ХЛАДНАЯ СЕРДЦЕВИНА
* * *
И хранила печаль, за полночь рыскала
мысль, да сердце вздыхало...
И был граненый, вороненый,
иссиня-черный ворон - выклюй глаз.
И выстрел в голову - пустой хлопок.
И выстрел в сердце - история испорченная.
Но мало: мимо ушей завьюженных -
вихрь белый. Камарилья - цунами
узкоглазым кров разметавший
пеною в гортань усталой монохромностью
пространства. Так завсегда: пролит
дымящийся Кровь - Ангел.
Выспаренный зной невзвешенной
частицей океана. Дыхания последнего
слов - первобытие.
14 февр. 2000
* * *
Звякнув, пароход пошел ко дну.
И вздыхай и плакай - все одно.
Как кружил и влек тебя одну
за тот свет, за темное окно.
Оторвавшись от сырой земли,
воет око жаркое в груди.
Не ложится свет на лица их,
пальцы смерзлись с чашею в горсти.
Расплескала океан печаль.
Серебро за шиворот легло.
Позвонками звонкими струясь,
разметало грозное Оно.
Распластало снежную без дна.
И ведет в бескрайнею лыжня.
Тех напасть взяла, чтоб не пропасть
отголоском проклятым, но в масть.
15 февр. 2000
* * *
Жестко шелестя, как осина, я бродил
В 4-х стенах этой ночью с воспаленными
глазами...
Молочных, млечных - путают слова.
Печаль и Гадость. Я люблю (тебя).
Еще по-февралю замерзшая река,
не вскрыла вены Ладога, и ладно.
Но белкой в колесе - тоска. И зеркалом
рассвет стал. Жалко... Горящий мозг. Луг,
яблоня, поля. Капель весенняя и
запах вербы. Я вспоминал стремнины
быстрой в лес, сквозной, как по - мосту прозрачному
клубился, быстрее: в белизну. И кровь
была, как сок березовый, накличат
который раз еще... И этих синих стай,
я закрывал рукою.
16 февр. 2000
* * *
Не представляю, как я смогу
С тобой расстаться, не представляю,
как я смогу...
Это о чем? Выключили. То, что нельзя
просто так. Как стекловидно-призрачно,
так капиллярно-обморочно...
Желтых ли рыб вспученных, в каменоломнях
сумрачных; волн ли, корней ли скрученных,
откликом первозвученным?.. Жалом времен?
Есть еще!
Жарким огнем суть его. Вар горьких трав
пепла кружит. Черных угля небо дрожит.
Звук, как стрела. Тронут нерв его... Недра горят;
Ты и Я.
Я ждал тебя; и земля стала белая-белая,
а небо стало черное-черное. Рассвело. Так вот!
Ты, что-то нашептал себе сквозь сон. Не видеть,
только так? Лица ее.
20 февр. 2000
* * *
Как куском стекла капилляром
течь. Иглой в печень ночь.
День да ночь: калечь. Как рапираю
ловко милаю. Как ласкало лезвие
от сердца, да отлегло; в миллиметре
лишь...
Закручинила пурга, замела; солнца резь
глазам - радость такова!
Я в губах тебя шептал еле-еле.
Заплескал в глазах совсем, горькой
трели;
И тянулась вверх - корабельная;
Росла вдаль - тоска - безраздельная.
И земля уже вся израненная,
И не кличь: к чему? Жал пирании.
Ясным ранам синева - к Лику
тянет..
Кто еще нам в чем напоганит?
3 марта 2000
* * *
И было и било и ветер осенний
листал засохшую плесень и
мозг чей-то тихо пылал;
Развертывал свиток и жребий,
как жаркую нить,
И реки мистерий влеклись
сквозь его лабиринт...
Шумело, кружило, бросало
упорный комок в пространстве
холодном...
И луч был задушен потом.
13 окт. 1999
* * *
Будто тревожно и тряско
будет сейчас уже.
И, возвращаясь частью, к нам
в забытие...
Будто уходит сквозь фильтр
грунта, песка, тоски
В хладную сердцевину,
Где только: Я и Ты.
31 авг. 1999
( фотография Павла Васильева из цикла " Взаимоотношения " 1999 год )
