перечитывала несколько раз. А от «Писем к немецкому другу» просто балдею! Громадное удовольствие получаю от Бродского-эссеиста. Ставлю его над Бродским-поэтом. Наслаждаюсь его речью в Нобелевском комитете. Это же можно сказать и о речи Альбера Камю. Прочесть их нобелевские выступления посоветую каждому. Конечно, любимых авторов значительно больше, но эти - самые-самые. Люблю Ремарка, Мопассана, Чехова. Люблю Викторию Токареву.

 

Ведущий: А что ты не любишь?

 

Марина: Я не люблю современное телевидение. Если вдуматься, то всё, что происходит на первом канале центрального ТВ – глубоко оскорбительно! Днк-разборки и пиар-скандалы! На что уходит такой дорогой государственный ресурс?! Меня унижает допущение редакторов канала, что мне это может быть интересно. По большому счёту, рейтинг передач самого смотрибельного времени замешан на низменных человеческих страстях. Да, страстях! Вот это плебейское любопытство – кто чей любовник, и какому ребёнку соответствует чей днк – тоже страсть. То, что должно тщательно прятаться, выставляется напоказ и на браваду! Больше года канал «жевал» подробности развода Джигарханяна, звездой канала стала Диана Шурыгина, Волочкова уже давно не танцует, ей некогда, надо громить врагов! Позор! На центральном канале почти половина речи закрывается сигналами. Люди в прямом эфире не могут себя взять в руки и разговаривать по-человечески. Мы то, что мы читаем и смотрим. Так неужели мы – ЭТО??? Мне всему миру хочется заявить, что меня нет среди тех, кто это заказывает. Мне жаль, что телевидение смотрит моя слабослышащая мама. Из-за громкого звука мне никуда не деться от этой «чернухи». Всё это мне кажется безумием. Пир во время чумы. Телевидение страны должно быть умным и интеллигентным, оно должно вести за собой, а не опускаться до швейцарской сервильности - чего изволите-с?! Пошлый скандальчик? – Подадим-с! Вульгарную сплетню? – Одну минутку-с! Стыдно!

Сама я с удовольствием смотрю «Что? Где? Когда», «Владимир Познер» и подобное. Люблю игру «100/1». Она меня позитивно заряжает. Но, в принципе, очень мало телевизионной продукции мне по вкусу. Почти ничего.

 

Ведущий: А твоё отношение к молодым? Ты не становишься брюзжащей на молодых старушкой?

 

Марина: Современная молодёжь очень разная. Я отношусь к молодым без восторга и без раздражения. Среди них есть те, кто «хватает звёзды», но есть и планктон. В целом, они хуже нас образованы, я позволю себе сказать, что они не образованы совсем. Но, удивительное дело, им это не мешает. Они позитивнее нас. Не смущаясь, публично пишут с грубыми ошибками и проявляют свои самые нелепые незнания. Речь их не выстроена. Они употребляют слова, значения которых не знают. При этом отлично понимают друг друга. И надо признать, что они дружнее нас, в большинстве добры и отзывчивы.

 

Ведущий: Как ты думаешь, у них есть претензии к нам?

 

Марина: Конечно! Как нелепы мы в их глазах с нашим неумением разобраться в девайсах и гаджетах!

 

Ведущий: Ну и, пожалуй, последний вопрос: ты счастлива?

 

Марина: Совершенно! У меня всё для этого есть. Я занимаюсь любимым делом. Мои дети – незаурядные люди, интереснейшие собеседники – моя гордость. Моя старенькая мама со мной, за неё спокойна душа. В доступе любые книги и путешествия. Можно было бы пожаловаться на уходящее здоровье, но среди сверстников я здоровых не вижу, так что, как говорят врачи, «исходя из возраста всё в пределах нормы». Да. Я счастлива.

 

Ведущий: Спасибо тебе за откровенность.

 

Марина: И тебе спасибо за внимание.